Снег начинал валить еще накануне новогодней ночи, шел весь день, и к вечеру казалось, что городка Вальдербюгге и вовсе не существует, а на его месте – уютная белая равнина с мягкими волнами сугробов и таинственно мерцающими под луной блестками. Зажатый между высоких скал этот островок человеческого бытия теперь был абсолютно безмолвен. Ни веселых голосов на улицах, ни спешащих по радостным делам пешеходов, ни взрывов петард. Здесь не было принято наряжать елки, готовить праздничную снедь, одеваться в свои самые красивые одежды, поздравлять друзей… Последний день декабря и новогодняя ночь – только тревожная тишина, закрытые на все замки двери, плотно зашторенные окна. Нигде и никогда на свете этот праздник еще не встречали с таким страхом, отчаянно бьющимся сердцем и едва теплившейся, как уголек в остывающей печи, надеждой. Была б воля несчастных – они бы и вовсе вычеркнули из календаря этот проклятый декабрьский последыш.
«Снег! Снег идет!» – кричали жители, когда в утренние, обычно хмурые, часы начинался зловещий предновогодний снегопад. С неба летели крупные хлопья, их было так много, словно немилосердный бог сыпал целыми горстями, ни на миг не прекращая свою работу. Испуганные жители торопились к домам, запирали, щелкая замками, двери, сдвигали занавеси на окнах и пытались успокоить себя, говоря, что сколько же можно, авось, на этот раз обойдется или просто будет полегче. Забившись в свои норы, люди, не смыкая глаз, ждали. Через час после полуночи полагалось по давно сложившейся традиции выживания, затушить огонь в печи и, напялив на себя как можно больше теплой одежды, спустится в погреб. Пищу и пожитки, если позволяло пространство подпола, забирали с собой.
Между тем снегопад становился все сильнее. Небесный поток начинал сгущаться, формируясь в диковинных ужасающего размера тварей. Вряд ли кто-то мог знать это наверняка, но я слышал рассказы о том, как, пробиваясь сквозь снежную вату, на злосчастный Вальдербюгге в эти часы мчится целое стадо огромных единорогов, а вверху кружат белые птицы, напоминающие орлов. Первые своими рогами и копытами разбивали стекла и крушили двери домов, вторые массивными телами бились о крыши и долбили их мощными клювами. Мрак и деловитое безмолвие наполнялось треском ломаемых стен и воплями ужаса и боли. В образовавшиеся щели лезло множество длинных белесых гадов, и всякому встреченному на их пути не было спасения от острых ледяных зубов.
Этот маленький новогодний апокалипсис продолжался всего пару часов. А с первыми лучами дневного светила выжившие поселяне обходили руины своих домиков, разбирая обломки и сгребая груды снега, которые совсем недавно были громадными воинственными монстрами. Занимался новый день, начиналась тяжелая ежедневная каторга. Замерзающим людям предстояло из подручных материалов сооружать себе кров и вновь налаживать жизнь в ее первом скудном приближении. Голодающие отнимали у запасливых соседей еду, откапывая их загодя припрятанные заначки. Стычки между единицами или мелкими группами были делом обычным, так же как и трупы первых погибших в этом январе. Вокруг кое-как построенных шалашей и землянок по ночам кружили волки и медведи, прибегавшие из леса на запах крови.
Помощь поселянам Большая земля оказывала, конечно, ибо по законам бережно взращенного гуманизма никак нельзя было просто отринуть оступившегося человека. Вот только, к нашему всеобщему сожалению, добраться в Вальдербюгге можно лишь на вертолете, миновав высокие скалы, горные порожистые реки с водопадами и дебри непроходимых лесов. Раз в пару месяцев жителям сбрасывали груз: консервы, муку, семена, кое-какие инструменты и минимум лекарств. Равнодушные пилоты наблюдали, как за подарки внизу вспыхивают кровавые свары. Оказывать помощь этим озлобленным дикарям не входило в их обязанности, да и как? Еды и прочего было мало, на всех не хватало и, в общем-то, не должно было, как следовало из инструкции.
«Приговором суда Империи такой-то имярек приговаривается к высшей мере гуманного наказания и ссылается на вечное поселение в город Вальдербюгге!» – таково было последнее напутствие общества, с которым очередного преступившего закон с порцией инвентаря и съестных припасов спускали на эту горестную землю.
«Немного мрака для мрака!», «Кормите новогодних тварей или они сожрут вас!», «Как создать идеальное общество, избавляясь от тьмы?». Вот так газеты объясняли всем нам, почему мы еще живы. Убийцы, насильники и прочие уголовные подонки – не так уж и невинны были эти невинные жертвы. И злосчастный Вальдербюгге отсюда за тысячи миль. Наш мир так уютен. Улицы чисты. Граждане улыбчивы и предупредительны. В моей комнате сияет новогодняя елка. Припасено шампанское.
Но, боги, почему я испытываю такой ужас, глядя на начавшийся за окном снегопад…