Мы играем в школу: мы садимся за парты, и кто-нибудь из нас ходит перед партами и говорит, а мы слушаем. Потом мы смеемся над своей игрой и меняемся ролями. Потом мы меняем игру: это больше не школа, теперь это мастерская. Мы делаем из воздуха и своих голосов странных существ и отпускаем их на волю. Они уходят и возвращаются и опять уходят. У них вещие глаза и зрячая речь, они знают и значат больше нас. Они полудеревья-полуптицы, полузвери-полуреки. Они говорят с нами о том, чего не видят наши глаза: о реках за горизонтом, об источниках, озерах и дождях.
Свет смотрит на нас, но не играет с нами, он освещает наши игры. Он моргает, но мы не замечает мгновений темноты, нам кажется, что освещенность не прерывается, что наша игра – нить без разрывов и узлов.