Эпидемия. Первая волна
В течение мая эпидемия плавно нарастала. Постепенно, день за днём, каждый район области обнаруживал всё новых и новых больных коронавирусом. Согласно официальным данным, в области начали умирать больные коронавирусом, и пока, якобы, эти случаи были немногочисленные – не более одного в сутки. Но в реальности смертей было больше, так как, чтобы не вызывать паники, смерти от коронавируса в больницах часто маскировали под другие болезни. Тем более, что для постановки диагноза ковида применялся двойной метод сдачи мазков на ПЦР. Ограничения, конечно, играли определенную сдерживающую роль, но основным источником проникновения инфекции были приезжие – это были и жители обеих столиц, пережидающие лихое времечко в деревнях или садоводческих хозяйствах, и многочисленные рабочие бригады, командированные из других регионов. Ни дачники, ни вахтовики, не соблюдали никаких ограничений даже во время локдауна. Ограничения существовали лишь для местных жителей, которым разрешалось выходить из дома только в ближайший магазин или аптеку.
Наше дежурство началось с вызова на отдалённую улицу, расположенную на окраине города. Садясь в машину, я понял, что едем по знакомому адресу. Эту старушку 85 лет мы на прошлой смене отвезли в больницу с ОРВИ и подозрением на ковид. Раньше бабуся жила на даче, пряталась там от эпидемии. Но контактов с приезжающей родней и соседями избегать не удалось. И вот внезапно подскочила температура до 39, и родственники отвезли её в город. И на следующий день вызвали нас. А с утра у нее уже была температура до 40! И ведет себя неадекватно, не узнает окружающих. Для понижения температуры мы ей сделали литическую смесь и отвезли в инфекционное отделение. Я не сомневался, что у старушки выявят коронавирусную инфекцию и переправят в моногоспиталь. И вот опять вызов к ней! Экипаж прежний – пожилой водитель Николай Сергеевич и молодая фельдшер Дарья.
Пятиэтажный дом, четвертый этаж, трёхкомнатная квартира. Знакомые лица: пожилая пара пенсионеров, дочка, зять, внук лет десяти.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Мама умерла, – сообщил глава семьи, мужчина лет шестидесяти.
Мы с фельдшером прошли в маленькую комнатку, где на кровати увидели нашу пациентку. Только теперь она не дышала. Я быстро осмотрел тело – налицо признаки биологической смерти.
– Давно умерла?
– Точно не скажем, – вступила в разговор хозяйка квартиры. – Мы в магазин с мужем ходили, а дети с внуком в другой комнате были. Пришли домой, заглянули к ней через полчасика, а она не дышит.
Я продолжил расспросы. Выяснилось, что в инфекционном отделении больная находилась всего сутки. Ей сделали рентген легких – пневмонию на обнаружили, сделали анализы, взяли мазок на ковид. Когда на следующий день пришел ответ мазка – отрицательный, то старушку отправили домой с диагнозом ОРВИ. Потом пришел участковый терапевт, назначил лечение, а сегодня она неожиданно для всех умерла.
– А какая температура была вчера вечером? – спросил я.
– Больше 39.
Понятно было, что врач инфекционного отделения решил, что у пациентки ОРВИ, и отправил её лечиться домой. Дескать, сама за несколько дней поправиться. И не учёл, что в таком возрасте организм может не выдержать интоксикации. А, возможно, это был все-таки ковид, а мазок просто выдал ложноотрицательный результат.
А потом мы ушли в машину и получили новый вызов – к мужчине с болями в сердце. Там был выявлен острый инфаркт миокарда, оказана помощь и дальнейшая госпитализация в стационар…
Начавшаяся эпидемия неизменно обогатила определённую группу лиц. Как говорится, кому война – а кому мать родна! В области был открыт цех по производству масок, на одном из городских заводов стали изготовлять респираторы, появился большой спрос на концентраторы кислорода, а также – на пульсоксиметры. Аптеки взвинтили цены на лекарства, применяющиеся для лечения ОРВИ и коронавируса.
Медработникам тоже кинули небольшие подачки. В начале эпидемии, когда президент объявил о фиксированных месячных надбавках медработникам, лечащим или оказывающим помощь больным с ковидом, областное начальство эти надбавки бессовестно зажимали. Хотя губернатор объявил о выплате и федеральных, и областных надбавок в реальности платили только за ту смену, когда был выявлен ковид. Было много жалоб. По итогу президент разозлился и поручил следственным органам разобраться. Вот тогда нам все экстренно выплатили областные надбавки, а также федеральные – тем, кто перевозил подтвержденный ковид. С этого момента областные надбавки за перевозку пациентов с подозрением на ковид платили всем, а вот для уменьшения трат на федеральные надбавки были выделены специальные ковидные бригады. На этих бригадах работали фельдшера – по одному. И эти бригады были кормушкой для нашего начальства. Главный врач, начмед, заведующие подстанций, одевшись в защитные костюмы, один-два раза в месяц на несколько часов выходили работать на эти бригады, а поскольку по приказу президента учитывался только факт обнаружения ковида, высокопоставленные врачи за эти несколько часов сразу урывали по сто тысяч – оплату ковида, областную надбавку и на них ещё районный коэффициент. Но рядовых врачей к этой благодати не допускали. Наоборот, мы без всякой защиты, в одной маске и перчатках, периодически натыкались на ковидных больных, везли их в стационар, где он подтверждался, но оплату зачастую не получали.
Около полудня поехали на вызов к старушке, у которой заболела нога. Третий этаж пятиэтажного дома, двухкомнатная квартира. Бабуся 75 лет сидит в кресле и жалуется на сильные боли и онемение правой стопы. По цвету кожных покровов, отсутствию чувствительности и пульсации на стопе сразу стало понятно, что причина одна – тромбоз артерии голени.
– Я ведь неделю, как из больницы выписана, в кардиологии лежала, – сообщила больная. – Там у двоих женщин коронавирус нашли, так отделение на карантин закрыли, а нас всех – на выписку.
После такого сообщения я сразу поменял маску на респиратор. А перчатки я надел ещё перед выходом из машины. После оказания помощи пациентку повезли в ту же больницу, но только теперь к сосудистому хирургу.
Дальнейшее дежурство проходило в обычном режиме, вызовы к больным с инсультами, болями в сердце, нарушениями ритма перемежались с посещением уличных алкоголиков и полусумасшедших старушек.
Ближе к полуночи, возвратившись с очередного вызова, я узнал от диспетчера, что со мной хочет поговорить старший врач смены. Пришлось позвонить по телефону.
И старший врач сообщил мне неприятную новость – у больной с тромбозом стопы в больнице был выявлен ковид!
– Нам теперь на карантин отправляться всей бригадой? – спросил я мрачным тоном.
– Нет, продолжайте работать. По распоряжению главного врача теперь после контакта с ковидом никого на карантин не отправляем. Только при возникновении симптомов заболевания.
В июне 2020 больные коронавирусом были уже во всех районах области, их количество превышало полторы тысячи, умерших более двадцати. Но это были только официальные цифры, в которые никто не верил. По-прежнему мазки ПЦР давали часто ложноотрицательный результат. И больные в результате умирали, якобы от вирусной пневмонии и ОРВИ. В области уже было открыто два моногоспиталя, в которые привозили ковидных больных, тех кто нуждался в госпитализации, со всех районов.
После смены я домой не поехал. Решил уйти на самоизоляцию. Тем более, что сейчас у нас пустовала наша городская двухкомнатная квартира. Там я и расположился после того, как позвонил домой и сообщил родным эту неприятную новость.
В среднем, инкубационный период ковида 5-7 дней. Надо ждать. И понапрасну не паниковать. Хотя причины для опасения были. И прежде всего, дело в моем возрасте – через год исполнялось шестьдесят. А всем было известно, что у пожилых людей зачастую бывает тяжелое течение. Один из наших фельдшеров, пятидесяти лет, недавно заболел ковидом, осложнившемся вирусной пневмонией. Его госпитализировали в моногоспиталь, где он по сей день и лечится. До следующего дежурства я сидел взаперти, стараясь не думать о возможном заражении. Предварительно надев респиратор, я сходил в магазин, закупил продуктов на несколько дней, и готовил себе сам. Читал книги, смотрел телевизор, размышлял о смысле жизни… Так прошло три дня.
На дежурстве я поинтересовался у фельдшера и водителя самочувствием. Все были здоровы, никаких признаков заболевания. До самой ночи возили обычных пациентов – никаких больных с температурой не попадалось. Но я понимал, что все это условно – можно нарваться на пациента с малосимптомным течением ковида. Поэтому на вызовах респиратор не снимал, осматривал в перчатках, после вызова обрабатывал руки антисептиком.
Ковидной бригаде, конечно, работы хватало – она уже с восьми утра возила пациентов с пневмониями или ковидом по направлению поликлиник. Иногда больные попадались очень тяжелые, с низкой сатураццией, с шоком. И они часто умирали в моногоспитале в течение первых суток после госпитализации.
А у меня это дежурство было особенным. Именно сейчас, после контакта с вирусом, решалось – выдержит ли мой иммунитет или я через несколько дней заболею ковидом…
Но все обошлось, дежурство закончилось в обычном режиме. За все сутки нам не попалось ни одного больного с повышенной температурой.
Утром я опять ушел на самоизоляцию в свою квартиру. Эти три дня я уже стал более спокойным, выходил в ближайший магазин за продуктами. Но продолжал тщательно соблюдать масочный режим в общественных местах.
На следующем дежурстве всю нашу бригаду направили в поликлинику сдать мазки на ПЦР к коронавирусу. Мы заехали к отдельному входу, и минуя небольшую очередь подошли к дверям процедурного кабинета. После сдачи анализа мы отправились на вызова… На этом дежурстве, за сутки мы выявили две пневмонии.
Уже на следующий день, когда я сдал смену и собирался отправляться на свою самоизоляцию, старший фельдшер сообщила, что ответ мазка на ПЦР отрицательный. На этот раз коронавирус меня не задел. Можно ехать к семье и отдыхать до следующей смены.