Второй помощник капитана делал в экипаже первый рейс. Был он роста небольшого, лысоват и слегка кривоног. Возраст где-то мой на тот момент, около 40.
Его хобби был ЗОЖ-Здоровый Образ Жизни, который занимал все его время,как личное,так и служебное. Причем хобби это шло в ущерб не только выполнения им прямых обязанностей, но и влияло на безопасность судна.
Кроме спортзала, отжиманий и подтягиваний, Второй (имя уже не помню, буду и дальше называть его так) любил ходить. Не от слова ходить, а много ходить. И ходить во время ходовой вахты в море. Самозабвенно считая шаги и превращая их в километраж. А заданный им самому себе километраж за 4 часа ходовой вахты составлял 25 км. Двадцать пять километров! Соответственно со скоростью хода 25/4=6,25 км/час.
Из открытых источников:
"Если пешеход передвигается медленным темпом, то скорость составляет 3-4 км/час. Если пешеход передвигается средним темпом, то скорость составляет 4-5,5 км/час. Если пешеход передвигается быстрым темпом, то скорость составляет 5,5-6 км/час. Если пешеход передвигается очень быстрым темпом, то скорость составляет свыше 6 км/час".
Поэтому, Второму при его росте, приходилось ходить ну очень быстрым темпом. Бес с ним, если ходит он по мостику днем, но он топал и на ночной вахте, с нулей до четырех утра. Как в той песне: «Топ, топ. Топает малыш… ». А топал он, бегая с крыла на крыло мостка, над спальнями, капитана и моей.
Могу с уверенностью сказать что, когда у тебя над головой топают с определенной периодичностью ночью, не очень приятно. Меня, механика, привыкшему к шумам машинного отделения, это не очень раздражало. Пробормочешь про себя: «Твою мать, опять этот ежик-топотун гребанный на вахту заступил» ,на другой бок перевернешься и дрыхнешь себе. А вот мастера все это сильно нервировало, особенно после того, как поднявшись ночью на мост, он увидел Второго, носящегося с крыла на крыло и не отмеченную точку нахождения судна на карте. Второй в этот момент самозабвенно бормотал под нос пройденное количество шагов и мастера в темноте сразу не заметил. Был тут же вдут за несение службы и ночной топот над головой.
В общем, вдул его мастер по самый небалуй, и пообещал ноги переломать в следующий раз. Потом, позже уже, за кофе, сказал мне, что «эта сука теперь над моей головой на цыпочках ходит!».
Парень я рослый и крепкий. В судовой спортзал в свободное время тоже захаживал. Плоть, как говорится, подавить, да в форме себя держать. Не знаю почему, но начал меня Второй доставать с вопросами «а сколько раз подтянешься, сколько отожмешься?». И сам же себе и отвечать: «А я вот столько! А ты не сможешь, хоть и здоровый! Хи-хи, да ха-ха!». Донимать меня начал, а я о своих достижениях, ни перед кем отчитываться, вообще не привык. Как-то просто ответил, что силенок его за шиворот и жопу взять, поднять над головой и за борт выкинуть, хватит. А он все не унимается, «Ну что дед, сколько км. за раз пройти сможешь? А подтянуться? А отжаться?».
Сидим мы как-то со старпомом у меня в каюте, кофе попиваем, да разговоры разговариваем не торопясь. Тут, Второй нарисовывается в дверях, старпома искал, бумаги какие-то отдать.
Пока чиф бумаги смотрел, опять хихикать начинает со своих же вопросов спортивных.
«А хошь, я анекдот тебе расскажу, пешеход ты гребанный?»-вопрос ему задаю.
(Прошу читателя простить меня за столь циничный анекдот).
-Расскажи.
- Сидят значит в клетке две обезьяны. Одна горилла такая, здоровая и волосатая.
-Как ты дед?
-Ну да, типо да.
Старпом, чувствуя подвох, оторвался от бумаг и насторожился.
-А вторая обезьяна - маленькая такая, лысая и кривоногая мартышка. Плюгавенькая такая.
Второй перестал улыбаться, старпом же, зная меня, напрягся, предчувствуя развязку.
-Сидят они значит и онанируют. Дрочат иными словами или мастурбируют.
Мартышка голосит : «ачь,ачь,ачь!». А горилла не торопясь: «Ааачь….Ааааачь….Аааааачь»
Мартышка: опять « ачь,ачь,ачь», а горилла: «Аааачь, Аааачь!»
Надоело это все горилле, хватает мартышку кривоногую и насаживает ее на кукан себе! Вот тут мартышка и заголосила: «Аааааачь! Аааааааачь!».
Старпом заржал и завалился на бок, кресло свалилось на палубу. «Ааааачь! Аааачь!» - орал старпом, валяясь по палубе.
Второго начало трясти, он с ненавистью молча пожирал меня глазами…
Остаток контракта, а он составлял еще три месяца, Второму дался не просто. Его и так-то в команде недолюбливали за тупизм по работе.
При его появлении в кают - компанию на обед или ужин, обязательно находился шутник из офицеров, который делал соседу замечание: «Ты медленно ешь! Аааачь! Ааааачь! А надо-ачь, ачь!».
Второй перестал ходить в кают-компанию со всеми и начал забирать второе в каюту.
При его появлении в столовой команды, играющие в нарды или домино, обязательно комментировали свой удачный ход словами : « Ачь! Ачь!».
Если звучало по трансляции: «Второму помощнику подняться в каюту капитана», сразу несколько голосов начинали весело орать: «Аааааачь! Аааааачь!». В присутствии же самого Второго, шутники наглядно демонстрировали ему, что с ним капитан будет там делать.
Не того пассажира выбрал Второй для своих шуток. В конце рейса, перед самым списанием, он подошел ко мне и пообещал расправиться уже на берегу. Я сунул кулак ему под нос и предложил укусить, если он так желает сатисфакции. Но он не решился.