Окончив в 1984 году Минское военно-политическое училище, я служил в Афганистане в частях ВДВ. После получения звания капитана был переведён в Пензу на должность заместителя командира полка по политической части.
В 1989 году мне было присвоено воинское звание майор, а в 1991 году – подполковник. Почти сразу после этого я был сокращён, но не уволен из рядов вооруженных сил, а направлен в резерв Генерального штаба. Там я получил назначение на должность заместителя командира танкового полка в Германию, бывшую ГДР. Надо было помогать выводу войск.
Войска нашей 10-й дивизии должны были быть выведены в Воронежскую область под город Богучар, практически в чистое поле. Михаилу Сергеевичу Горбачёву, а позднее и Борису Николаевичу Ельцину было плевать, куда и как выводятся войска. Не барское дело об этом думать. Они бумажки подписали и всё. А Ельцин и вовсе перенёс окончательный срок вывода войск из Германии с 31 декабря на 31 августа 1994 года.
У нас все было расписано по минутам, но необдуманное решение президента России поломало все планы. Ельцин никогда не служил в армии, и опрометчиво пообещал западным партнерам ускорить вывод российских войск из Германии, ну а те и ухватились за это обещание, мол, слово не воробей.
Мой командир полка, уважаемый человек, опытный боевой офицер, получив приказ об ускоренном выводе войск, сразу же написал рапорт и ушёл на пенсию. За неимением лучшего кандидата, новым командиром полка назначили меня, и даже в порядке поощрения январем 1994 года присвоили звание полковника.
1994 год пошёл весь наперекосяк. Старый график вывода войск был нарушен. Новый доработать до конца так и не успели. В результате, получился такой бардак, какого в нашей армии, как мне кажется, не было со времён 1955 года, когда Хрущёв сократил численность Вооруженных сил, практически, вдвое.
Вывод войск в летние месяцы очень напоминал отступление в Красной Армии в июне 1941 года. Командование приказывает, а подчинённые просто не в состоянии выполнить поставленную задачу.
Совсем неуместным стало проведение в июне 1994 года в Вюнсдорфе парада посвящённого выводу теперь уже российских войск из Германии.
Бездумно бросалось армейское имущество: электростанции, котельные, насосные. Жилые дома, гостиницы, казармы, общежития, почти все с полной обстановкой. Автобусы, автомашины, даже танки, ангары, полигоны – все оставили немцам. Один раз я видел, как какой-то прапорщик закапывает с солдатами целый танк. Мне пришлось сделать вид, что я этого не заметил. Видимо, танк был из той партии техники, которую не успели эвакуировать по новым срокам, и его просто продали немцам на металлолом. Обидно так, что до сих пор сердце кровью обливается.
Я слышал, что подполковник, начальник разведки 10-й танковой дивизии, выбил деньги для строительства жилых домов офицерам. Какую сумму, и дошли ли деньги до места, я не знаю. Подполковник, возможно, честный, а вот про тыловые службы я этого с уверенностью сказать не могу.
Правительство объединенной Германии не дало ни одного лишнего дня на вывод наших войск и техники. Люди были важнее, поэтому вывезли всех в установленном порядке, чего не скажешь о военном имуществе.
Сразу после позорного бегства из Германии я напросился в Югославию. Там в это время немного увеличивали контингент наших войск. Обстановка была сложная и напряженная, но я рад был воевать, за благополучие даже чужой страны. За участие в боевых действиях в Югославии я был награждён орденом «За военные заслуги».
Вернулся в Россию я в самый разгар чеченской войны. Когда узнал, что там с нашими войсками воюют иностранные наёмники, сразу написал рапорт.
Воевал год в Чечне. Война там напоминала Афганистан. Повадки вооружённых бандитских формирований очень напоминали тактику душманов. Бьют исподтишка и уходят в горы. Днём мирные крестьяне, а ночью боевики.
За год был дважды ранен. Награждён двумя Орденами Мужества. Когда в последний раз сопровождали колонну наших грузовиков, перевозивших грузы для мирного населения, на нас с двух сторон напали боевики. Они были очень хорошо вооружены, в том числе гранатомётами и пулемётами.
БМП подорвалась на фугасе, но атаку мы дружно отразили, потеряв пять бойцов убитыми и семерых ранеными. Огонь со стороны боевиков был очень плотным. Хорошо, что мне удалось вызвать «вертушки». Бой длился более получаса, пока не подлетели МИ-24 и не разделали боевиков штурмовыми ракетами.
В последний момент боя мне пулемётной очередью перебило обе ноги. Долго лечился в госпиталях, в том числе в подмосковном Реутове.
Там я наблюдал, как ходят в самоволку солдаты и молодые офицеры. Думал, зачем? Когда в 1984 году я лежал в тбилисском госпитале, если доктор разрешал по состоянию здоровья, нас спокойно отпускали встречаться с родственниками. А здесь бегут в самоволку одни и те же ребята.
Оказалось, что стоит раненым молодым парням чуть подлечиться, то им сразу становятся нужны девушки и алкоголь. Мне даже стало немного стыдно за то, что я такой отсталый.
После ранений воевать дальше мне запретили. Я рассчитывал на генеральское звание. Раз воевать нельзя, то буду в министерстве бумажки перекладывать. Но, видимо, наверху и без меня очередь на эти должности, поэтому я так и остался полковником.
Меня направили в Рязанское гвардейское высшее воздушно-десантное командное училище имени генерала армии В.Ф. Маргелова. Прослужил я там год, но что-то где-то не срослось, и должность мою сократили. Перевели в штаб ВДВ Министерства обороны РФ, который располагался на улице Матросская Тишина в Москве.
Раны, полученные в первую Чеченскую, зажили, и в августе 1999 года я снова напросился в Чечню. Полтора года служил командиром сводного полка. Однажды наш вертолёт, в котором летел и я, был обстрелян стингерами. Несмотря на немалый опыт, пилот не смог посадить машину, и она рухнула на землю. Пилоты и ещё два офицера погибли, я чудом остался жив.
Полгода врачи собирали меня, практически, по кусочкам, а когда собрали, еще целый год лечили, чтобы это всё собранное стало работать. В начале 2003-го года меня выписали из госпиталя и комиссовали из армии. В госпитале я получил ещё один Орден Мужества.
У меня достаточно выслуги, плюс боевые, так что пенсия получилась неплохая. Написать о том, как воевал? Это, конечно, можно. Только все войны и военные конфликты похожи друг на друга, и они обильно политы кровью наших солдат.
Если ты хорошо подготовлен, то выжить на войне шансов больше. Но это не всегда главное. Есть ещё военное счастье и удача. Мне повезло, я остался жив. Наверное, удача была на моей стороне.
Тем не менее, мне до сих пор стыдно смотреть в глаза матерям погибших солдат. Я чувствую себя виноватым – где-то не доучил, где-то не вдолбил мысли, что надо соблюдать Устав и выполнять распоряжения командира. Случались, конечно, и нелепые смерти, случайные. Они гораздо обиднее.
В определенный момент на гражданке денег хватать не стало. Жена вышла на работу, но это не спасло. Опираясь на палочку, я пошел работать в техникум. Здоровья хватило на два с половиной года, потом случился инфаркт, а через год микроинсульт. Пришлось остаться дома на инвалидности.
Хотел рассказать многое, и вот что получилось. В несколько строк уместилась целая жизнь.
Алексей Кутырев