Высоко они в этот раз забрались. Это был восьмой этаж восемнадцатиэтажного дома. Неплохо так Бьерна занесло. Да уж, она даже и мечтать не могла ни о чем подобном в своей жизни. Житьё на такой верхотуре Стеллу никогда не прельщало. Но в этом случае командовала уже совсем не она. А перечить мужчине сейчас не очень-то и хотелось.
Когда старый УАЗик остановился на парковке, ей почему-то стало стыдно от того, как он убого выглядит наряду с остальными машинами. Второй конфуз случился уже в подъезде. Таком чистом и выхоленном, привыкшем к цивильной блаагородной публике, и словно презрительно скривившемся от их ярко выраженного затрапезного вида. Зная, что они сейчас из себя представляют, девушка невольно покраснела. Хорошо, что хоть в лифте с ними не было никого, иначе она, скорее всего просто провалилась бы сквозь землю. Каждые три секунды взгляд соскальзывал на измазанное в пыли, крови и еще черт знает в чем платье, такую же грязную, вдобавок ко всему еще и порванную куртку, и ботинки, цвет которых невозможно было даже разглядеть из-за налипшей на них грязи. Просто дива гламурная, цвет высшего общества. Еще страшнее стало при виде близкого отражения собственного лица в зеркале, что было в лифте. Синяк на скуле расплылся на пол лица, щека опухла так, что даже глаз слегка заплыл. Ну, точно Монгол со всей его тусовкой в гостях побывал, и она как будто обзавелась его физиономией заместо своей.
— Да уж, ты у нас если и купил хату, то это оказались минимум апартаменты, причем за бронированными дверями. — она осмотрелась по сторонам, стоя в тамбуре, облицованном красивой плиткой, пока мужчина открывал дверь в квартиру. — И чего это наш мистер «люблю все большое», не привез меня сразу сюда?
— Потому что в этом месте мы были бы особо уязвимы. Где я живу, знает слишком много народа. Не очень бы хотелось, чтоб в один прекрасный день нас подорвали бы тут, не выходя из дома, причем вместе с парой соседей.
— Ну, зато теперь и я знаю, где ты живешь.
— Теперь и ты. И не надо мне говорить, что я долго не показывал тебе свою хату, ты сама постоянно отказывалась сюда ехать. Ну, а теперь можешь не только смотреть! Добро пожаловать, моя королева.
— Ага, из гря...зи, — осеклась девушка, заходя в просторную прихожую, отделанную в темных и бежевых тонах, — а я думала, что это пещера, вход в которую закрывает шкура бизона.
— Ага, а на стене, вместо шкафа бивни мамонта. Идем, покажу тебе тут все. А там уже решим, что и как. Вот эта дверь, кстати, гардероб.
— О, целый гардероб! Ну давай, хозяин, проведи экскурсию! — девушка сбросила ботинки и зашагала следом за ним по длинному коридору.
Каждая из комнат поражала ее, не привыкшую к подобной роскоши натуру, своей изысканностью и утонченным вкусом. Только в гостиной напротив барной стойки на стене было большое, цвета черного чая пятно, портящее общий вид.
— Это я после нашей ссоры немного посуду побил.
— Ага, алкоголем швырялся?
— Догадливая. Да было сильно не по себе после того коктейля, что мне подлили в клубе. Приходил в себя, полировал вискарём поганое настроение, в голову фигня разная лезла, вот и разбил бутылку, чтоб больше не штырило.
— Ну-ну, злился, да? — девушка подошла к нему и аккуратно постучала пальчиком по груди.
— И всего-то? А как же жесточайшее избиение меня кулачками по всем частям тела, куда эти кулачки только попадут? Причем в сопровождении такой музыкальной поддержки, что уши вянут.
— Уф, ну ты и злыдень! Где душ и спальня? Я устала адски.
— Какие именно?
— В смысле?
— Ну, например, есть выбор. Бьерн глянул в непонимающие глаза девушки и пояснил. — Я ждал, что ты переедешь ко мне еще летом, до того, как мы начали жить вместе полноценно, поэтому подготовил для тебя отдельную личную комнату. Чтоб легче было адаптироваться в новой обстановке. Идем. Раз уж показывать, то показывать все. Заодно научу душ включать.
Они стояли на пороге роскошной по ее меркам комнаты, с бирюзовыми обоями, огромной кроватью и чудным светло-бирюзовым же ковром с длинным ворсом.
— С ума сойти! Это ты для меня сделал?
— Я хотел, чтоб тебе было комфортно.
— Но что, если я хочу ночи проводить в другой спальне? — Стелла подошла к нему и снова положила ладошки на грудь.
— Тогда я буду не только польщен этим твоим желанием. Я буду очень благодарен. — Мужчина накрыл ее ладонь своей и притянул девушку к себе поближе.
— А чем это мое желание отличается от тех ночей, которые мы уже провели вместе?
Он промолчал, как-то странно глядя ей в глаза и девушка в который раз задалась вопросом, что он чувствует в этот момент.
— Ты себе даже не представляешь, насколько это иначе. - наконец выдохнул он и быстрым шагом повел ее в сторону от этой комнаты, в другой коридор, заставив вновь поразиться, насколько огромная у него квартира.
Его спальня была отделана в темных тонах, оттенками от зеленого до коричневатого и хаки. Но смотрелось это очень элегантно, хоть и немного прохладно. Кровать, под стать хозяину, была проста и вместе с тем очень величественна в данной обстановке.
— Так кто, говоришь, у тебя убирает?
— Компанию вызываю.
— Ну, тогда не так страшно становится от того, что не мне теперь это все приводить в порядок. Где, кстати, твой раненный зверь?
— Завтра поеду заберу, заодно УАЗик отдам. Сегодня уже точно не смогу. Если честно, то сил уже совершенно нет. У меня сейчас одна мысль...
— Ванна и кровать? — закончила за него девушка.
— Именно. Ну, может еще чашечка кофе перед сном.
— О, да ты у нас ценитель прекрасного! Ох ты ж ё! — Стелла издала возглас, когда он, толкнув дверь, завел ее в большую ванную комнату и включил свет на зеркале. Она успела очень отчетливо разглядеть себя ещё в лифте, однако снова ужаснулась потрёпанной внешности. Точно Монгол версия два ноль. — Что ж ты мне не сказал, что я выгляжу страшнее смерти?
— Да ладно тебе, сейчас мы оба неплохо выглядим. Тебе просто немного не повезло, что по лицу получила. Сейчас мазью помажем и через несколько дней станешь, как новенькая.
Мужчина сбросил куртку прямо на пол возле стиральной машины. Подошел к большой угловой ванне цвета камня с мелкой крошкой, и открыл кран с горячей водой.
— Снимай вещи тут, чтоб остальные комнаты не запачкать. Потом постираю.
— Да, красивенько ты тут все отделал, конечно.
— Это ты еще не видела ту питерскую квартиру, которую я продал. Та вообще шикарная была, на четыре комнаты, отделка, мебель. Мама любила роскошь. Вы бы с ней явно не поладили. Ты, по ее мнению, была бы слишком обычной. Она любила все статусное. Магнуса таким образом подпортили больше, а я получился проще.
— Ага, я заметила уже. В этих комнатах только что лепнины не хватает, украшенной сусальным золотом, да вензелей и гербов родовых на стенах. Бьерн, мои родители тоже были частными предпринимателями, и до одиннадцати лет я совершенно ни в чем не нуждалась, но на всё вот такое у меня бы даже фантазии не хватило. - она развела руки в стороны.
— Привыкай.
— И ты это массажем зарабатываешь?
— Не только, у меня акции есть, мы наследство отца с Магнусом пополам разделили, плюс в свое время удачно купил криптовалюту, и удачно перепродал. Плюс коп, я тебе уже говорил, пару раз неплохой куш сорвали. Да и сейчас в рюкзаке целая коробка. И то, считай сейчас я почти на мели. До следующего снятия процентов месяц, с массажей уже почти три месяца никакой прибыли. Ну, только проценты с пацанов моих.
— А еще ты хотел вложится в загородный дом отдыха прямо над волшебным подземельем.
— Подземелье я восстановлю все-таки. Да и скелет захоронить надо. А там уж помозгую, во что эту конструкцию включить. Как думаешь?
— Далековато от дороги, а так можно было бы и экскурсии водить, типа по разбойничьим подземельям.
— Как вариант. Ладно, нечего рассиживаться, скидывай вещички и иди в ванну. Я пока кофе сделаю. Потом тоже помоюсь.
— А что, если... — девушка искушающе посмотрела на него и мысленно посмеялась с этого своего выражения, представив, как сейчас скривилась ее опухшая физиономия. Но спасибо Бьерну, он просто галантно не заметил слегка искаженной мимики.
— А давай! Потом кофе выпьем. Не горит.
— А вода стынет.
В принципе, размеры ванны оказались как раз такими, что обоим было вполне комфортно лежать в ней не стесняя друг друга. Но в этот раз отмокали недолго, потому что буквально минут через двадцать Стелла элементарно начала засыпать, убаюканная теплой водой и тихой успокаивающей музыкой, поэтому мужчина отнес ее в спальню, а сам еще какое-то время сидел на кухне, глядя в большое светлое окно, так контрастирующее с тем маленьким и мутным, что было у них в избушке. Напала внезапно какая-то непонятная тоска и грусть. Вроде бы все враги были повержены, справедливость восстановилась, но душа его все еще не была спокойной, а сердце ныло от какого-то очередного нехорошего предчувствия, касаемого именно его родных людей.
Допивая чашку, норвежец подумал, что нужно срочно позвонить Магнусу, предупредить, чтоб держал свою маленькую чертовку поближе к себе. Неизвестно, что эта мелкая могла учудить от неизвестности и боязни за старшую сестру. Дядюшка уже сообщал ей о том, что малая практически бьется в истерике. Злился. Да. Разговор сейчас был просто необходим, иначе, зная темперамент мелкой, можно было ждать любую беду.
Допив кофе, Бьерн вышел на балкон, затворив за собой покрепче дверь. Взял в рот сигарету, глубоко затянулся, наслаждаясь легкой слабостью и эйфорией, разлившейся по телу. Организм заныл от усталости и недавнего боя. Казалось, в этот момент заболели все синяки и ссадины, полученные совсем недавно. Перед глазами встал вид обнаженного тела Стеллы, испещренное здоровенными темными синяками. Рука невольно дрогнула и пальцы сломали темную сигарету.
— Твою ж душу! — выдохнул мужчина и выкинул ту в пепельницу.
Прикурил новую и тут уже набрал номер родственника. Тот взял со второго гудка.
— Алло! — голос дяди был, как всегда, деловой и серьезный.
— Магнус, это я, привет.
— Бьерн?! Как вы там, как ваши дела?!
— Уже лучше. Я к тебе с разговором! Серьезным!
Чуть позже он зашел в спальню и зашторил тяжелые темные коричневатые шторы. Стелла, разметавшись лежала на постели. По подушке каскадом рассыпались ее чудные темные волосы, такие длинные и такие настоящие. Локоны, поразившие его четыре года назад, когда он впервые увидел ее танцующей на фестивале молодежи.
Тогда он наблюдал эти десятки молодежных танцевальных коллективов с их примерно одинаковыми выступлениями, с одинаковыми лицами малолетних ссыкух, которые душу готовы были продать только за то, чтоб их прокатили на байке и угостили пивом. Полгода, как вернувшийся из армии, он прожигал жизнь вместе с компанией байкеров, даже чоппер себе купил, катался где попало и на таких фестивалях иногда выступал. Ну, как выступал, выгонял байк на сцену, чтоб покрасоваться им.
Этот коллектив, зажигающий под Nightwish — Moondens, он тоже не сразу заметил, так как был занят обсуждением какой-то очень важной темы с комрадами, когда вдруг на сцене, словно каштановая вспышка, взметнулась от какого-то яростного и вместе с тем будто бы воздушного движения, она. Тонкая, гибкая, как лоза. Каждое даже очень сложное танцевальное па давалось ей настолько легко, будто в теле у нее не было костей.
Она была такой страстной и яростной в этом своем танце, что у мужчины перехватило дыхание и слова застыли в горле. Но когда она встала на пальцы, в момент замедления темпа и начала кружиться по сцене, причем делать это так, будто ей и не было больно совсем, то он, казалось, лишился дара речи. Его о чем-то спрашивали, трясли за плечи, но он весь был поглощен этим танцем. Он влюбился в нее сразу.
После танца он помчался в ближайший цветочный магазин и купил для нее самый красивый из всех имеющихся букетов. Но она тогда плакала от боли и обиды. И у него, наверное, впервые в жизни не хватило мужества, чтоб познакомиться. Он просто подарил ей букет и утешил парой дежурных фраз. Но с тех пор та самая прекрасная каштановая вспышка никогда не выходила у него из памяти.
Вот и сейчас как будто струи фонтана вокруг её головы были разметаны по кровати, словно бы она застыла в замысловатом танце. Увлеченная, страстная и яростная, а вместе с тем и благоговейная, спокойная.
Мужчина примостился рядом с ней, бережно, стараясь не потревожить, прижал к своей груди и поцеловал в висок, когда-то выбритый, и уже выпустивший пока ещё короткие пряди. Ничего и они тоже скоро отрастут. Девушка что-то пробормотала во сне и покрепче прижалась к нему, ища тепла.
— Ты мое счастье, моя судьба, моя нежность, — шептал он, целуя ее, вдыхая аромат ее волос, - Я очень люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — едва слышно прошептала она, как показалось, даже не просыпаясь.
Уже через минуту оба провалились в омут мертвого сна, измотанные событиями прошлых дней. На улице снова шел дождь, барабаня по стеклам, а они спали, согревая друг друга, дыша в едином темпе, будто став одним целым.