Добродетель №2 (22) 2012
Елизавета РОМАНОВА
ЦЫПЛЁНОК И ЛЯГУШКА
Легкомысленная Курица пролезла в дырку под забором и пошла гулять к речке. Здесь, на горячем песке у самой воды, она снесла яйцо и стала тревожно кудахтать. Она знала, что Хозяйке нравится, когда куры несут яйца в сарае под нашестом, где спят, а гуляк она не любит.
Курица попробовала катить яйцо домой, но, зацепив лапкой песок, выгребла вкусного червяка и только проглотила его, как издали донеслось: «Тип-тип-тип! Цыпа-цыпа-цыпа!» Так кричала Хозяйка, когда выносила курам размоченные корки или пшено. Курица представила себе, как все её сестрицы уже кинулись клевать, как самые большие куски уже хватают другие куры, и она опрометью бросилась домой. Яйцо осталось лежать на жёлтом песочке.
– Никогда не видела куриной икры, – сказала Лягушка, которая сидела в воде под кустом. – Ну и икрина! Какая большая и красивая! Только она пересохнет, и не выведется курочка, она ведь оставила её на самом солнцепёке!
И Лягушка бросилась к яйцу и стала скатывать его к воде.
– Что ты делаешь? – закричал Воробей, который сидел на кусте ивы. – Куриную икру греть надо, а не мочить!
Лягушка вздохнула и покатила яйцо по берегу вверх, прочь от воды. Весь день она перекатывала яичко с боку на бок, чтобы оно равномерно согревалось со всех сторон, а на ночь закатила его в выкопанную заранее в песке и хорошо прогретую солнцем ямку и сверху засыпала тёплым песком. От возни с сухим песком под палящим солнцем у неё сморщилась спинка и потрескались лапки. Она так устала, что в эту ночь не квакала, а утром, как только сошёл туман и согрелся песок, раскопала яичко и стала через каждый час поворачивать его.
– Дура! – сказал Ёж. – Охота тебе!
Часто прилетал Воробей, смотрел, что делается у реки, и летел в лес, рассказать про смешную Лягушку птицам, белкам, земляным жабам. Они удивлялись, кое-кто смеялся, но все угощали Воробья, потому что лесные жители тоже любят узнавать про интересные и странные события.
Так прошло много трудных для Лягушки дней, и, наконец, она услы-шала тихонько-тихонько «тюк-тюк» изнутри яйца. Вдруг в яйце получилась дырочка, и там внутри что-то шевелилось. Лягушка зацепила лапкой за край дырочки, дёрнула, отколола кусочек скорлупы, и увидела цыплячью мокрую головку с чёрненькими глазками и жёлтым открытым клювиком.
– У него голова совсем как у лягушек, – закричала Лягушка и, обра-тившись к Цыплёнку, ещё громче закричала на своём лягушачьем языке: «Здравствуй, малыш!»
Цыплёнок, как всякий, кто вылупляется из яйца, понял, что перед ним мама, и он повторил её слова: «Здравствуй, ма…»
Слово «малыш» он не мог выговорить, начал его снова и снова смог произнести только начало – «ма». Они поздоровались ещё раз, и Лягушка принялась ломать скорлупку, царапая свои нежные лапки.
– Ой, он же может высохнуть, – закричала она и хотела столкнуть наполовину высунувшегося Цыплёнка в воду.
– Что ты делаешь, тётка? – закричал Воробей. – Он же не рыба и не головастик, ему и нужно высохнуть!
Прибежал Ёж, помог подтолкнуть мокрого Цыплёнка ближе к кусту ивы, так чтобы Лягушка сама была в тени, а Цыплёнок рядом с ней, но на солнышке. Здесь Лягушка освободила новорождённого от остатков скорлупы. Он обсох, и она принялась носить ему рыбьих мальков, выкапывала из ила личинки комаров, приносила нежные листочки водорослей. На ночь, по совету Воробья и Ежа, она затянула его в опустелое гнёздышко какой-то птички на ивовом кусте, под которым жила сама. И в ту ночь Лягушка не квакала – чтобы не разбудить Цыплёнка. Она молча смотрела на огромную луну и слушала весёлое квакание своих знакомых.
Дни шли за днями. Цыплёнок весело бегал по берегу, научился разгребать ножкой песок и находить червяков, научился громко квакать, пробовал плавать и нырять, но чуть не утонул, Лягушка еле вытащила его из воды. Другие лягушки смеялись над ней:
– Какая глупая, – говорили они. – Чем больше растёт её Лягушонок, тем он меньше походит на лягушку. Это урод какой-то. Главное, плавать не умеет.
– Зато как он красиво квакает! – говорила наша Лягушка. – Какой он умный и ловкий!
– Добром это не кончится, – сказала одна старая лягушка. – Подумай о зиме.
Но Лягушка гнала от себя мысли о зиме.
– Пусть всегда будет лето! – квакала она.
У Цыплёнка стал вылезать пух.
– Вот он станет голеньким и полягушеет, – кричала Лягушка.
Но вместо пуха на её ребёнке стали расти пёрышки.
– Я всё равно тебя люблю! – сказала Лягушка Цыплёнку.
По ночам она уходила от куста подальше, чтобы кваканьем не будить Цыплёнка. Но однажды Цыплёнок проснулся и заплакал. Она тут же прискакала, и он ей сказал:
– Квакай под нашим кустом. Когда я слышу во сне твой голос, я сплю спокойно. Потому что когда ты не квакаешь, я думаю, что уже зима.
– А кто тебе сказал про зиму? – спросила Лягушка.
– Ёж и Воробей сказали мне, что на зиму все Лягушки засыпают, и мне надо подумать, как жить до весны одному.
– Глупости! – сказала Лягушка. – Я решила не спать в эту зиму. Сама хоть посмотрю, какая будет зима, и мы с тобой вдвоём весело перезимуем под нашим кустиком, Лягушоночек ты мой!
Прошло ещё много весёлых и счастливых дней на берегу реки. Но однажды утром ударили заморозки. Цыплёнок уже оброс густыми пёрышками, и он не замёрз в своём гнезде, но когда он бодро соскочил с сучков и веток на берег, он увидел рядом с кустом на сыром песке неподвижную маму Лягушку. Цыплёнок стал звать на помощь маминых сестёр-лягушек. На его крик приплёлся Ёж и прилетел Воробей.
– Она же обещала не спать! – всхлипывал Цыплёнок.
– Глупый! – сказал Воробей. – Ты ведь не можешь нырнуть в воду, как она? Да? А она не может жить зимой!
– Надо её бросить в воду, – сказал сонный Ёж. – Все лягушки зарылись в ил ещё вчера.
И они втроём, Ёж, Цыплёнок и Воробей, подтащили Лягушку к тому месту, где берег был покруче, и столкнули её в воду. Затем, чтобы её не на-шла и не съела щука, они целый час сыпали туда же песок.
– А куда же мне? – в испуге квакнул Цыплёнок.
Он не знал, как жить без мамы.
– Зимой лучше всего около кур или свиней! Полетим со мной в деревню, – чирикнул Воробей.
– Я не умею летать, – сказал Цыплёнок. – Чуть-чуть могу, а по-настоящему, как ты, не умею.
– Я договорился с Белкой, она возьмёт тебя на зиму. Проводи его, Воробей, а я пошёл спать, – и Ёж медленно заковылял прочь.
– Я есть хочу, а тут тебя води! Жди здесь, – сердито пискнул Воробей и улетел.
И Цыплёнок остался один-одинёшенек на пустом молчаливом берегу у потемневшей стылой воды. Моросил холодный дождь. Голые ветки ивового куста стали скользкими, а в гнезде, куда Цыплёнок решил спрятаться, было мокро.
Вдруг из чёрной воды вылезли две водяные крысы и стали ходить около куста.
– Утром тут жирная лягушка лежала, – сказала одна крыса, – я тебя звала, звала, а теперь её, наверное, уже кто-то слопал.
Цыплёнок притаился в своём гнезде, крысы были зубастые. Они походили, потрогали длинными носами песок, вздохнули и плюхнулись в воду.
И опять никого не стало на берегу. С неба падало что-то белое и холодное, но спросить, что это, было не у кого. Цыплёнок ждал-ждал, ждал-ждал, ждал-ждал… Ему хотелось плакать громко-громко, но он боялся. Прилетел Воробей, принёс мокрую корочку, украденную у поросёнка, и снова улетел. Цыплёнок склевал корочку и не знал, что ему дальше делать. Идти в лес было страшно, оставаться на берегу тоже. Но вот опять мчится Воробей, а по земле прыгает небольшая рыжая зверушка. Цыплёнок понял, что это Белка, и страшно застеснялся. Белка закричала ему:
– Быстренько, быстренько, за мной, за мной! – и поскакала к лесу. Цыплёнок, путаясь в траве, цепляясь за пни и ветки, поспешил за ней. Наконец, Белка сказала: – Здесь! – и взбежала по дереву, скрылась дупле, высунула свою рыжую с чёрными глазками головку, закричала:
– Лети сюда!
– Я не могу, – сказал Цыплёнок.
– Ты же птица!
– Да нет, я лягушка, – сказал Цыплёнок.
Белка удивилась и отвела его к другой своей квартире, рядом с которой росла маленькая ёлочка, и Цыплёнок кое-как забрался в дупло. Здесь было сухо, тепло и мягко. Только темно. Началась новая жизнь. Белка была добрая и жалела Цыплёнка, но махать крыльями, бегать в дупле было невозможно, разгрызать орех Цыплёнок не мог и сначала было непривычно есть сухие грибы и ягоды. Но постепенно Цыплёнок привык к беличьей еде и научился по ёлке выбираться на прогулку по свежему зимнему снегу.
Как-то прилетел проведать Цыплёнка Воробей, принёс из города кусок печенья. Белка притащила откуда-то сушёной малины. Цыплёнок выковырнул из-под коры рядом с дуплом несколько личинок жука-короеда. Всё это сложили на сухой кленовый лист, угощались. Воробей рассказывал, что в домах бывают окна, где кормят птиц. Белка рассказала про белку, сбежав-шую в лес из зоопарка – сама её видела!
Цыплёнок начал вспоминать про речку и маму Лягушку, но голос у него задрожал. Тогда Белка рассказала о том, как весной её четверых бельчатсъела ласка. А Воробей рассказал, как этим летом кошка съела всю его семью – воробьиху и двух воробьят. После этого все трое громко заплакали, а когда наплакались, решили, что будут друзьями.
Зиму провели неплохо. А когда начал таять снег, Воробей, попрощавшись с друзьями, полетел в город жениться и вить гнездо. А в лесу какой-то дурак срубил дерево, в котором были последние белкины запасы. И жизнь наступила голодная. Белка стала просить Ворону-соседку позаботиться о Цыплёнке. Но Ворона, увидев Цыплёнка, закричала:
– Вот это птичища! Да она больше меня!
Цыплёнок и в самом деле уже сильно вырос. Белка стала объяснять Вороне, что то не совсем птица, а скорее лягушка в пёрышках, и она не умеет жить с лесу… Ворона закричала:
– Это же курица! Их люди кормят, а в нас палки кидают, – с этим улетела.
Белка отправилась поискать хоть бы прошлогодних, в них иногда остаётся по нескольку высохших семечек. Цыплюшка сидела и думала над словами Вороны. И вдруг снизу, из-под дерева, раздался ласковый-ласковый голос:
– Какая милая красивая курочка! – внизу стояла рыжая пушистая зверюшка, больше белки, с красивым пухлым хвостом. – Так о чём же ты грустишь, цыпочка?
– Я думаю про маму, – ответил Цыплёнок.
– Ну, так идём, я отведу тебя к мамочке, она ждёт!
– Как?! Она проснулась?! – закричал Цыплёнок и расправил крылья, чтобы прыгнуть вниз.
В то мгновение сверху камнем упала невесть откуда взявшаяся соседка Ворона и с криком «Убийца!» долбанула Лису по лбу.
Лиса взвилась и щёлкнула белыми, острыми зубами, глаза у неё стали красными, шерсть поднялась дыбом. Цыплёнок похолодел от ужаса. Слетелись птицы, и каждая старалась изловчиться и клюнуть Лису. Лиса убежала, злобно тявкая.
– Вместе не страшно, вместе прогнали! – кричала какая-то совсем ма-ленькая птичка.
– Если б Ворона первая не кинулась, побоялись бы мы, – сказал Клёст. – Ура Вороне!
– Мне терять нечего! – хрипло прокаркала Ворона. – Я ту злодейку знаю. Она б эту курёшку в два счёта слопала бы!
– А маму она, наверное, уже съела? – заплакала Цыплюшка.
– Снег только начал таять, твоей маме ещё месяца два спать, – сказала подоспевшая Белка. – Шла бы ты на хозяйский двор. Ты и впрямь на курицу похожа.
Какая-то галка объяснила, что деревня близко и она сама слышала, как две женщины ссорились из-за курицы. Обе кричали: моя! Моя! Они очень любят кур.
– Если не устроишься, приходи опять ко мне, – весело сказала Белка.
Весна вселила ей надежду на новую жизнь, на новых бельчат, и она от души желала счастья всем.
– Всем спасибо, – сказала Цыплюшка и отправилась в путь.
Галка, Синица и Сорока летели впереди и кричали:
– Сюда! Теперь поворачивай вправо! Теперь прямо!
ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ?
КАК ТЫ ДУМАЕШЬ?