Кто помнит твои бледные, будто фарфорые безлюдные утра, тихую жизнь выселенцев пропитавшую небо и воздух,поволоку тягучих чернильных вечеров, дворы, в которых подолгу они играли то ли в шахматы, то ли в шашки, кажется будто годами, начиная с самого детства и до старости?
Раздалось звучание сердца в тишине больших комнат, разбитые и вычурные в гравитации своей грозы разразились всхлипами - стонами, запах полыни с полей и лугов укутал и разморил.
Солнце в горах будто молоком льется на щедрое раздолье природы и яркий запах трав после ночного дождя врывается в мозг сладкой и дремучей негой, накатывает. Чуть дальше отсюда горы, словно живые драконьи хребты, обещание какой - то бесконечной свежести моря, вечной юности и вечной радости. Недосягаемой невероятной вершины, какого - то пика, который необходимо достичь, преодолеть и там на вершине стать всем, прямо вот в этом солнце, в кромке берега, в запахе диких цветов.
Будто игрушечные и не - для - кого стоят теперь дома, растерянные, цвета слоновой кости, вразброс, будто строились не для хозяев своих. А если и для них, то заведомо словно сговорясь не остаться их собственностью, не перейти в лапы потомков, нет. Остаться пустыми, в томном спокойствии без ожидания и движения.
Люди образовали этот город, город образовал новых людей и исторг их из себя, словно новорожденных детей, словно цикл его окончен. Остановил незримые часы на белесом своем небе и расхотел опять быть городом. Расхотел, может быть, что бы видели его? Спрятался за серой хмарью прокуренных подворотен, какими - то усталыми днями провинциальной окраины, где лучшие всегда его покидают, будто он колыбель для них. И где - то в душе город плачет, вспоминает порой о своих любимых детях.
Есть истории, которые пишем мы сами. А есть те, которые даны нам по факту нашего рождения. Обстоятельства жизни, которые принято считать, что мы не выбираем-это принято называть детством. И не постичь людям- аванс это данный им во временное пользование, или краткое воплощение их вечной и древней, как мир мечты о счастье? Краткий миг воплощения, но мы уже притянуты, ловушка захлопнулась и вот мы призваны писать свои истории самостоятельно, уже вдали от мечты о нескончаемых лугах,бездонном небе и манных полях.
Счастье всегда затихает, словно на той дороге когда - то, счастье в себе сомневается, летит неприятный репей и как - то что - то сразу меняется, непривычно и очень по - взрослому. Устремляется сомневающееся счастье в легую тревогу, погоню и немного отчаянье - уже не детство, беспокойная юность, оглядка попутчика, чей поезд идет то медленнее, то быстрее, и все то никак не поймать, не удержать время. А дальше - звук где - то в горах, притаежные холмы в плену у этих гор и это обязательно и непременно. И этот звук - гром, оторопь - это любовь,- тот самый маршрут по которому всегда увозят нас из детства от счастья, радости и вольности, хотя выглядит он по-началу и детством, и счастьем, и бесконечной радостью - всполох надрывного немого крика "навсегда!" но это не так, это не навсегда. И поезд едет быстрее, его сердцебиение ускоряется. Где - то там в середине жизни, так далеко уже от того места, звучат серые грозы яростно, победоносно, торжествующе и очевидным становится, что может, и были мы богом когда-то, или чем - то вроде, но стали искуссной обслугой тех, кого из нас сделали все те, кого касались мы, кто касался нас, словом, движением,или действием. И очень не хочется возвращаться в тот город, где был несколько раз в каком - то далеком детстве, тогда, когда и жизнь - то еще не началась. Потому что нет того города. И все в нем больше не имеет отношения ни к тебе, ни к твоему счастью.
Ничего не имеет отношения больше к твоему счастью. Потому что на каком - то полустанке ты выходишь из поезда и идешь в сторону нового города и в самое сердце твое вонзается словно копье скребущая непонятно отчего скорбь мира, опракидывает его-и мир, и твое сердце, и успокаиватся лишь пройдя насквозь. Пока ты стоишь так несправедливо застигнутный врасплох одной чьй - то обидой, второй, и еще одной.
Где - то по прежнему пахнет полынь и солнце сочится сквозь небо, и розовато - золотые дворцы неба хранят сердца любимых людей, но коллизия в том, что тебе мешает копье, копье, что распороло твое сердце гораздо раньше, чем наступит твой последний день.