Однажды, посетив очередной медицинский конгресс, на который собрались со всей Германии врачи-нефрологи, занимающиеся исследованиями удивительного мира почек, от трансплантации до диализа и всеми смежными с почками науками, меня поразил один случай.
На заключительном пленарном заседании, которое обычно рассчитано на большое количество слушателей, практически на всех посетителей конгресса, выступал с докладом один профессор, глава нового исследовательского института по почечным заболеваниям. С воодушевлением начал он рассказывать о миссии его организации, которая заключалась в своевременном распознавании и исцелении хронических заболеваний почек, которые ведут к почечной недостаточности и к диализу.
Когда он перечислил и без того известные всем проблемы и статистику заболевших, и количество пациентов, ожидающих очередь на трансплантацию и находящихся на диализе, и перешёл к описанию цели, который поставил перед собой его научно-исследовательский институт, а именно: полное излечение почечных заболеваний, слушатели в зале начали возмущаться и качать недовольно головой. «Что он мелет? Какое полное искоренение болезней? Да он в своём уме? Это же невозможно!»
Этот контраст между одиноким энтузиастом, мечтавшим найти средство излечения от хронических, считающихся, по сути, неизлечимыми, болезней и надсмехающимися над ним коллегами в зале, показал мне настолько чётко всю безнадёжность ситуации. Не видать больным и в дальнейшем будущем средства от их болезней.
Ведь учёные не верят в возможность их исцеления! Они не верят, и соответственно, даже не думают о том, что, вдруг, всё же есть такая возможность. Расшифровать геном болезни, например, и найти причину. И не допустить потом её в будущем у пациентов в группе риска. Нет. Исследователи только качали головой, в недоумении, как докладчик вообще посмел выступить с такими идеями. Его не поддержали. Никто не поддержал, по моим ощущениям. Он был один воодушевлённый против триста его скептичных коллег.