Она подписала бумагу - поставила крестик на исписанном сверху донизу листе. Потом ее заставили поставить такой же крестик в книге. Отец Курт объяснил девушке, что подписью она признавалась в общении с бесами, служении Дьяволу и убийстве с помощью колдовства святого отца Юргена Леманна и предавала себя на милость суда Церкви и короля.
- Когда будет суд? - безжизненным голосом спросила Амитола, но ее проигнорировали. Карл отвел ее в камеру и снова запер. Ответ на вопрос дал Рикерт, проскользнувший к ней посреди ночи несколько дней спустя.
- Отец наконец запретил пускать меня сюда, - пояснил он, криво улыбнувшись. - Но он, похоже, забыл, что жалованье страже плачу я. Так что в этом месяце ребята, что стерегут тюрьму, получат вдвое против обычного, а я могу приходить, когда захочу - по ночам, конечно. Карл у нас истинно верующий, так что вряд ли я бы сумел подкупить и его.
Он достал из висящей через плечо сумки завернутую в платок снедь - овощи, хлеб, жаренного цыпленка, флягу в кожаной оплетке.
- Извини, что раньше не мог протащить сюда нормальную пищу, - добавил он, глядя, как Амитола с безучастным видом принялась за еду. - Но ты же понимаешь, ее бы мигом обнаружили. Зато сейчас тебя не будут донимать до самого суда, так что...
- Спасибо, - тихо ответила она. - Когда меня будут судить, ты не знаешь?
- Как я понял из разговоров Герты и отца, через несколько недель, в начале апреля. - ответил Рикерт. - На праздник Дарования Святой книги. Но ты не бойся, это так, формальность. Приговор ведь уже известен. Смотри на это просто как на возможность выбраться на свежий воздух из этой каморки. Ты ведь здесь уже несколько месяцев безвылазно сидишь.
- Куда меня отправят?
- В монастырь. Думаю, в...
- Я не знаю, что значит это слово.
- Считай, что это общежитие для верующих женщин. Думаю, тебя сошлют в Шварцштейн на северном побережье. Там холодно, в основном скалы и пустоши, но все-таки лучше, чем костер. - он снова криво усмехнулся. Амитола откупорила флягу и поморщилась.
- Что это?
- Вино. Ты пей, пей.
Она сделала глоток.
- Кисло...
- Зато согревает. В общем, врать не стану - в монастыре тебе может прийтись нелегко. Мучить и бить тебя не будут, но скорее всего заставят выполнять грязную работу. И еда у них там не слишком сытная...
- Я так надеялась, что меня отпустят, - вздохнула она. Рикерт помрачнел.
- Я должен извиниться перед тобой, - помолчав, проговорил он. - Честное слово, я не думал, что Герта пойдет на такую уловку.
- Я понимаю. Ты не виноват.
- Смотри, не все так плохо. Если ты примешь нашу веру - или убедишь монахинь, что приняла - и покажешь надлежащее рвение, может, через несколько лет тебя выпустят. - Рикерт пожал плечами. - И вообще, кто знает, может даже пошлют проповедовать вашим племенам. Так что шанс вернуться домой у тебя все-таки будет...
Над Нойкастеллем плыл колокольный звон.
Весна уже несколько недель как наступила, но небо было затянуто серо-белыми облаками. С моря дул холодный бриз, заставляя Амитолу ежится. Повозка, в которую ее посадили - даже не повозка, а телега с установленной в ней клеткой - медленно двигалась по улицам города. Люди толпились вдоль дороги и глазели на девушку с молчаливым мрачным любопытством. Несколько раз кто-то выкрикивал проклятие или ругательство, однажды о толстые прутья ударился гнилой овощ, забрызгав ее платье красноватой жижей, но большинство блеклых людей стояли молча и лишь пялились на нее. В конце концов Амитола перестала различать лица - толпа слилась в бесконечно тянущуюся тусклую массу черного, бурого, темно-синего и серого цветов. Она подняла глаза и взглянула на взлетающий над крышами и вонзающийся в небо острый шпиль собора на городской площади. Ее везли туда, правда не в собор, а в здание суда, располагающееся по соседству. Хотя ее судьба была уже решена, Амитоле все же было страшно. Впрочем, к страху примешивалось чувство облегчения - наконец-то, после месяцев, проведенных в мрачной камере, она видела небо и вдыхала чистый прохладный воздух.
Звон становился все громче и она зажала уши, насколько это позволяли кандалы, но когда повозка въехала на площадь, колокола замолкли. Со всех сторон ее окружала мрачная толпа, и сопровождавшие Амитолу от тюрьмы конные солдаты принялись оттеснять людей, орудуя плетьми и палашами (на вооружении блеклых людей были несколько видов длинных ножей, и у каждого, оказывается, было свое название), которыми они били плашмя по головам и спинам толпы. Черно-бурая масса глухо и злобно ворчала. На помощь конвою двинулись охранявшие здание суда солдаты, а со стороны ратуши на противоположном конце площади в толпу врезался отряд городской стражи, рассеивая людей ударами дубинок. Через несколько минут, когда вместе им удалось расчистить узкий коридор к ступеням здания суда, капитан конвоиров отпер клетку.
- Аусшайген!
"Выходи". Благодаря Рикерту Амитола успела немного освоить местный язык и, хоть говорить на нем не могла, уже понимала многие слова и простые предложения.
Если бы не Рикерт, ей пришлось бы совсем туго. Он навещал девушку несколько раз в неделю, поздним вечером или ночью - в те глухие часы, когда она особенно тосковала по дому. Он зажигал принесенный с собой светильник, доставал из сумки что-нибудь вкусное - кусок пирога или жареной курицы - и занимал Амитолу разговорами, не давая совсем пасть духом. Рикерт учил ее наречию блеклых людей ("Пригодится, когда попадешь в монастырь", пояснил он), расспрашивал о жизни в деревне сеанти, о семье и друзьях. Иногда сам рассказывал о детстве, проведенном в Нойкастелле.
- Послушай-ка, а что, если этот ваш Эйи явился отцу во сне и прикинулся вестником Божьим, чтобы его руками отомстить вам? - спросил он после того, как девушка рассказала ему о черном человеке. - Это бы многое объяснило.
- Нет, - покачала головой Амитола. - Духи не могут приходить к людям во снах.
Порой беседа обрывалась и они просто сидели в тишине, но девушку успокаивало само присутствие Рикерта. За его хладнокровием, сдержанностью, немного снисходительной иронией скрывались доброта, мягкость и искреннее участие.
- Зачем ты помогаешь мне? - как-то спросила Амитола.
- Чтобы позлить Герту, конечно. А зачем бы мне еще это делать?
- Только поэтому? - улыбнулась девушка.
Он улыбнулся в ответ и пожал плечами.
- Аусшайген! - прикрикнул капитан.
Амитолу подхватили под руки и чуть ли не бегом протащили сквозь строй солдат и стражников, сдерживающих толпу; кто-то из зевак все-таки исхитрился и больно пнул ее в бедро. Повиснув на руках двоих рослых детин и едва касаясь ногами ступеней, она взлетела вверх по лестнице. Двери темного дерева распахнулись.
Лица. Она будто оказалась в темной яме, а сверху на нее смотрели десятки лиц. Солдаты подвели девушку к небольшой трибунке, заставили взойти на нее и замерли, вытянувшись, по сторонам. Напротив, под большим окном, возвышался помост, галереи в несколько ярусов кольцами опоясывали зал, и со всех сторон Амитола ощущала на себе взгляды - тяжелые, холодные, враждебные.
Отец Курт вынырнул, казалось, из ниоткуда.
- Суд сейчас начнется, ведьма, - негромко заговорил он. - Я назначен твоим переводчиком. Ты должна стоять смирно, слушать и, когда к тебе обратятся, отвечать четко и быстро. Ты понимаешь?
Она мельком взглянула на него и отстраненно кивнула. Взгляд девушки напряженно скользил по людям наверху - граф Борга, его дочь и еще трое на помосте вместе с ними - пожилой длинноволосый человек в одежде священника, мужчина и женщина в одинаковых темно-синих мантиях. В галереях над ними на скамьях восседали в основном строго одетые старики; чем выше, тем разномастнее была публика - там толпились вперемешку мужчины и женщины в платье похуже, были даже дети.
"Рикерт. Где Рикерт?"
Старик в одежде священника встал, прочистил горло и постучал по помосту большим деревянным молотком. Зал, до этого приглушенно гудевший, притих.
- Помолимся, - перевел отец Курт его слова и сам, склонив голову, присоединился к хору голосов, размеренно повторявших слова молитвы. Амитола продолжала всматриваться в лица, окружавшие ее.
Рикерт!
Он стоял в самом конце нижней галереи, держа шляпу в скрещенных на животе руках, голова опущена, губы еле заметно шевелятся. Девушка невольно улыбнулась. Ей показалось, что даже стало чуть легче дышать.
Молитва завершилась. Встал и заговорил человек в синей мантии, но Амитола слушала его вполуха - королевство Великий Кронланд и Всеобщая Церковь в лице... чтобы судить ведьму по имени Амитола из племени сеанти... вместе с ведьмой Кэтэри задержали против его воли... будучи подстрекаемы Дьяволом...
Рикерт поймал ее взгляд и еле заметно улыбнулся.
Отец Курт встряхнул девушку за плечо. Она растерянно вздрогнула.
- Отвечай судье Хаммерлингу, ведьма!
- Что?..
- Тебя спрашивают - ты ли Амитола из племени сеанти?
- Да.
- Готова ли ты предать себя в руки закона Божьего и человеческого, представленного здесь судьями Церкви и короля? Если ответишь "нет", - тихонько добавил священник. - Тебя снова отправят на пытку. Так что...
- Я готова, - кивнула она.
- Суд заслушает свидетеля, - объявил Хаммерлинг.
Со своего места рядом с ним поднялся граф Борга. Он снова рассказывал про свой сон, с верхних галерей неслись приглушенные всплески рук и причитания, а Амитола почти не слушала и лишь пыталась поймать взгляд Рикерта.
Потом зачитали бумагу, которую она подписала в комнате дознаний. Шум усилился; зрители стали выкрикивать проклятия ведьме и судье пришлось снова стучать молотком, чтобы навести порядок.
- Действительно ли твоя подпись стоит под признанием? - спросил он Амитолу, когда воцарилась тишина.
- Да, моя.
- Тогда подтверди, что имела сношения с бесами и самим нечистым Дьяволом, занималась колдовством и колдовством же довела до смерти святого отца Юргена Леманна.
- Я...
Она запнулась. Слова будто застряли в горле, не желая выходить наружу. Это же неправда! Я не убийца и не знаю никакого Дьявола!
Священник снова встряхнул ее. Амитола видела, как мрачно улыбается ей граф, как яростно сверлит ее горящий взгляд Блюстительницы.
- Я...
Она беспомощно оглянулась и синие глаза Рикерта поймали ее. Он легонько кивнул.
Амитола глубоко вздохнула.
- Подтверждаю. Я ведьма. Я колдовством убила вашего священника.
Зал снова взорвался криками, судья стучал молотком, на верхние галереи ворвались солдаты и стали наводить порядок зуботычинами и ударами прикладов, но Амитола уже не особо обращала внимание на то, что творилось вокруг.
Вот и все. Дело сделано. Она спаслась от пыток и костра. А ссылка в монастырь... ну а что ссылка? Может, через какое-то время ее отпустят. А нет, так она сама сбежит. Вернется, отыщет Нитиса и они вместе отправятся домой.
- Судьи - Его Сиятельство граф Людвиг Борга, Блюстительница веры графства Ингерта Борга, магистр Генрих Хаммерлинг... - бубнил ей на ухо отец Курт. Амитола покачала головой. Граф - и свидетель, и судья. И как можно серьезно воспринимать все это сумасшествие?
Впрочем, уже не важно. Скоро все будет позади, и хорошо, что так.
- ...вынесли приговор...
Девушка вновь взглянула на Рикерта.
"Я буду скучать по нему," - пронеслась мысль.
- ...в назначенное время доставить ведьму Амитолу на площадь перед ратушей, живой возвести на костер и держать там, пока не умрет!
На лице Рикерта застыло отсутствующее выражение. Он принялся ожесточенно тереть кулаком висок.
- Что?..
Молоток с грохотом опустился на полированное дерево помоста. Солдаты с двух сторон схватили Амитолу за руки. Она даже не почувствовала этого.
- Ты!.. Ты же сказал... Ты обманул меня!!
Солдаты навалились на нее, пытаясь стащить с трибунки, но девушка мертвой хваткой вцепилась в перила.
- Я поверила тебе! Ты... вы все это время были заодно! Лучше бы вы сразу меня убили!
Рикерт медленно обернулся и взглянул сквозь нее невидящими глазами.
- Ты солгал мне! Ты солгал мне! Ты...
Слов не осталось, и Амитола лишь кричала от ярости и отчаяния, пока солдаты по одному отрывали ее пальцы от перил и волокли ее к выходу.