- Поменьше признавайся в любви, - сказал Тай. - Особенно тем, кто очень хочет это услышать. Любовь подобна зимнему лесу, на который упало розовое покрывало утренней зари.
Он взмахнул широким рукавом, и перед глазами Ирис возникло видение - далёкая тайга в синеве огромных пихт и елей, а сверху - небо, опрокинувшееся на мир нежным и оттого недолговечным цветком.
- Но все великие Учителя говорили, что любовь становится нерушимой Силой, если её раздавать бескорыстно, - ответила девушка. - И от каждого искреннего признания что-то или кто-то меняется к лучшему.
Она притронулась к видению, и оно ожило.
- Да, это красивая сказка для детишек, которые плачут и молятся, выпрашивают и обещают, - усмехнулся Тай. - Как ты понимаешь, детишки - это земляне, таскающие в кулачке косточку абрикоса. Одни проделывают в ней отверстие, и жизнь оборачивается простенькой свистулькой, на которой играют брошенные девочки, похожие на кукол, и мальчики, которым сказали, что у них вместо сердца кусок нержавеющего металла. Другие бросают косточку в пропасть и ждут. Ждут, ждут, чтобы однажды возопить от отчаяния и обвинить в потере смысла жизни любого, кто не вытащил из бездны и не положил к их ногам мешок с золотыми монетами или хотя бы упаковку с курагой.
- А третьи? - спросила Ирис.
- Третьи сажают косточку и на время забывают о ней, чтобы не смущать своей настырностью зарождающееся чудо. Видишь ли, истины или любви не нужно добиваться. Люди пользуются словами, но не слушают суть слов. "Добиваться" - добивать себя. А любви не нужны изувеченные мученики, требующие за своё изуверство награды.
- Да, - сказала Ирис. - Это как дерево, выросшее на свободе, и бонсай, скукоженный на блюде; человек грядущего и тот, кого с младенчества поместили в сундук, а потом ещё искалечили рот и щёки, чтобы он вечно смеялся.
- Да, - кивнул Тай. - А чудо просыпается в тощей горной почве или в животе у женщины и оповещает о себе небо, не давая клятв и не вмешиваясь в толкования древних свитков. По прошествии мгновений или веков оно превращается в цветущую долину или в юношу, играющего на дудуке.
- О, - засмеялась Ирис. - Вместо тайги уже "Бустан" или "Гюлистан"?
- Да, - снова согласился Тай. - Так легко не признаваться в любви, а создавать её. Мы, Демиурги, творим её без правил - просто из потребности самовыразиться, поэтому не учим раздавать корыстно или бескорыстно. А людям-подмастерьям хочется признаний-инструкций, чтобы уверовать.
- В кого? В нас? - удивилась Ирис.
- Нет, милая, - поцеловал её Тай. - Всего лишь в своё существование.