Плох тот поэт, кто не писал про осень,
про чувственность в отвергнутых холстах.
Я и сама грешу со словом "проседь",
рифмуя иней в брошенных садах
с нелепою туманной заварушкой,
летящей в стылом утре октября
над крышами топлёной деревушки
к коньку резному Стёпки-кустаря.
Степан сидит у печки и вздыхает,
что бересты не заготовил в срок,
зато дубовник настрогал на ставни
и, дал бы Бог, на новенький порог.
Взгляд на икону бросил: "Дева-Матерь,
дай сил к зиме управиться в саду", -
погладил пальцами-узлами скатерть:
ведь не крещёный к своему стыду.
Открыта форточка в усохшей раме.
В ней дремлет, разморившись, старый кот.
И ветер в занавески напевает
о том, что всё когда-нибудь пройдёт.