1.Источник простодушной идеи.
Идея и впрямь была такой наивной. С лёгкой душой собрался я совершить путешествие по восточной окраине нашего отечества, да не проездом, как было однажды в пору моей молодости, а вглядываясь в родные просторы уж основательно с избранных точек наблюдения – хоть бы и виртуально, но всё-таки доступно в плане физических и материальных моих возможностей.
Не знаю у кого как, а уж у меня с самых ранней поры обнаруживалась склонность к бродяжничеству. Бывало с ног сбивалась моя матушка разыскивая карапуза меня, который вот только что был - и уже нет нигде. Ну, да вот уже он и обнаружил себя рёвом – бежит со всех ног к матери.
-Что с тобой?
-Мхука укусила-а-а!
- Что за мхука такая кусачая?
- Да вот же она летает!
Не м у х а, конечно, а овод.
- А где же ты был?
- А-а, на х о л о д к е катался – как о очевидном пустячке извещает путешественник .
(Должно же быть ясно всем, что карапуз этот убегал на колхозный конный двор, где в самом захудалом его углу организован склад выбывших из строя телег, да саней. Есть там и старинные фигурные санки – х о д о к называется в нашей деревне. Вот и посиживал на них беглец, представляя себе как мчится его резвая лошадка в невообразимые далеко-далеко, пока злая мхука не возвратила его в реальность)
Много ещё куда убегал пацан, пока мозолистая рука морской романтики не захватила все его помыслы. Но нашлись добрые люди из военкомата и, намекнув на толстые обстоятельства тонких нюансов службы, сбили ему прицел, тем и отвратили раз и навсегда от рутинной изнанки романтических представлений о парусах натянутых до звона, когда с волной наперепев поёт твоя душа. Эпоха географических открытий для меня закончилась, уступив место перспективам коммерческих соображений при выборе курса.
Однако же тяга к познанию тайн планеты во всех её ипостасях осталась непоколебимой, и до сей поры, утвердившись в четком понимании того - какой же из способов реализации землепроходческиъ устремлений ещё доступен тебе здесь вот и сейчас.
Системному началу тяги к познанию мира положил школьный мой учитель географии. Правда, чтобы присутствовать на уроках школяру приходилось тёмным морозным утром добираться по просёлочной дороге километра три в один конец.
А жил учитель в собственном деревенском доме рядом со школой. Был он учёный бурят, то есть уже приобщившийся сибирской учёности с налётом даже некоторой интеллигентности, но так и не изживший до конца бесшабашность степного кочевника.
На урок он являлся впопыхах – иногда случалось что из ширинки его брюк, заправленных в кирзовые сапоги, синим клинышком торчала деталь китайских кальсон белья бренда Дружба. Он скороговоркой сообщал нам информацию по теме урока и погружался в рассуждения. Типа, вон грановские бабы поехали на рынок – Аж передок такси Волга отрывается от земли – это сколько же мешков картошки впихнули в её куркули?; затем он естественным образом переходил к впечатлениям от срочной его службы в Белоруссии. Неизгладимый след в сознании коренного сибиряка оставило изобилие там белых грибов – Это ж какую прибыль они могли бы дать, если в сушёном виде привезти их на местный рынок! Про грибы он вспоминал едва ли ни на каждом уроке. Но, странным образом, и Бразилия, и Австралия, и прочие таинственные уголки планеты как-то вплотную приближались тогда к окнам нашего класса, из которых в реальности открывался вид только старой волостной церкви с могилой похороненного у её стен декабриста.
2. Начало пути
Подростковые мечты о морях-океанах, дальних странах во всём многообразии своих географических особенностей, каким-то, до удивления случайным, образом подвели меня к предмету геодезии и картографии. Сами теоретические основы, да и практические подробности этого предмета ещё бы ничего, терпимо, но уж топографическое-то черчение, особенно задания за полнить штриховыми движениями целый лист, нанесение на них изображения условных знаков топографии, рисование топографических же шрифтов – это ли не мука для подростка от сельских вил да лопат?!
Уж лучше бы заниматься одним лишь только изучением устройства инструментов, приёмов работы с ними, и производства вычислений – призывал я себя.
Ну, вот и донапризывал на свою голову. Геодезическая практика!
Наша бригада балбесов единодушно назвала бригадиром понятно кого, и ударилась в чудаковатые шалости.
Место наших игрищ представляло из себя пустырь на краю студенческого городка. Одна его граница проходила по бровке железнодорожной выемки; другая же сопрягалась со старым кладбищем, домом преподавателей нашей альма-матер и торцом нашего же общежития; замыкала всё это пространство улица имени поэта Лермонтова.
Пустырь этот местные старожилы использовали для выращивания картофеля для собственных нужд. Ранней же весной он самым естественным способом пустовал. Теперь же ему предстояло быть полигоном для наших топографических опытов.
Шустро обозначили мы колышками углы замкнутого теодолитного хода, как-то играючи сняли в полевой журнал значения углов и длин расстояний между ними и принялись считать. Подсчитали - приуныли: невязка оказалась, мягко сказать, великовата. Вместо того чтобы переснять да снова просчитать, бригада единодушно решила: - будем подгонять. Это значило только одно – считать будет товарищ бригадир.
Степень безрассудности этого решения я осознал только после трёх суток непрерывного счёта на Феликсе. Шутка ли – десяток углов и расстояний арифметически свести концы с концами!
И всё-таки я сделал это. Теперь невязка была в допустимых пределах. Оставалось играючи перенести кипрегелем на мензулу ситуацию, рельеф; и ходом от ближайшего тригонометрического пункта привязать нашу съёмку к городской топосети. При этом мы играючи погнули линейку кипрегеля и долго потом кропотливо выправляли её для сдачи руководителю практики, который с отвращением посмотрел на конченых топографов, брезгливо принял заполненный нашими шаловливыми ручками лист ватмана с гордым названием План, молча поставил нам зачёт и удалился чтобы никогда больше не видеть наши противные рожи.
Сразу же после топографических игрищ нас раскидали по таёжным просторам Сибири, чтобы там, на бурении скважин геологоразведочного назначения, источили бы мы свою юную дурь.
3. Метаморфозы бывшего пустыря
Когда по осени собрались юные буровики вместе, чтобы дружным обмыванием отметить начало нового учебного года, как-то мимоходом заметили, что наш пустырь теперь обнесён высоченным забором с вышками по углам. По утрам сюда прибывали специальные автоприцепы с крепкими высоченными бортами. Такие уже доводилось видеть мне во время массовых перевозок крупного рогатого скота с бурятских колхозов на бойню мясокомбината областного уровня. С балкона второго этажа нашей общаги можно было разглядеть внутри прицепов серые массы существ человеческого облика. Они так же с интересом смотрели на нас и что-то не особенно приветливо провозглашали. Вышки по углам занимали стрелки-автоматчики, а люди внутри зоны перемещались по ней, демонстративно изображая плодотворную деятельность.
Балкон нашей общаги стали активно навещать незнакомцы и что-то там перекидывать на зону. Вертухаи грозили пришельцам автоматом, а в свободное от учёбы время на том балконе наши девки развлекали себя демонстрацией собственной привлекательности.
Надобно ещё доложить, что через дорогу от зоны располагалась недавно выстроенная школа. И после уроков её ученики забавлялись, бросая в забор камни и прикрикивая при этом: -Получай, фашист, гранату!
Всеобщую веселуху не разделяли только вертухаи. А один из них и вообще тронулся. Однажды он выстрелил в сторону пионерских партизан. Те радостно залегли на откосе и уж оттуда весело подбадривали стрелка: - Огонь! Дяденька, огонь!
Инцидент скоро прекратили и пенитенциарная стройка на нашем полигоне пошла до удивления буднично. Откуда сюда приходили фуры – от бывшей ли стройки атоммаша, или строители новой городскойТЭЦ так себя перевоспитывали? Да много есть у нас мест куда нескончаем и по сей день поток тех кого садить , куда садить и для чего сидеть. А для этого есть у нас немало тех кто решает кого надо садить.
Вот и теперь на месте нашего топографического полигона красиво раскинулись корпуса одного из высших учебных заведений Министерства внутренних дел. И там уже не наши придурошные девахи из геологоразведки красиво демонстрируют себя, а ходят девицы в форме, навевая мне мысли о том, что хорошо ещё что это не северокорейские девчата с их высоко вскинутыми ногами, всякий раз впечатляющие наблюдателя крепкими своими ляжками и прочными до завидок чёрными трусами.
Но не о заграничных дивах нынче у нас разговор. А о том, что много лет прошло с той поры, немало довелось увидеть мне на земле родной. Но всё это как-то по-рабочему, без широты и размаха, соответствующих твоему воображению.
4. Свобода ограничений
На заре цифровой цивилизации, когда электронно-вычислительные машины ещё только начинали жить этакими аппаратными монстрами вычислений - да и то лишь в редких конторах с весьма ограниченным доступом - свои прикладные задачи младшие командиры народного хозяйства решали на механических калькуляторах Феликс (хотя где-то существовали и особенные калькуляторы Мерседес), а так же в ходу была логарифмических линейках, а более всего –деревянные костяшки счёт.
Но уже летали ракеты со спутниками, вывозя на орбиту для отвода глаз широкой общественности беспородных собачек и даже уже сильно дрессированных космонавтов. А под сенсационный шумок о начале эры освоения космического пространства решался жизненный вопрос: по какой же географической точке, каким способом и чем ударить так, чтобы там не осталось бы ничего живого. Несмотря на такой уровень прикладной геодезии и геофизики ещё жива была старомодная картография. Но и она не осталась без внимания соответствующих служб.
Не обращая внимание на завывания ещё только пробивающихся на свет либералов о бессмысленности дальнейшего засекречивания карт всё более подробных, эти службы стойко стояли на страже того, что хотели бы знать простодушные любители путешествий по родному краю. Этим говорили: вот же враг, он не дремлет.
И действительно, именно в эти годы одно из региональных управлений безопасности совершило единственный за все годы своего существования подвиг поимки настоящего шпиона. О чём и не замедлила рассказать народу в некоем сборнике рассказов о славной истории органов отдельно взятого региона. Тот неловкий вражина, действуя под прикрытием статуса иностранного военного атташе, приехал в глухомань страны, мирно строящей светлое будущее, чтобы тайком пробравшись под забор секретного объекта, принялся то ли какой-то коробочкой - прямо совсем как пальцем - тыкать в небо, то ли из под забора просто фоткать расположение секретного объекта.
Занятие это не удалось ему скрыть от глаз бдительных товарищей. Моментально была мобилизована заводская группа захвата и, действуя под руководством специалиста государственной безопасности, все четыре десятка молодцов навалились гуртом на шпиона и передали его, обезвреженного, в руки правосудия, сами заслужив благодарность в пространном приказе от лица защищённого предприятия.
Можно предположить, что этот обезвреженный шпион, хитро устроенным прибором неведомой ещё никому из жителей города Global Positioning System осуществлял полевую заверку данных аэрокосмической фотосъёмки для целей военной разведки.
А между тем в пяти часовых поясах к востоку от тех шпионоборцев, на побережье вод Тихого океана, в комнате, называемой камералка, сгрудились у стола инженеры и техники геологоразведки. Нет, они не выпивали спиртное в рабочее время, и даже кружек с чаем не было на столе. А были на нём разложены фотографии отнюдь ни фривольного содержания. То были многократно перепечатанные снимки дневной поверхности, сделанные космическим аппаратом NASA ERTS E -1705.
Автор не имеет полномочий осветить историю их появления на том столе, где даже карты, изготовленные на предприятиях Главного управления геодезии и картографии страны, могли рассматриваться только лицами имеющими соответствующую форму допуска. За этим строго следила там специальная баба, одной из достоинств которой было наличие у неё мощной груди.
И вот, когда восторженные инженеры и техники увлекались рассматриванием на иностранных снимках из космоса деталей района их полевых работ, в комнате неслышно материализовалась грудастая баба. Взгляд её был скор, но зорок; а в сознании быстро включился режим сохранения государственной тайны. Решительно отстранив оторопевших мужчин, она пала мощным бюстом на поверхность стола, пытаясь прикрыть им от безответственных взоров форменное это безобразие.
Командирским голосом приказала она немедленно всем покинуть помещение. Сама же, оставшись наедине с фотоматериалами, быстро собрала их в пачку и стремительно направилась к начальнику, доложить об выявленном ею чрезвычайном случае нарушения режима работы с материалами, которые по ряду признаков следует признать секретными.
Теперь уж сам начальник оказался в логическом тупике: с одной стороны – речь идёт о продукте страны вероятного противника: с другой – есть же требования инструкции (не будем здесь уточнять - какой). Но мудро решив не брать на себя ответственность, доложил куда следует. Как теперь они там решали проблему – нам знать не положено. А значит не будем и пытаться это делать.
С этими топографическими картами шутки плохи. Не мало судеб человеческих круто изменили свои амбициозные перспективы вследствие небрежности при обращении с листом высококачественной бумаги.
Пусть об этом намекнёт нам один заслуженный геолог своим рассказом об одном своём приключении на маршруте:
«Оставляю под двумя березами свою полевую сумку, в которой находятся два неразрезанных десятитысячных планшета и мои умные мысли, изложенные и подытоженные в полевой книжке. [Надо осмотреть расщелину] глубиной 6–8 метров при ширине до 35 метров по азимуту 150–160. Борта промоины вертикальные, и если это минерализованная зона или жила, то падение у нее вертикальное. Западная составляющая промоины была перекрыта огромной глыбой андезитов, которую я хотел проверить и собирался отколотить образец от глыбы. Так как массы глыбы и молотка несопоставимы, то я никак не думал, что глыба может пойти на меня. И когда молоток коснулся глыбы, я уже карабкался на восточный борт траншеи. Вероятно, интуиция или инстинкт самосохранения сработали в унисон, что и спасло меня от того, чтобы быть раздавленным, как таракан. Глыба с ускорением пошла на меня, открывая поток каменного материала, который был за ней. Через минуту мимо меня текла каменная река, сопровождаемая пыльным облаком. Вся траншея заполнилась разноразмерным материалом, который ежесекундно увеличивал размер конуса выноса. Его конфигурация и объем меня меньше всего интересовали. Я всматривался в то место, где была моя сумка с топоосновой. Через пару минут все прикрыло пылевое облако. Минут через 5–7 каменный поток иссяк, и я ринулся вниз. Где искать и как искать карту во многих тысячах кубометров пролювиального материала?
Много позже мне пришлось столкнуться с аналогичной ситуацией, когда два геолога потеряли карты и были вынуждены впредь заниматься только лишь банальными стройматериалами и поисками воды. Хотя меня эта ситуация еще не коснулась, но «дамоклов меч» уже завис над моей головой. Я понимал все последствия и оргвыводы данной ситуации. После тщательного осмотра увидел ремень от сумки. Надо было видеть, как я к нему крался, надеясь на чудо и в то же время убеждая себя, что это всего лишь обрывок ремня. С величайшей предосторожностью из-под камней извлек на свет сумку. Целая, со всем содержимым. Душа пела, все обошлось малой кровью.»
Некоторый мой к сему комментарий. Как обычно к весне и у сотрудников органов случалось обострение. Одни под видом охотников на вездеходе направлялись на вездеходе в район золотодобычи и, остановившись где-нибудь у готовящегося промприбора устраивали пьянку, развлекаясь с тамошними бабами, и одновременно собирая сведения о путях утечки валютного материала в сторону Кавказских гор.
Другие же действовали скромно и строго. Они проводили инструктаж геологов, готовящихся отбыть на полевые работы:
- Вы являетесь секретоносителями, а ведь по тундре шастают антисоветчики. Будьте бдительны, товариши!
Утрата документа строгой отчётности чревата для секретоностителя лишением его особой формы допуска без наличия которой карьерные перспективы однозначно закрываются.
Только недавно стала понятна мне причина перехода одного амбициозного человека из перспективного героя освоения золотоносного края в авторы почти сакрального романа об истории освоения северной территории. Что только с этим романом ни делали современные творческие люди, и с каждым разом его контент всё дальше отходил от реалий, всё больше возвышая себя в глазах поклонников искажённой правды жизни.
Скороговоркой было сказано нынче о том, что взыскательные его коллеги тайком поспособствовали тому что прямо из стен родной конторы бесследно исчезла его рабочая сумка с картой. И вот воображала уже вызывается в столицу края для решения вопроса об ответственности. Всё там обошлось донельзя гуманно: без формы допуска геологическая его карьера однозначно обрывалась; и ему ничего другого не оставалось как убыть на Материк и стать там знаменитым писателем.
5. Господь милостив к пользователям номенклатуры
Конечно, я допускаю возможность того что, подписывая в коллективном умопомрачении при безвыходных обстоятельствах некие не читаемые мной бумаги, я – возможно - как бы брал на себя обязательство следить за тем о чём мне дозволено говорить. Но о чём конкретно, когда и с кем – не знаю я и до сих пор. Не знаю я и сроков давности для такой неопределённости. И вот поэтому, за давностью лет, формальным секретоносителем себя абсолютно не ощущаю. А всё то, что я знаю, получено мною исключительно из открытых источников, для которых придуманные кем-то секреты как бы не существуют.
Теперь же снова обратимся к моим измышлениям.
Зная и не о таких проблемах неосторожного обращения с источниками, неожиданно для меня представляющимися опасно закрытыми, я, однако же, продолжал интуитивный поиск путей удовлетворения страсти странствовать хотя бы по бумажным носителям.
Но доступные в то время карты были весьма забавного качества. С такими довелось и мне поработать однажды.
Тогда группа штатских лиц была выловлена на гражданке и принуждена к святому делу переподготовки офицеров запаса на штатные командные должности батальонного уровня. Собранные в одной из воинских частей, мы положенные три месяца, варились там в собственном соку безделья. Когда некоторые, особо креативные из нас, предложили от скуки сделать что-нибудь по хозяйству, то нам быстро нашлось дело - переоборудовать одну из ленинских комнат по канонам современного дизайна. Хлопцы, ещё совсем недавно начальники отделов, преподаватели вузов и другие достаточно высокого уровня руководители и специалисты, с энтузиазмом принялись, выпиливать, резать, клеить, красить.
Моих же талантов оказалось недостаточно для работы в группе дизайнеров, но и мне нашли дело. Была принесена кипа генштабовских карт, из которых надлежало склеить планшеты района действия частей и соединений военного округа.
Дело у меня, однако же, пошло не так продуктивно, как у дизайнеров. Сразу же обнаружилась проблема качества военной топографии. Попытки совместить листы по координатной сетке приводили к нестыковке деталей топографической обстановки. Гидрография упорно не соглашалась сливаться водотоками в единую сеть; дороги с одного листа заканчивались тупиком, из которого нужно было преодолеть немалые расстояния, чтобы найти продолжение дороги, указанном на другом листе. Как можно было по этой основе управлять огнём дальнобойной артиллерии, и совершать молниеносные марши быстроходной техникой? - я не представлял.
-Не бери в голову, лепи как есть! - подсказали заказчики, заметившие моё затруднение. Ну, я и лепил, лепил - как заправский и здесь вредитель. За что и получил очередное воинское звание капитан, с которым было неловко предстать перед кадровыми военными.
А порой уж эти карты несли откровенную дезинформацию. Что было тем более удивительно зная, даже поверхностно, сколько же труда вложено в создание вот именно этого красиво исполненного листа добротной бумаги.
Вначале всё кажется удивительным: родная страна предстаёт во всей содержательности богатств нашей природы: горы и равнины; реки, озёра, моря; города, посёлки и пути сообщения меж ними – как же просто теперь путешествовать по миру средством ничего тебе не стоящим! Стоит только на своём столе разложить карту и, набравшись терпения, не поднимаясь с насиженного места отправиться куда глаза глядят.
А, чтобы помочь тебе не блуждать в изобилии предложений, разработана международная номенклатура топографических карт, основу которой составляют листы трапеции проекций земной поверхности размером в 6 градусов по долготе и 4 градуса по широте. Они обозначены прописными буквами начиная от экватора к полюсу и порядковым номером по долготе от Гринвича против часовой стрелки.
Таким образом, взяв лист Q-59 или Q-60 ты как бы попадаешь на самый Крайний Северо-Восток нашей необъятной страны.
6. Сокровенная жизнь свинаря да инженера-электротехника
Мы наслышаны что эту вот - рассматриваемую на карте - часть планеты десятки тысячелетий истории занимает весьма малочисленное население. И все это время они выживали в довольно-таки сложных условиях среды тем, что передвигались вслед за стадами оленей, подчиняясь отработанному алгоритму хозяйственной деятельности; иногда оленеводы воевали с людьми иных родов, как бы подтверждая свою принадлежность к человечеству; но не строили ни крепостей, ни селений и уж тем более - городов.
Так что по этой части наш избранный лист оказался бы девственно чист.
Однако же несколько веков назад и здесь обозначилась некая цивилизационная движуха: со всех сторон света стали появляться забавные пришельцы с ещё более странными претензиями. Дело доходило до вооружённой борьбы. Местные вялотекущие войны продолжалась целых два века, в результате которой аборигенам пришлось сменить представления естественного права на демонстрацию покорности, уж которой до сих пор скрывают свои наивные попытки обхитрить пришельцев.
Пришельцы же между собой взаимодействовали не в пример аборигенам решительно. И во второй половине девятнадцатого века разделили эту землю по середине пролива между материками на две части.
То, что делалось по ту сторону Берингова пролива знаем мы по довольно причудливым слухам. А вот же что у нас происходило – как не поинтересоваться уж предметно?
Но оставим пока в стороне общие представления об социокультурных здесь изменениях и даже общем развитии производительных сил края, а просто рассмотрим карту. На ней мы обнаружим обозначенными один город и всего лишь несколько ныне действующих населённых пунктов – общая информация о которых довольно широко распространена. Но замечаем мы и условные обозначения нескольких объектов, подписанных «нежил» или совсем уж экзотичным для этих (в общем-то и посейчас пустынных) пространств - «свинар» у посёлка под названием Пятый.
Достоверно, из натурных моих наблюдений, известно, что в посёлке этом, действительно, существовала свиноферма, на которой проходил срочную службу рядовой, в форме военно-воздушных сил Вооружённых сил СССР, принимавший у свиноматок роды. Принятых им поросяток он поил и кормил, доводя их до товарного состояния.
А потребляли выращенную им свинину военные люди, приказом сменившие военно-морскую форму на форму военных авиаторов, но которые подчинялись то ли главкому ракетных войск стратегического назначения, то ли главному управлению Министерства обороны под номером двенадцать, то ли и тому и другому по особому алгоритму.
Был этот свинарь ВВС не по уставу неопрятен и не дисциплинирован. Редко ночевал он в расположении казармы, а на общих построениях увидели мы, сослуживцы, его едва ли не единственный раз.
Но и тогда он был вызван командиром из нашего строя и, представ перед лицом товарищей по оружию, выслушал из уст начальника штаба избранные цитаты из своего письма на сельскую глубинку родимой сторонушки, адресованные далёкой своей подружке.
«Здравствуй, моя хорошая. Извини, что так долго я тебе не писал. Теперь, когда опасность для моего здоровья миновала, спешу сообщить тебе что я жив. Хотя ранения, полученные мной от америкосов во время полёта нашего самолёта над Аляской, долго не давали мне возможности отвечать на твои письма. Их мне читали мои товарищи по госпиталю. Теперь дела мои идут на поправку. Но не комиссуют. И я буду дальше служить чтобы моя ненаглядная смогла спать спокойно и увидев меня во сне так обняла бы меня да поцеловала, чтобы я кончил даже и не коснувшись твоего жаркого тела»
Разве мог он, вовсю рукоблудствуя своим письмом, предполагать что перлюстраторы нашей почты упустят и этот случай, чтобы, вдоволь насмеявшись над вымыслом военного свинаря, передать это его сочинение кому следует?
И вот этот-то свинарник попадает на топографическую карту, ну а мобильные ракетные комплексы и арсенал оружия для них так и остаётся не то чтобы призрачным, а, вообще никогда не существовавшим в природе.
Хотя на т о й стороне нетрезвый американский командир так же нетрезвому всемирно известному советскому поэту рисует однажды на салфетке абрис обеих побережий и тычет своим стилом в некую точку на нашей стороне: - Вот, мол, right here или this is where you belong, или что–то другое в том духе, что мы же на самом-то деле не враги.
Таков этот картографический парадокс.
А тогда кому же мы враги и кто же нам враг?
Ведь вот же на карте в безлюдной местности видим мы условное обозначение населённого пункта Рассвет, но уже с пометкой «нежил» Это когда же он появился здесь, чем там занимались его жители, и что такое там случилось, от чего вроде бы как стали они нежителями?
И как-то случайно узнаю я некоторые подробности драматической истории этого объекта, случившейся как раз в то самое время, когда я - на удалении в пару сотню километров от этого места - как ни в чём ни бывало совершал свои жизненные эволюции, наполненные радостью работать и жить в прекрасных этих местах, с добрыми друзьями и замечательной женщиной, так много приготовлявшей неожиданностей в нашем будущем на долгие десятилетия совместного ведения домашнего хозяйства.
Нежилой посёлок Рассвет - оказался местом дислокации тропосферной радиорелейной станции, входящей в единую стратегическую тропосферную сеть “Cевер”, которая была развернута в конце 60-х годов вдоль побережья Северного Ледовитого и Тихого океанов, рек Оби, Енисея и Лены, и обеспечивала связью воинские части силовых министерств, а также администрацию Крайнего Севера и Дальнего Востока на территории, составляющей 60% площади России.
Это была сеть станций, расположенных друг от друга на расстоянии 120 - 450 км и представляющих собой автономные военные городки, которые самостоятельно решали вопросы обеспечения электроэнергией и теплом, эксплуатации техники, жизнеобеспечения и доставки необходимых грузов.
В начале эксплуатации системы была предпринята попытка организовать обслуживание линий гражданскими связистами. Но из-за очень тяжёлых социально-бытовых условий в местах дислокации станций и, как следствие, невозможности набора гражданских специалистов на большую часть станций, правительство было вынуждено привлекать военнослужащих.
Линия эта имела общую протяжённость 13 200 километров и состояла из 46-и тропосферных радиорелейных станций.
Одна из них: ТРРС 7/104 "Горький" и располагалась в 15 км южнее места впадения реки Майн в реку Анадырь на небольшой сопке севернее горы Эльдыныр. На картах это место обозначалось как поселок Рассвет.
Моя задача кратко, но адекватно, раскрыть содержание такого условного знака на карте сильно бы упростилась если бы население посёлка состояло из служащих министерства связи. Их было бы меньше десятка, но, учитывая массовое дезертирство гражданских с такого рода стратегических объектов, обслуживание станции поручили военным, которых по обыкновению было больше раз в пять.
Кадровую проблему для решения этой стратегической задачи решали примерно вот так.
Молодые специалисты, выпускники сугубо гражданского вуза, вместо того чтобы следовать им по распределению на разные предприятия народного хозяйства, неожиданно призывались на военную службу. И отправлялись с берегов Невы сначала в казахстанские степи, едва там задержавшись, прибывали в столицу. А со столичного аэропорта, один из них, молоденький лейтенант Смирны, оставив молоденькую свою жену, вылетел в северном направлении курсом на самый восток. Перелёт этот оставил у новоиспечённого лейтенанта впечатление заблудившегося в небе, откуда если и видно было землю, то далеко не всегда. Посадки на каких-то случайных аэродромах с несколькими суток ожиданий вылета на промежуточных остановках завершились совсем не там где указано было в перевозочных документах. Аэродром здесь представлял из себя широкую траншею в глубоких снегах, на которую один за другим, пока позволяла погода, садились самолёты с Материка. Аэропортом здесь назывался деревянный барак, битком набитый людьми только тем и озабоченными как бы скорее выбраться из этой дыры, которая яма в снегах. Военный комендант сообщил, что лейтенант попал туда, куда надо, но где находится воинская часть прибытия сказал как-то неопределённо.
-Садись вон на автобус, водитель тебе подскажет где выйти.
- Где-то здесь – сказал водитель, когда автобус немало поплутал мимо бараков лагерного типа.
Потыкавшись в двери разных таких, лейтенант оказался перед лицом майора, кивнувшего: - Здесь. Ночуй сегодня на стульях в моём кабинете, а завтра я уточню: что да как.
Утро на новом месте принесло и новую вводную: - Поезжай в аэропорт , постарайся улететь в посёлок Рассвет.
-В Рассвет рейсовые самолёты не летают – сообщил комендант. Нужно лететь в посёлок золотодобытчиков, а там недалеко, как-нибудь землёй доберёшься.
Тут-то лейтенанту и подфартило – он наткнулся на дембелей, в разговоре меж собой упомянувших Рассвет. Оказалось что нынче они прилетели оказией с точки и теперь пытаются приобрести билет на Материк.
-Слушай, да ты же к нам. А тебя уж там потеряли.
-А как связаться с ними
- Ну это же элементарно - из любой точки Союза. Мы же тропосферщики. Вот тебе позывные. Звони с любого телефона.
- Вот же сука, этот майор! – он что нарочно поиздевался надо мной?
- Ну это ещё что – готовься и не к таким заморочкам.
Золотодобытчики в лице секретаря парторганизации оказались радушными. Накормили и приютили. Голос из рассветовского телефона посетовал на то что их техника пребывает в ремонте. Надо ждать. А тут уж товарищ секретарь сообщает, что в твою, мол, сторону отправляется по бездорожью санно-тракторный поезд до дальней разведки, тебя и прихватят да высадят по пути где надо. Только одевайся потеплее. Езды туда может быть меньше суток будет, а может и неделю. Это - как позволит погода.
Погода случилась всякая. Где-то посреди пути запуржило. Но не сильно. Всего пару раз трактористы останавливались и сообща решали: правильно ли идём, ведь по времени вроде бы давно уж должен быть Рассвет, а его что-то нет. Ну, проедем еще часика четыре, а там уж будем думать ещё.
Через пару часов передний трактор чуть ли не воткнулся в мачту с красным фонарём на топе. Навстречу из снеговерти выскочил человек и жестами энергично изобразил то, что говорят наши люди в состоянии крайней экспрессии. Приехали.
Лейтенант остался с человеком, а трактористы, выправив курс, отправились пурговать дальше.
( Ну и что же тут такого особенного. И я не единожды так же совершал путь, подобный этому - от и до и ведь не облез же, а как бы даже возмудел.)
А осенью 1974 года лейтенант уж другой, Румиевский Владимир Болеславович, вместе с женой, тоже прибыл на станцию «Горький» и вот что он рассказывает в своих воспоминаниях о жизни в отдалённой местности.
"В части нашей были очень хорошие взаимоотношения среди офицеров, прапорщиков их семьях и солдат. Все праздники начинались в солдатском зале, где присутствовали все офицеры и прапорщики с семьями. Все были единой сплоченной семьей.
Командир наш очень любил детей и те бывало запросто вбегали в его кабинет: Дядя Саша, дай нам то-то и то-то для их детских дел.
А долгое время в части не было старшины В конце концов прислали на эту должность старшего сержанта срочной службы М. который отличался не только плохими поступками, неподчинением, но и грубостью к окружающим. С его назначением проблем только прибавилось. Однажды он был дежурным по части, т.е. у него были ключи от оружейной комнаты.
Ночью М с рядовым Т, вошли в оружейную комнату и снарядили автоматные магазины. Они разошлись по кунгам, где отдыхали солдаты и стали в упор расстреливать спящих.
В это время командир не спал. Услышав выстрелы он, прямо в спортивном костюме, выбежал на крыльцо общежития, где и был убит выстрелом в грудь. На выстрелы стали выбегать другие офицеры, прапорщики и наши жены.
Я тоже выбежал на крыльцо. Командир лежал лицом вниз. Он был мертв. Я вернулся в общежитие и по телефону позвонил дежурному по Центру в Анадыре. Дежурный стал меня спрашивать: - Кто стрелял, ФИО и воинские звания, принадлежность к ВЛКСМ или КПСС, номера оружия и т.д. Я перезвонил дежурному по Узлу в Магадан – аналогичная картина. В то время, никто не владел никакой информацией, по сути.
Стали разбираться, что происходит? Стало уже более менее ясно что произошло. Через некоторое время в казарму прибежали моя жена и жена прапорщика. Они подбежали к рядовому, который сидел возле стены и собирал обратно в живот вывалившиеся внутренности. Он сказал: «Я умираю, но я знаю, кто и как..» и стал рассказывать. Вскоре он умер. А женщины продолжали оказывать другим раненым первую медицинскую помощь.
Немного овладев информацией, я решил вооружить личный состав. Пришлось ломать дверь в ружпарк и мы вооружились. Я собрал офицеров и распределил обязанности по охране технического здания, дизельной и складов ГСМ. Организовал оставшихся солдат на охрану территории части. Я позвонил диспетчеру в Анадырский аэропорт и попросил помощи вертолетом и врачами. Мне ответили, что рядом с нами в поселке есть вертолет и экипаж сделает все возможное. Вертолет с врачами к нам вылетел, но его вернули из нашего Центра в Анадыре, так как не гарантировали безопасности. Тогда я позвонил в поселок и просил сам о помощи, гарантировал безопасность. Но команда вышестоящего штаба осталась в силе и помощь оказана не была.
Погибло 10 военнослужащих срочной службы и командир части.
Около 11 часов стали слетаться вертолеты со старшими офицерами и генералами. В целом генералов и полковников было больше чем всего личного состава части. В большинстве своем они не знали, что делать, чем заняться и все беспрерывно меня спрашивали о состоянии дел для доклада выше. Забот прибавилось многократно. Все пытались командовать, причем команды поступали несогласованные и зачастую противоречащие друг другу. Причина в том, что прибывшие были из различных штабов, организаций и связи между собой не поддерживали.
Впрочем, я не командовал. Я просто говорил, что кому делать и все. Такой беспрекословной подчиненности и исполнительности я больше никогда и нигде, не встречал. Наверное, такое состояние людей помогло выстоять в трудную минуту.
Был такой случай. Весь генералитет и старшие офицеры, человек тридцать, собрались вместе на погребе-холодильнике. Это возвышенность на околице части высотой около 3-х метров. Я подошел к ним и попросил не собираться большими группами, тем более на таком простреливаемом месте. Они меня послали… Но разошлись. А через некоторое время прозвучал выстрел. Это один солдат в суете не поставил автомат на предохранитель и случайно нажал на курок.
Все начальники попадали и лежали так минут пять. Наверное, всем захотелось вдруг жить, а не оскорблять лейтенанта.
Командование Военного округа отправило нам на помощь по реке роту солдат. Они прибыли к нашей перевал-базе на реке, как наиболее вероятному месту появления преступников. Ведь до ближайшего населенного пункта 70 км и там уже все оповещены о сбежавших.
Не выдержав атак комаров, ночного холода и голода, на третьи сутки, стрелки пришли на перевал-базу и зашли, минуя выставленный заслон, в сторожку. Находившийся там рядовой, уговорил их сдаться. Практически он их арестовал. Забрал оружие, вывел из кунга и повел в сторону оцепления. Кто-то из охраны выстрелил в него. Ранение пришлось в область ниже живота. Солдат заслужил награду, а получил пулю в яйца.
Три последующие дня я почти не спал. С 5 до 24 часов работа на станции, а с 24 до 2-3 дача показаний следователям.
Благодарен всему личному составу за мужество и героизм. Все оружие было возвращено без проблем, хотя я имел много неприятностей: почему, например, оружие выдавалось не под роспись. Какая чушь. Когда же думать о росписях если неизвестно что тебя и всех ожидает в следующую минуту.
На мои устные обращения поощрить отличившихся при восстановлении порядка, мне отвечали: «Молчи, говори спасибо, что тебя не тронули (имея в виду должность, воинское звание)."
7. Немой заговорил. Но ненадолго
О чём ещё могут сказать немые знаки топографических карт?
Вот рассматриваю я любую из них и уже настолько изощрён что могу себе представить и озеро, и болото, и речку, и сами изогипсы предстают в моём сознании долинами и возвышенностями, а то и горными хребтами.
И уж дальше я как бы врастаю в процесс их морфологических изменений. И тогда горушка под названием Эльдыныр (возле которой, мы знаем, и происходили события посёлка Рассвет) предстаёт отдельной локацией внутренних зон аккреационных орогенов планетарного комплекса офиолитовых террейнов тихоокеанского складчатого пояса, где есть место и массиву Тринити в Калифорнии и Хороман в Японии, да и восточное Сулавеси в Индонезии. Удивительно!
Но более всего мне интересна сама там жизнь людей.
А ведь именно за условными обозначениями карты и существует та непричёсанная правда нашей жизни, без знания которой невозможно стать человеком адекватным времени.
Зачем мне это всё знание? Да уж не для каких-либо там преференций, а элементарно повеление совести и желание справедливости призывают меня к размышлениям. Много это и ли мало –кто знает? А для меня эта оценка не имеет значения. Как устроена наша жизнь в родной стране? А я ведь мог бы узнать об этом не из канцелярских форм отображения информации. Вот сообщается, например, в одном из многочисленных докладов, что за годы заботливой власти благосостояние населения существенно возросло. Надои и урожайность повысились на столько-то процентов, объёмы жилищного строительства увеличились на ещё больше процентов. И так далее в том же стиле. Получается вроде бы так, что место это на карте населено всё возрастающим Процентом. Именно он родится, ходит в школу, влюбляется, женится и даже разводится, при этом трудится во всё возрастающем темпе, болеет, лечится и всё-таки - надо это признать – к сожалению, умирает.
Устраивает ли меня картина жизни тотального процента повышения, продолжающегося и после ухода конкретной статистической единицы из самой жизни? Нет! Хотелось бы всё-таки как бы повстречаться лицом к лицу, да наедине просто поговорить за жизнь.
На эту-то благую стезю и заманила меня некая компьютерная графическая платформа с иноземным названием Google Earth.
Вообще-то известно же, что иностранные специалисты до удивления лучше нас, аборигенов, осведомлены об элементарном в нашем отечестве. Тогда как наши их коллеги горазды только напустить тень на плетень даже тому, что происходит у тебя под боком. Как будто бы ты и есть в их мнении самый главный злоумышленник с того отростка дерева, на котором ты угнездился.
(Всякое возможное развитие темы пилы и даже сукА да верёвки тотчас же обрываю и продолжаю свой подход к раскрытию своих планов сотрудничества с этим самым Google).
Оказалась эта платформа русифицированной, а значит работа её обеспечивается командой соотечественников; и, таким образом, я как бы уберегу себя от предосудительной связи с заграницей.
Так я, вместе народом, опрометью кинулся осваивать появившиеся возможности гугл эрт.
Сначала меня впечатлила сама возможность как бы совершать лётные эволюции над планетой. С космических высот снижаясь до птичьего полёта, когда можно увидеть и дом свой и автомобили возле него. При этом - вот тебе координаты и расстояния до метра. Классно!
Но потом обнаружило себя ещё одно достоинство платформы. Начиная с высоты полторы тысячи метров на экране монитора появлялись иконки с конкретных точек.
Это твои товарищи из самых удалённых мест выставляли свои фотографии, как бы приглашая совершить с автором переход в избранное место планеты.
Мало того – с фотографией появлялась ссылка на текст, в котором любой мог свободно рассказать о чём угодно, связанное с этой локацией.
Народ и повалил с рассказами. Более всего интересны мне были истории давно прошедших лет.
«Мы жили в таком-то году в посёлке на берегу океана. Там дислоцировался гидрографическая служба. Жили мы так-то и так-то. Бывало трудно порой, но всё равно навсегда осталась память о замечательных тех краях»
Как будто бы все сговорились: было трудно, но память светла. И как-то исподволь приходит осознание того, что генератором трудностей неизменно является фактор казённого администрирования, а природа, сколько бы она ни была жестка – она неизбывный источник радости и добрых воспоминаний навсегда.
Так однажды и пришла мне простодушная идея совершить виртуальное путешествие по тихоокеанской окраине нашей земли, чтобы через воспоминания простых людей, продравшись через лицемерие официозных презентаций, прийти к пониманию существа естественной жизни соотечественников по всему ожерелью селений на дальних там берегах. И уже было приступил к этому делу, опубликовав с десяток сюжетов, связанных с той или иной точкой наблюдения, да случился мне облом.
Однажды фотографии те, мною намеченные для работы, исчезли во всём своём множестве. Вместо них стали появляться другие, откровенно бахвалистые. Но не это была главная потеря. Доступ к бесценному архиву человеческих судеб – прекратился.
Почему!
«Искренне, команда Panoramio уведомляет что профиль в прежнем виде был прекращен. Мы высоко ценим ваш вклад на протяжении многих лет. Если ваш профиль был связан с вашей учетной записью Google, то все ваши фотографии были скопированы в ваш архив альбомов Google в полном разрешении. Все остальные данные были удалены безвозвратно»
Вот так-то. Данные удалены безвозвратно.
Остаётся только предполагать какие же силы вмешались, чтобы совершилось это чудовищное надругательство над естественным порывом огромного числа активно живущих людей, не сговариваясь, оставить свой след в своей и нашей истории.
Ну. да что теперь гадать? Всё безвозвратно удалено. Словно и не было ничего. Останется только топографическая карта с её немыми знаками невразумительных населённых пунктов.
8. А зачем?
-Может быть автор перестанет, наконец, заплетать тут кружева, да и скажет прямо – зачем это он этак выпендривается.
.
-Ну, хотя бы для того чтобы напомнить кое о чём.
К моменту отделения от Российской империи Русской Америки, хозяйственная деятельность на обеих берегах океана находилась в состоянии почти первобытном. Однако за прошедшие полтора века и там и там произошли весьма существенные изменения. На нашем берегу жизнь людей попала под мощное воздействие социалистического плана развития производительных сил. И направляющей и руководящей силой здесь явилась Коммунистическая партия Советского Союза.
По ту же сторону Берингова пролива жизнь подчинилась воздействию звериной сущности хищнического капитализма.
И вот сегодня мы как будто бы спросонья узнаём, что региональный валовый продукт Чукотки в семь десятков раз ниже регионального валового продукта штата Аляска. Со всеми проистекающими отсюда последствиями, о которых и говорить-то уж невмочь.
Как стал возможен этот откровенно цивилизационный разрыв? Понять механизм такой метаморфозы на нашей стороне и хотелось мне, когда я задумывал свой картографический аргиш.
Но увы! Что же остаётся мне делать? Уж не горланить ли вместе с народом, как-то по-особенно симпатизирующим песенному творчеству группы Любэ:
Не валяй дурака, Америка,
Не обидим, кому говорят.
Отдавай-ка землицу Алясочку,
Отдавай-ка, родимую, взад.
Отдавай, чтобы что? Чтобы, согласно закону о сообщающихся сосудах, без особых хлопот уровняться.
А то ведь ишь как зажрались в своём вечно загнивающем англосаксонском мире!
18.02.2022 21:11