Засыпайте, вот вам мишка,
он вас будет охранять.
Б.Тёплый
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
Эта история началась почти сорок лет назад. Наша молодёжная делегация из Москвы прибыла на десять дней в Берлин. Так сказать, для укрепления интернациональной дружбы между СССР и ГДР (те, кто постарше, ещё помнят, что были такие социалистические государства). В программе нашего дружественного визита было много самых разных экскурсий и мероприятий. В том числе, было посещение среднестатистической немецкой молодой семьи. Это чтобы мы своими глазами смогли увидеть, как живут наши заграничные сверстники.
Нашу делегацию разбили на группы по пять человек. Каждой пятёрке по разнарядке досталась своя семья. Тут уж кому как повезёт. Сразу скажу, что нашей пятёрке, в которой было два юноши и три девушки, очень повезло: нам досталась молодая семья с двумя детьми: девочкой лет двенадцати и мальчиком лет четырёх.
Жили они в скромном районе Берлина, который назывался Кёпиник, что на Юго-Востоке Восточного Берлина. Этот район застроен пятиэтажками, вроде наших хрущёвок. Поэтому двухкомнатная квартира у принимающей стороны была совсем небольшая, но нам вполне хватило места, чтобы всем девятерым усесться за овальным обеденным столом.
Хозяева оказались на удивление хлебосольные. Ну, а наша советская группа тоже не ударила в грязь лицом и выставила припасённые в Москве традиционные советские сувениры: матрёшки, конфеты «Ну-ка отними», значки и «Столичную» (там даже московская высотка на этикетке нарисована, согласитесь, что это замечательный сувенир, по крайней мере, я не встречал ни одного человека, который бы от него отказался).
Поначалу мы испытывали некоторые неудобства из-за того, что в нашей группе не было ни одного человека, который бы умел говорить по-немецки, ну или хотя бы учил его в школе. Наш коллективный словарный запас содержал не более восьмидесяти немецких слов, включая сюда и числительные. А хозяева, хоть и имели высшее образование, но русского языка не знали. Одна лишь хозяйская дочка Хельга только-только начала в школе учить русский, поэтому ей пришлось работать толмачом. Но через какое-то время проявилось волшебное действие наших сувениров и каким-то необъяснимым образом оказалось, что все мы друг друга очень хорошо понимаем, несмотря на языковой барьер.
Исполненные духом пролетарского интернационализма и международной солидарности трудящейся молодежи двух социалистических стран мы прониклись глубоким взаимным уважением и даже симпатией друг к другу. Оказалось, что, несмотря на то, что мы с хозяевами живём в разных странах и говорим на разных языках, у нас с ними много общего, нас волнуют одни и те же проблемы. Нам хотелось как можно лучше узнать, как живётся людям там и здесь. К концу вечера нам казалось, что мы знаем друг друга уже много лет.
Обсуждали, конечно, у кого какая семья. Из нас пятерых двое были холостыми-незамужними, и только у двоих были дети. У девушки-комсорга швейной фабрики была маленькая дочка, а моему Антошке было четыре года, то есть мой сын оказался ровесником хозяйского сынишки Ганса. Тот, когда услышал, что в где-то в далёкой Москве живёт мальчик, который, наверное, очень похож на него, хотя и говорит на другом языке, встал из-за стола, пошёл в детскую и вернулся с плюшевым медвежонком в руках.
– Это мой любимый мишка, – сказал он, передавая игрушку мне, – я хочу подарить его твоему сыну Антошке.
А его папа, который очень гордился поступком своего сынишки, добавил, что медведь является символом города Берлина, и даже изображён на гербе города.
Вот так этот мишка оказался у меня и переехал со мной в Москву, как говорится, на ПМЖ.
В те годы поездка за границу была выдающимся событием. Меня пришли встречать на перроне Белорусского вокзала любимые жена и сын Антошка. Как же приятно было после двухнедельной разлуки увидеть и обнять своих самых близких и любимых!
Мы приехали домой, где нас ждали родители, и настал торжественный момент распаковки чемодана. Я доставал одну за другой очередную покупку и объявлял, кому из родных она предназначена. Каждому что-то, да и досталось, но больше всех, конечно, жене и сыночку. Ему я привез замечательный хлопчатобумажный костюм цвета хаки военного фасона с многочисленными накладными карманами и погончиками. А когда Оля одела в него Антошку, мы вспомнили, что у него где-то была такого же цвета пластмассовая каска со звездой, нашли её, и Антошка превратился в самого настоящего солдатика. Как же он был собой доволен, бегал по квартире с игрушечным автоматом и кричал: – Ура!
Тем временем я дошёл до мишки, подаренного Гансом. Бегавший в новом костюмчике вокруг взрослых Антошка остановился, замер и завороженно уставился на эту игрушку. Он, разумеется, сразу смекнул, кому она предназначалась.
Я протянул игрушку сыну, он тут же выбросил свой автомат, схватил мишку обеими руками и прижал к груди. И до самого вечера не выпускал его из рук, так тот ему понравился. А когда пришло время ложиться спать, Антошка лёг в кроватку в обнимку со своим новым плюшевым другом.
Потом тёща предложила сшить для мишки пижаму, но Антошка не захотел допустить такого унижения для своего нового друга. Вместо этого он надел на мишку свою вязанную шапочку с помпоном, которая села после стирки, и стала ему мала. С тех пор мишка сидел на его кровати, хоть и без штанов, но в шапке.
Пока Антон не вырос, он никогда не ложился спать без этого мишки, ставшего его любимой игрушкой, больше того, его верным другом.
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ
Папа привёз мне этого мишку из-за границы. Я тогда был ещё маленьким, а мама и папа – молодыми. Папа раньше никогда не уезжал так надолго, и мы с мамой очень по нему скучали. А когда он вернулся в Москву, мама взяла меня с собой на вокзал. Там мы встретили папу прямо на перроне. Как же мы все обрадовались!
Когда приехали домой, папа распаковал свой чемодан и начал доставать из него вещи, купленные в Берлине. Когда он доставал очередную покупку, он не говорил, что это, а просто объявлял, кому из родных он её привёз. Это было незадолго до Нового года, и можно было подумать, что мой папа – Дед Мороз, только вместо мешка у него был чемодан с заграничными наклейками.
Маме достались вельветовые джинсы, сапоги-луноходы и заколка для волос. А мне папа подарил жвачку, из которой можно было надувать пузыри, и замечательный военный костюм зелёного цвета с карманами и погонами. Мама тут же стала этот костюм на меня надевать. Он оказался в пору, только брюки были на вырост и пришлось немного подвернуть их снизу. Я в этом костюме стал похож на настоящего солдата. А у меня уже была пластмассовая каска со звездой, и я её тоже надел, взял игрушечный автомат, засунул в рот целых две жвачки и стал бегать вокруг родителей и кричать:«Ура!».
А потом папа достал из чемодана что-то такое, что, в отличие от других покупок, не было даже завёрнуто в упаковочную бумагу.
– А вот это кому? – спросил папа, улыбаясь.
Но зачем было спрашивать, если и так ясно, что этот подарок мог быть только для меня. Я тут же схватил его обеими руками, прижал к груди крепко-крепко и только потом начал с ним знакомиться.
Этот был плюшевый мишка, очень симпатичный, хотя он был совсем не похож на тех плюшевых мишек, которые продавались в «Детском мире». Не был он похож и на большеголового Олимпийского мишку. У берлинского мишки были совсем другие пропорции, он был больше похож не на медвежонка, а на взрослого медведя, только маленького. Он не умел ни пищать, как резиновые игрушки, ни рычать, ни ворчать и закрывать глазки, когда его кладёшь спать. Зато он мог сидеть и лукаво глядеть на меня, склонив голову чуть набок.
Был этот мишка немного неказистым, косолапым, но очень милым. Может быть, так казалось, потому что у него был добродушный вид. У него был бурый мех, стеклянные карие глаза-бусинки с чёрными зрачками и чёрный блестящий нос-кнопочка. Он не пищал, не мычал, не издавал никаких звуков, а просто сидел и смотрел на меня своими бусинками. Но до чего же он был миленький! Я даже подарил ему свою лыжную шапочку, которая стала мне мала.
Я спросил у папы, как зовут этого мишку.
Папа ответил, что у него нет имени. Просто мишка и всё. И ещё папа рассказал, что этого мишку он не покупал в магазине. Оказалось, что он привёз его в подарок от одного доброго мальчика, живущего в городе Берлин. Мальчика этого звали Ганс и ему тоже было четыре года.
С момента нашего знакомства и до того времени, когда я пошел в четвертый класс, я всегда брал мишку с собой спать. А когда подрос, я посадил его на тумбочку рядом с кроватью, и всю ночь он был со мной рядом.
Потом я женился и стал жить отдельно от родителей, и каждый раз, когда приезжал к ним в гости, всегда с радостью встречался со своим старым другом, который по-прежнему сидел на моей старой кровати. Он совсем не изменился и был такой же добрый и милый.
А теперь, когда мой сын Кирюша немного подрос, и мы с ним вместе приезжаем к моим родителям погостить, он всегда берёт этого мишку с собой в кроватку. А когда мы уезжаем, мишка остаётся на своём месте в квартире родителей и ждёт нашего следующего приезда.
Объяснить логично, что в этом мишке особенного и почему он нас всех околдовал, невозможно. Наверное, дело в том, что он всегда верно ждёт нас на своём посту в изголовье кровати.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ
Я очень люблю своих бабулю и дедулю. Я люблю, когда они приезжают к нам, в нашу новую квартиру. А ещё больше я люблю приезжать в гости к ним в выходные или праздники и оставаться на ночь. Я даже разрешаю родителям сходить вечером в кино, не плачу и не капризничаю, потому что мне там не бывает скучно. У бабули и дедули для меня есть целая комната, где я могу играть, а в шкафу у них есть несколько больших ящиков с игрушками.
Вообще-то, мне нравится играть с машинками и собирать конструкторы «Лего». А кукол я не люблю, только солдатиков. Куклы – это для девчонок.
Вечером, когда наступает время ложиться спать, в мою комнату приходит бабушка и говорит:
– Кирюша, пора ложиться спать, собирай-ка игрушки.
Приходится мне разбирать собранные из конструктора замки и укладывать их по частям обратно в ящики вместе с машинками и солдатиками.
Но у бабули и дедули есть одна особая игрушка, которую никогда не нужно убирать в ящик. Это небольшой плюшевый мишка, который обычно сидит на детской кровати и ждёт моего приезда. А когда я ложусь спать, я всегда беру мишку с собой, и мне с ним совсем не страшно, хотя я и не у себя дома. С ним так уютно! Он такой миленький!
Дедуля говорит, что такой мишка один на всю Москву. Он уже давно живёт в доме у дедушки, целых сорок лет, с тех самых пор, когда мой папа был ещё маленьким мальчиком, ещё меньше, чем я сейчас. Этого мишку дедуля привёз из Берлина своему сыну, то есть моему папе, в подарок от немецкого мальчика по имени Ганс.
Дома у меня тоже много игрушек. Есть даже два медвежонка. Один, серый, умеет ворчать и хлопать глазами, а другой, жёлтый, умеет петь песенку смешным голосом, если нажать ему на пяточку. Я люблю с ними играть, но всё-таки старого папиного мишку, который живёт в квартире у бабули и дедули, я люблю больше. Хотя он и молчит.
У этого мишки нет имени. Папа говорит, что имя ему просто не нужно, его и так все в нашей семье знают и любят. А мишка тоже нас любит, и все эти годы он был нам самым верным другом. Он всегда ждёт, когда мы возьмём его и станем с ним играть или делиться с ним новостями. Он же настоящий верный друг, и никогда никому не разболтает наши секреты.