Она творит кумиров из теста и пьёт прошлогодние антресолевые
компоты. В её страусиной головке бродят, пузырятся, резиново
раздуваются светлые мысли о повешение на зло бросившим её
ухажёрам. Она кривонога, ухожена, словоблудна и нередко впадает
в видимость задумчивости, мечты у неё скромны, а планы непредсказуемы.
Она мучается вопросами, которые ей никто не задавал, и уж тем более
не ждёт ответа, но стойте! она таки ответит, просветит, признается
в том, чего и сама не ведает. Впадёт в истерику и уснёт с улыбкой
на бледном личике.
Милая мадам Бовари в платье с длиннющем шлейфом из комплексов,
рождённых несбывшимися желаниями; её ложе усыпано гадательными
лепестками, покрывало пучится от вздохов, сморканий и крутого
изгиба тазовых костей. Над ложем витает призрачная толпа отелл со
специфически скрюченными пальцами: придушить наконец эту сволоту.
Она так видит, так хочет, так боится. Офелия, Клеопатра, нищенка,
словом, немного не в себе. В её глазах ртуть, под языком лимонная
косточка, в сердце жалость к съеденной курице. Она вспарывает брюхо
покупному карасю с лицом Сфинкса и судачит об ерунде с выражением
мунковских персонажей. Ах, если б он знал, если б ты видела, ах, я
опять невпопад, но я не хочу иначе. Я не понимаю себя, я квадратура
круга, я сложна как часы с кукушкой на даче в Вербилках. Ты была в
Вербилках? И правильно, там такая скучная масленица, там сосны
сохнут, синичка залетела в форточку и сдохла от голода рядом с томиком
Проспера Мериме... да-да, такая пошлость, такая аллегория, такой вот
каприз природы. Ты меня понимаешь? Ты всегда меня понимала, у тебя
чуткое сердце и душа как одуванчик.
Он звонил мне вчера, в его голосе были слёзы, он кашлял слезами,
ему плохо без меня, хотя говорит, что это только лёгкая простуда и
он всё-равно поедет с женой в Витебск. Разве в наше время ездят в
Витебск? Что там делать интеллигентному человеку? с женой! Господи,
какая несусветная глупость. Я ему ничего не сказала, но он всё понял,
он хороший, я подсказала ему средство от бородавок.
Лаконична, остроугольна под клетчатым пледом с надкусанным яблоком
в руке или с прозрачной чашкой со следами кофе и помады на ободке.
Милая барышня, прячущаяся в своей квартирке от хулиганов и кровожадных
поездов, расстроенная погодой, музыкой, сном, карканьем вороны.
Каприз природы. Семь тысяч премиальных потрачены на никудышние сапоги,
а ведь не хотела брать, но не удержалась. Теперь две недели пить компоты
и хрустеть сухариками.
Алё, ты слушаешь? Перечитывала Шекспира, хочу почитать Эзопа, который
раб. Какая душка этот Шекспир, какая мрачная клоунада. Любовь черна,
смерть вездесуща, я чувствую запах датского плюща, пота подмышками
Клавдия. Мне италийское солнце выжгло глаза. Так хочется в Барселону,
сил нет.
Кажется, я тоже простыла, он заразил меня по телефону. Я не верю в
мистику, ты же знаешь, но я не могу отрицать её после всего пережитого.
Кофе совсем остыл. Синие цветы на обоях привычно превратились в синих
пауков, ждущих плотоядной ночи. Когда же я сменю обои? Нет сил, нет клея,
нет ничего, кроме одиночества и нежелания идти на работу.
Начала заниматься йогой, не хочу костенеть. Это так свежо, так своеобычно,
но быстро надоедает. Врач советует пропить терафлекс, но я считаю,
достаточно анальгина. Не верю докторам, ещё ни один не вылечил от смерти,
они только и умеют продлевать агонию, заговаривать страх и вырезать то,
что и так само отваливается.
Ты любишь Вадима? Он так бестактно смотрел на тебя в тот вечер. У него
крепкий затылок и красивые локти. У вас все получится... Так хочется в
Барселону, но там нет моря. Почему люди не хотят жить у моря? Чтобы оно
заглядывало в окна, перекатывало гальку под ногами, пахло парусиной,
солёной бездной. Так хочется счастья. Ты любишь грушевый компот? Я его
возненавидела. Наверное, аллергия. Кстати, тебе не нужны сапоги? Зачем
мне в Барселоне сапоги? Почему люди не хотят жить у моря и едут в Витебск?
Да ещё с женой. Как глупо всё устроено.
Мне приснился Паустовский. Он читал Бальмонта, а я хотела кашлянуть, но
боялась. Такая мука хотеть и бояться. Помнишь Славика? Мы пролежали с ним
всю ночь - он хотел, а я боялась, и соловей был, и дождик легкий как
паутинки. Потом Славик одел ботинки и ушёл в ночь в одних трусах. Белые
ноги, чёрные трусы, неземной туман. Я устала бояться. Я не кажусь тебе
шлюшкой? Нет? Это потому что ты меня понимаешь, у нас одинаковые
предощущения. Сейчас наговорю глупостей. 38 размер, натуральная кожа,
каблук, молния, отдам за шесть тысяч.
Утром она всё-таки повесилась. Синие пауки на стенах снова превратились
в синие цветы.