Лето оно и есть лето, но однажды в моей жизни оно было не просто летом, а летом пионерским. После пятого класса меня отправили в пионерский лагерь "Орлёнок" на третий сезон. Там отдыхали дети работников здравоохранения, мама моя работала санитаркой в сельской больнице. Путёвки давали через профсоюз и мне перепало.
Стою на пароме, на той стороне гудят машины. Они идут по Чуйскому тракту далеко-далеко, аж в Монголию. Сошли с парома, голосуем. Остановился старый ЗИС. Меня доверили шофёру и тут вдруг я почувствовал, что доживать каникулы мне придётся далеко от дома.
Едем вдоль Катуни, горы, лес, интересно, что там за поворотом... Из Аи хорошо видна Синюха. Синюху видно с любой улицы села, а что за ней неизвестно и вот теперь я еду дальше Синюхи, прямо в те самые горы, которые видел на картинах в городском универмаге в отделе пушнины.
Меня определили в пятую палату. В каждой палате было по отряду, за каждым отрядом присматривали две вожатые. В лагере была баня, столовая, спортивная площадка и плац с флагом лагеря. По утрам и по вечерам проводились линейки.
В Усть-Семе грузовики проезжали в то лето через Катунь ещё по старому деревянному мосту.
Новый, железобетонный, был уже готов и в день его торжественного открытия привели к мосту весь пионерский лагерь. Перед мостом два огромных грузовика с опущенными бортами образовали сцену, сцена покрыта коврами. Н сцене стол и призы.
Приехало начальство, сказали, что из Москвы. Митинг, посвящённый открытию моста был грандиозным. Знаменитому кессонщику подарили именные часы. Вожатые нам сказали, что кессонщик — это человек, который работает под водой. Нет, это не водолаз. Водолаз плавает в воде, а кессонщик работает в рабочей одежде на дне реки под куполом. Вода под купол не попадает. А, ну да, понятно. Если опущу стакан в воду вверх дном, то вода в стакан не попадёт. Интересно как он там на дне Катуни работал? Мы пялились на всё это и не осознавали того, что стали свидетелями особого события в истории Горного Алтая.
Ещё до открытия мы ходили по новому мосту и кидали вниз булыжники. Новый мост был намного выше старого и камни кидать с него было интересней. Каждый пёр с собой на мост голыш потяжелее и надеялся на то, что именно его камень там внизу сильнее всех булькнет.
Я долго привыкал к лагерной жизни, ночами не мог заснуть и смотрел в окно на горный таёжный склон. По нему, обволакивая вершины сосен и елей, ползли клочья тумана. Туман таял и лунный свет вдруг озарял всю палату матовым светом. Все спят. Я засыпал последним. Весь отряд просил меня перед сном рассказать какую-нибудь сказку. Я к тому лету перечитал очень много книг.
Мою бабушку это очень сильно раздражало. Она считала, что я бездельничаю. Столько дел вокруг, а я уткнулся в книгу. Если все такими грамотными будут, то кто же землю-то пахать будет. Тот, кто любит книги читать, ведь тоже кушать хочет...
Кроме сказок я успел прочитать много рассказов про животных. Расскажу одну сказку, просят рассказать ещё одну или рассказ про пограничных собак или про медведя-гризли.
В один вечер мы заснули все очень быстро. Весь отряд ходил в поход на Камышлинский водопад. Все так умотались, что забыли про традиционный вечерний балдёж. Рядом со мной спал Гена Соколов, диктор областного радио. Его голос я слышал целый год во время «утренней пионерской зорьки». Мои родители гордились тем, что я в пионерском лагере жил в одной палате с диктором областного радио. И не просто в одной палате, наши кровати стояли рядом.
"...У власти орлиной орлят миллионы и ими гордится страна..." Нас, к счастью, не мучили всякими идеологическими причудами. Всё было взаправду. В день самообслуживания взрослые нас самым настоящим образом бросили на произвол судьбы, лишь один шофёр хлебовозки сидел в своей кабине и то не за рулём, а рядом с немтырём из седьмого отряда. В седьмом отряде были глухонемые ребята. Все взрослые должности от повара и до начальника лагеря были замещены на весь день от подъёма и до спуска флага пионерами.
Весь день наша маленькая Республика жила без взрослых. Их не было. Они исчезли. Мы их нигде не видели, но весь день прошёл по нормальному режиму. Мы гордились тем, что не допустили такого бардака, какой устроили пионеры в соседнем «Огоньке». Там пионеры чихали на своё новое начальство и установили анархию. Во время обеда начали обстреливать друг друга пельменями.
В один прекрасный тёплый летний вечер на вечерней линейке нам объявили, что спать ляжем сегодня позже. Нас, орлят, приглашают в гости в «Огонёк». Дежурить оставили трёх мальчишек из младшего отряда и всей огромной толпой пошли через лес к своим соседям. Мне поведение педагогов сразу же оказалось очень безответственным. Оставить дежурными трёх сопляков. Предел доверия должен же быть хоть какой-нибудь. Нельзя же так. Да ладно, им виднее.
Хозяева нас уже ждали. Вместо того, чтобы восхищаться грандиозным исполнением ритуала приветствия я пялился на костровище. Оно было не просто большим, оно было огромным. На поляне стоит высокая пирамида из сухостоя. В основание положили несколько автомобильных шин. В Усть-Семе был гараж ЧВТ, Чуйского Военного Тракта, негодных шин там было полно.
В наше время пожарники за такой костёр отдали бы под суд весь педагогический персонал пионерского лагеря «Огонёк», но тогда время было другое.
Пионерский костёр – дело священное. Нас чуть не исключили из пионеров из-за того, что мы в походе попытались объединить полезное с приятным. После привала вожатая приказала нам потушить костёр. Он уже догорал. Отряд пошёл дальше, а мы, пять пацанов, встали вокруг костра и расстегнули свои штаны. Костёр зашипел и от него пошла невообразимая вонь. Вожатая разогнала нас по сторонам и пригрозила рассказать всё директору лагеря. Исключение из пионеров в пионерском лагере, что может быть ещё позорнее такого унижения.
Короче, пионерский костёр – это дело священное, не святое, а священное. Ну вот стоим мы толпами вокруг огромного костра в этом самом «Огоньке» и ждём священного пламени, но хозяева никак не могут костёр распалить. Вообще-то зажечь его надо было с одной единственной спички. Под конец хозяева плюнули на все ритуалы, их физрук пришёл с ведром бензина и попросил всех отойти подальше от костра. Удалось всё же запалить костёр с одной спички.
Сразу стало светло как днём. Мы у себя в "Орлёнке" таких костров не делали и это нас очень тронуло.
У меня из головы не выходят три пацанёнка, которых мы оставили в лагере. Это беспокоило не только меня. Кто-то предложил подойти к начальнику лагеря и официально выразить своё беспокойство.
Тут же вдруг разнёсся слух , что нужны добровольцы, готовые уйти обратно на помощь малышне. Они ведь там одни, мало ли чего. Все понимают, что надо кому-нибудь из нас идти, а добровольцев нет. Тут подходит к директору «Орлёнка» Валера Ким и говорит, что он готов со своими друзьями вернуться обратно в лагерь. Валера с двумя парнями ушёл домой, а мы ещё долго пели у общего костра пионерские песни.
Восьмой отряд славился тем, что в нём был Валера Ким, красавец, умница, спортсмен и кумир всего лагеря. На нашей лагерной спортивной олимпиаде Валера установил рекорд области на стометровке. Физрук радовался и очень гордился, что зафиксировал его.
Домой все отряды вернулись поздно ночью. Лагерь пуст и разгромлен. Как в кино. Бандитский налёт. У всех глаза квадратные и волосы дыбом. Вожатые ходят бледные и нам ничего не объясняют и гонят в постель, поздно уже. Какой тут сон! По лагерю прошёл слух, что Валеры Кима и его друзей в лагере нет. Шпионы совершили налёт и забрали Валеру Кима вместе со всеми остальными в заложники. В палате нашли листок бумаги. Валера оставил записку.
Утром на линейке начальник лагеря объявил о нападении шпионов на наш лагерь. Младшая группа тряслась со страха и рыдала от горя, начальник лагеря клял себя на чём свет стоит за то, что отпустил парней одних в лес и не оставил в лагере взрослых вожатых. К делу подключили милицию. Милиция попросила прочесать весь лес и доложить результаты. Выходить группами в сопровождении вожатых.
Нашему отряду дали задание пройти пройти вдоль тракта и тщательно изучить обочины. Попутно мы должны были останавливать машины и выспрашивать шоферов, не встречали ли они дорогой, что-нибудь подозрительное. Все шофера говорили, что подозрительным был вооружённый патруль пограничников на Семинском перевале. Шофера удивлялись нашей пропаже, сочувствовали нам и пытались обнадёжить.
Атмосфера накалилась до нельзя. Вечером перед сном один пацан из нашего отряда раскололся, сказал, что это игра такая, он в ней уже участвовал во втором сезоне. Нас водят за нос как котят! Нито не обиделся. Рады были, что Валера Ким жив! Все живы и здоровы. Решили эту радостную весть никому не говорить, пусть остальные трясутся со страха, а мы будем тоже пучить глаза и изображать панику.
На следующий день все отряды распределили по участкам леса.
Идём широкой шеренгой, вдруг один заорал на весь лес: «Вот они! Сюда!» собрались в кучу. Где? Что? На упавшем дереве ножом был вырезан дорожный указатель стрелка и подпись «Валера Ким». Всей толпой рванули в указанном направлении. Никого и ничто не обнаружили за исключением одного артефакта. Кто-то из группы Валеры Кима наложил по тяжёлому большую кучу возле высокой берёзы. Казалось, что мы победим в этой игре и обнаружим беглецов первыми. На вечерней линейке вожатые признались, что водили нас всех за нос, что это всего лишь игра. Нас всех похвалили за отвагу и любовь к Родине.
На третий день «заложникам» надоело ждать когда их освободят от шпионов, они развели в лесу костер и бросили туда кусок резины. На дым первыми прибежала малышня из младшего отряда. Они на радостях чуть не задушили в объятиях Валерку и его друзей, настоящую кучу малу устроили. Чумазые, пропахшие костром пленники были не меньше их рады своему "освобождению". По всему лесу пересвистом объявили отбой.
Было ещё одно незабываемое событие в жизни нашего сезона. Мальчишка из четвёртого отряда спас двух утопающих малышей из первого отряда. Вожатые вывели отряд в устье Семы и разрешили детям купаться на мелководье. Следили и не уследили. Два шпингалета решили, что их недооценили, они ведь не из детсада, уже во второй класс перешли, умеют плавать по собачьи, это тебе не ляп-тяп и начали барахтаться в тёплой глубине. Их понесло из Семы в ледяную Катунь.
Спаситель в это время собирал на берегу камушки. Невероятно счастливый случай. Мальчишка моментально оценил обстановку и побежал вниз по течению ровно на столько, чтобы успеть несчастных перехватить. Пацан, к сожалению, не помню его имени, повёл себя как настоящий герой. Когда он подплыл к детям, те уже были на исходе и через минуту могли скрыться под водой, тогда их уже никто бы живыми не достал. Могли вообще не найти и похорон бы даже не было бы..
Он схватил одного за волосы, благо за лето чубчик успел отрасти, перевернул на спину и стал грести к берегу. Второй утопающий схватил первого за ноги и нашему герою пришлось переть к берегу обоих. Все трое вышли из воды живыми. После этого в «Орлёнок» приехал представитель ОСВОДа и торжественно вручил герою перед всем строем самую настоящую медаль "За спасение утопающих".
От тех дней в моей памяти остались также и другие интересные моменты, их много было, запомнились они мне из-за необычной атмосферы романтики разных приключений и очень дружелюбного отношения педагогов к детям. В последние советские годы в пионерских лагерях не было уже той романтики, детей откармливали как поросят и мучили строгим распорядком дня. Охрана детства увеличила число разных запретов и надуманных скучных мероприятий, лишённых всякого риска. Впрочем могли быть и исключения. От директора и вожатых тоже много зависело.