Сказка-притча "Ангел и Демон" опубликована в сборнике рассказов "Из глубины сердца"
Также является составной частью I части фэнтези-романа "Имбраль", и носит название "Легенда. Зеркало Души"
Обоим произведениям (книгам) присвоен регистрационный код по защите авторского права в международной палате по защите интеллектуальной собственности. Любое незаконное копирование произведений или его части без уведомления автора и издательства, влечет за собой уголовную отвественность.
СКАЗКА-ПРИТЧА
Даже если король лишает свой народ веры,
Скрыв ее, словно злые грозовые тучи, солнце,
В его подданных все же что-то остается.
Быть может, это – одинокий луч надежды,
Прорывающийся из их сердец вопреки всему.
***
Однажды жил на свете правитель, король. И был он тираном. Слов, определивших его, как жестокого, кровожадного, бесчеловечного, было бы попросту недостаточно.
И самым лучшим тому доказательством служило то, что его же собственные поданные боялись своего господина не меньше, чем страшились враги. Друзей, близких – их у него не было совсем. Не было во всем царстве более одинокого и ужасного человека, чем король-тиран.
Беспощадный, коварный и вероломный – он олицетворял кровавый ужас и террор на земле. Страх вселяло в сердца людей одно лишь упоминание его имени. Поговаривали, что боги послали на землю заточенного в аду дьявола затем, чтобы покарать людей за их грехи. Наверное, они были воистину грешны, раз вседержители так разгневались.
И как-то раз созвал король своих министров.
– Пусть мир удивит меня! – воскликнул тиран, и глаза его зло и алчно сверкнули, а поданные задрожали в страхе.
– «Вновь!» – подумали они все, – «Вновь его больной и беспокойный разум задумал нечто ужасное!»
Премьер-министр сделал глубокий вдох, и стоя на коленях, почти касаясь лбом пола, вымолвил совсем негромко. В те черные времена, получить должность министра было равноценно смертному приговору.
– Что же, Ваше Величество, приготовил для нас на этот раз? Чем удивит и…, – премьер-министр судорожно сглотнул, скулы на его лице задрожали, но он знал, что обязан произнести это чудовищное слово, иначе остальные министры, пребывающие на грани истерики за его спиной, будут казнены, а роль палача будет отведена ему. У них у всех были семьи, которые ни за что не оставят в покое: – …порадует нас? – едва слышно прошептал он, но тиран к собственному удовольствию расслышал заветные слова своего первого и ближайшего советника.
– Ха! Мой милый и дорогой друг. Все вы – мои друзья!
Король действительно был бодр и весел, будто благодать снизошла на него. Тиран продолжил:
– Возрадуйтесь! Ибо откровение снизошло на меня. И я, разумеется, жажду поделиться им со всеми вами. Ведь божья милость принадлежит всем – не только одному королю. А на земле я лишь по их милости, делю с вами ваши горести и радости.
– «Что же ты задумал вновь, проклятый демон? Неужто мало пролил крови? Как смеешь говорить о богах? Когда же настанет этому конец, и ты насытишься нашей кровью и нашими страданиями?» – подумал про себя премьер-министр, зная, что уже должен был ответить своему господину. Он знал, что министры уже затаили дыхание в ожидании мучительного и очень не скорого конца.
– И я, как справедливый и заботливый монарх, не смею отказывать в просьбах моих верноподданных. Боги не простили бы мне этого, а потому слушайте мой приказ. Если кто-то добровольно согласится и перенесет все пытки и истязания. Случись хотя бы одной единственной душе, будь то женщина или мужчина, явить всем нам пример невиданной стойкости и мужества, то более мой народ не узнает ни бед, ни горестей, ни страданий. Я помилую всех заключенных. Раздам все золото и все свои богатства беднякам и нищим. Все будет именно так! Но мне нужна не жертва, избранная вами на заклание, а тот, кто примет судьбу и согласится, ради других, страдать так, как уготовал я страдать всем вам. На голову одного падут мучения тысяч. Ну, разве это не замечательно? Разве не чудесно? Так легко и так все просто – нужна лишь решимость!
Король на мгновение умолк, а затем спросил у советников.
– Так кто же согласится? Быть может, кто-нибудь из вас, мои министры. Те, кто воплощает закон и порядок в моем королевстве. Или же вам лучше всем страдать? – голос короля изменился, стал похож на лай цепного пса.
Робко взглянув на короля, министры разом онемели. Перед ними стояло истинное чудовище, приняв жуткий образ, не посещавший министров даже в их кошмарных сновидениях. Но через всего один короткий миг тиран вернул себе прежнюю маску.
– Издать указ! – рявкнул король.
Во все концы королевства отправились глашатаи возвестить о воле короля. Люди слушали, и лица их мрачнели.
«Всего лишь один», – думали они все: – «Всего один и это безумие закончится», – повторяли простолюдины слова вестников короля.
Но кто? Кто согласится принести себя в жертву ради других. Каждый смотрел на ближнего, но люди лишь молча отводили взгляды. Им было страшно. Да и кто бы осмелился пойти на такое?
Шли дни. Король повышал налоги, казнил министров, лишал титулов и земель, но никто не решался. Тогда тиран приказал собрать на городской площади всех людей из столицы и ближайших окрестностей, чтобы самолично подтвердить свои слова. Он приказал своим солдатам гнать людей плетьми и палками целыми семьями, а если те вдруг воспротивятся, то убивать без промедления слишком строптивых, не щадя никого.
Потоки людей медленно стекались. Простолюдины думали лишь о том, что там их дни и окончатся: их вели, словно скот на бойню. Ведь у короля было много солдат, и все они были хорошо вооружены и обучены, и потому люди не надеялись уже ни на что. Ни вера, ни надежда уже не грели их. Жестокий правитель отнял у них даже их мысли и мечты. И хотя в самые трудные и черные времена всегда появлялся герой, все же, ни соседние королевства, никто не желал препятствовать тирану, боясь и страшась его гнева и безумия.
И вот король вышел к народу, весь облаченный в наряд из золота – сияя и сверкая в лучах ослепительного золотого диска. Он поднялся, как поднимается коршун в поисках добычи над равниной.
Самодовольно и отвратительно ухмыляясь, король окинул презрительным взором собравшихся. Кругом стояли эшафоты с виселицами и плахами. И казалось, вся площадь могла бы уместиться на ладони тирана, как у самого настоящего великана, но, увы, не от слова величие.
Яркий свет солнца за спиной короля вынуждал смотрящих на него прикрывать глаза руками, и щуриться, чтобы не ослепнуть. Но не от солнца защищались люди, а от оскорблений, летящих в них, словно камни, из уст короля. Собравшиеся покорно сносили все издевательства и насмешки.
Но вот в толпе послышалось волнение. На миг король утратил внимание своего народа, а когда первые ряды, шумя, расступились, то воцарилась такая тишина, что весь город показался мертвым. Перед королем стоял мальчик не более десяти лет весь в лохмотьях и очень грязный, но его золотистые волосы выглядели на удивление чистыми и сверкали на солнце даже ярче одеяния короля. Глаза его были синие-пресиние, словно васильки. Глубина взгляда поражала.
Король отвратительно оскалился, а затем громко и отрывисто выкрикнул:
– Наконец-то! Ничтожества, вы действительно заслужили все мое презрение, раз за вас страдать вышел ребенок из трущоб.
Никто не осмелился и слова вымолвить. И в этот раз король действительно был прав. Его слова были справедливы, но никому не хотелось оказаться на месте неизвестно откуда взявшегося мальчика. К чему было геройствовать теперь, если этот несчастный понесет наказание, а они обретут долгожданное спасение?
Но даже мысль об освобождении не пробуждала в людях уже ничего, словно они и в самом деле были лишь тенями прежних, живших когда-то очень давно людей. Но, как ни странно, а удивляться они еще оказались способны.
Понимал ли этот несчастный ребенок, что его ждет не просто смерть, а муки, которых не видывала еще ни одна живая душа? Некоторые наверняка полагали, что перед их глазами безумец, который не спасет их, а лишь только погубит. Но тиран получил то, чего так жаждал. Кто бы осмелился противиться его самым извращенным прихотям?
Вновь король посмотрел на своих подданных: на министров и палачей, окинул взором народ. И снова перевел взгляд на мальчика. Наверняка тирана посетили те же мысли, что и простолюдинов в толпе, и он обратился к ребенку.
– Мальчик, ты хоть понимаешь, что ожидает тебя? Когда тебе будет больно, и ты будешь кричать, никто не сжалится над тобой. Все будут только смотреть, но никто не захочет поменяться с тобой местами. Стоят ли люди за твоей спиной твоих страданий? Подумай как следует, прежде чем сделать еще хоть пол шага вперед.
И хотя слова короля были обращены к мальчику, до каждого, кто пока не уверовал в реальность происходящего, наконец-то добрался ужас того, что вот-вот случится. На глазах тысяч людей – мужчин, женщин, их детей и стариков – ребенок будет предан адским пыткам!
– Что ж, у тебя оказалось достаточно смелости, чтобы выйти вперед. Уже за одно это ты достоин большего, чем эти презренные. Но, увы, твоя награда – пытки! Ничтожества, зовущие меня чудовищем и тираном, смотрите внимательно. Как следует смотрите! Вы все согласились принести в жертву ребенка. Никто из вас не желает поменяться с ним местами? – крикнул король толпе, но та не отозвалась. Не откликнулась ни единым робким голосом протеста или возмущения.
– Тогда приступим. Взять его, – приказал тиран своим палачам, – Но запомни как следует, мальчик, если вскрикнешь, то сделка аннулируется. Чем сильнее будет крепнуть надежды этих людей в твои силы, тем сильнее окажется их разочарованнее, если ты сдашься. Отчаяние и надежда – лишь стороны одной медали. Ха-ха-ха-ха! – громко и зло рассмеялся король, но толпа людей не издала и звука. Быть может, им казалось, что все нереально? Такого просто не могло происходить на самом деле, и им всем – всем сразу! – снился жуткий кошмар. Да, верно. Все так и есть. В такое легче поверить.
Сильнее чем прежде город показался мертвым. И лишь только один единственный ребенок казался живым. Грубые руки палачей схватили его, когда он взошел на помост. Живые мертвецы глазели на чудо, которое происходило на их глазах вопреки всему. Они устали ждать помощи. Но ведь чудеса никогда не случаются с теми, кто лишь ждет, кто бездействует. И все же у ребенка хватило духу сделать то, на что не решались пойти взрослые и старики.
Двое катов стояли по обе стороны от мальчика, которого они безжалостно бросили к ногам короля. Тот поднялся со своего трона и подошел к несчастному.
– Скажи, – король жестоко схватил мальчика за волосы, и посмотрел ему в глаза, – У тебя есть имя?
Мальчик в ответ лишь отрицательно качнул головой.
– Ясно. Немой и без имени. Значит, и близких у тебя вовсе нет. Откуда же ты занятный такой взялся? И ведь не спросишь? Что ж, приступайте, – повелел король. – Мучайте и истязайте его, покуда не заговорит хоть на каком-то языке. Кто знает, может, он всего лишь претворяется?
Оба палача прежде грубые, сейчас, казалось, несколько усомнились. Один набрался смелости, видя, что более тому не на кого надеяться. Мальчик был нем, но не глух – он понимал значение слов.
– Ваше Величество, ребенок все же. Может, не стоит?
– Может, тебе стоит занять его место? А, палач? Ну, если нет, то приступай к обязанностям, и не порти мне удовольствие, – небрежно бросил свой ответ король, как бросает кость голодной собаке хозяин.
Оба палача – громадных, как две скалы, в этот раз бережно подняли мальчика. Тот, как и до этого, не издал и звука.
– Ведь так нельзя, – промолвил тот самый палач, который осмелился вступиться за ребенка. Но другой смолчал. Король, похоже, не расслышал этих слов.
– Итак, мои поданные! – рявкнул король. – Мы начинаем наше веселье. Один из моих слуг решил было сжалиться над ребенком, но вовремя одумался. Отцы и матери, что так крепко сжимают свои чада, и старики, прожившие жизнь, что молчите? Проглотили языки?
Но вновь ответом королю послужило лишь молчание. Люди видели сон – они так решили для себя сами.
– Т-ц! Ничтожества. Тогда вот мое слово. Пытки будут продолжаться до тех пор, пока мальчик не испустит дух. Выдержит – смилостивлюсь тогда над всеми, как и обещал. Но если он закричит или, что хуже, попросит пощады, я прикажу казнить ребенка в каждой семье этой страны. А если кто-то попытается помешать, если в ком-то из вас вдруг заговорят жалкие остатки совести, тогда прикажу солдатам казнить всех детей в этом королевстве. Раз вы молчали и не осмеливались вступиться до сих пор, так стойте и дальше.
Тишина! Вот и все, что отозвалось на злые слова короля-тирана.
– Ну, а теперь, мальчик. Скажи, стоят ли все эти люди жертвы? Стоят ли твоей жизни? Стоит ли умирать за таких вот, как они? Молчишь?! Ну, конечно же, раз ты не обронил и слова, значит, решил, что стоят. Убожество!
Король никак не мог поверить, что нашелся чудак, поверивший его обещаниям, но мальчик лишь посмотрел в глаза тирану. Ничто в нем не дрогнуло. Король почувствовал, как теряет самообладание под этим кротким детским взглядом.
Если бы в глазах ребенка король усмотрел хотя бы тень ненависти или же прочел желание высказать все то, что скопилось на сердце; выплеснуть на него потоки грязных ругательств и оскорблений, то он бы понял. Но мальчик смотрел на него с нескрываемой жалостью и искренним состраданием. Этот маленький ублюдок осмелился жалеть его? Да за кого он себя держит? Королю вдруг вспомнились слова одного священника, чью церковь он спалил дотла.
– «Ты издеваешься над слабыми. Над теми, кто бессилен», – сказал священник.
– «Я не останавливаю их. Они могут взять оружие и сражаться, но они выбрали бояться и покорно терпеть. Мне всего лишь интересно, как долго, и как много они в итоге смогут выдержать?» – ответил король.
– «Нет, не потому. Страдания других лишь заглушают твой собственный страх. Он продолжает издеваться над тобой, пытать тебя», – и на сей раз слова священника достигли цели, ведь король побелел от гнева, злости и, конечно же, страха.
– «Я не боюсь, священник! Пусть боятся божьей кары те, из-за чьих грехов я был вызволен из своей темницы. И пусть страшатся те, кто не дерзает взять в руки оружие и бороться со злом и несправедливостью. Те, кто принимает такую судьбу – всего лишь грязь под моими ногами. Жалкие и ничтожные черви, которых я буду давить, покуда все не испустят дух или не найдется смельчак. Вот мой тебе ответ, глупый проповедник несуществующей истины!»
– «Но его-то ты и боишься. Того, о ком сказал сам. Страшишься, что найдется, но поднимет против тебя не клинок, а сострадание, которого не знаешь; и понимание, которого лишен. Мужество, которого тебе никогда не понять, дьявол. Тогда-то ты все и поймешь. И не укроешься ни за спинами своих прихвостней, ни за щитами солдат. Ты пророк своей собственной погибели!»
После этих слов тиран приказал отнимать жизнь священника унция за унцией, не давая его телу умереть слишком быстро, а душе упокоиться с миром. Тот, кто оскорбил короля подобным образом, должен был жестоко поплатиться за свои необдуманные слова. Вот только сказанное священником не было проклятием или попыткой посмеяться над тираном перед смертью. Провозвестник истины знал цену каждому слову.
Сейчас король мучился в догадках. Было ли происходящее лишь совпадением? Но почему тогда он вдруг вспомнил слова священника, о котором позабыл; который был всего лишь одной из бесчисленного множества жертв? Выходит, если священник все же сказал правду, то он сам и загнал себя в ловушку? Но как такое могло случиться? К тому же, перед ним всего лишь мальчишка. Ребенок! В нем нет, и не может быть ничего геройского. Из рук его палачей не удавалось вырваться крепким и сильным мужчинам, чего уж говорить о каком-то мальце…
Пытки начались. Но ни единый крик не нарушил тишины мертвого города. Люди окаменели телами, оледенели сердцами. Или же так только казалось? Быть поможет, кто-то помолился украдкой за бедное дитя, терпящее муки? Страдания, уготованные тысячам мужчин и женщин, их детям и престарелым родителям. Боги должно быть сильно разгневались на людей в тот день. Разгневались, но не забыли, и не оставили одних перед лицом зла.
– Мальчик умер, – наконец, произнес один из палачей. – Слышите! – он обратился к народу. – Он умер, не издав и стона.
Палач смотрел на несчастных людей. Король довел их до такого состоянии, что они даже не могли понять, как много значило сейчас то, что мальчик выдержал.
Подул ветер. Легкий ветерок, как теплой долгожданной весной, несущий свежий и чистый запах гроз. Из глаз палача проступили слезы. Ни разу в своей жизни он не оплакал казненных или сожалел о содеянном. Многие, пусть и не все, заслужили пытки. А теперь, он искренне радовался. Все закончилось. В глазах ребенка он ни разу не прочел упрека. И потому слезы, не переставая, катились по его лицу. Он сгубил столько жизней, как и его товарищ, стоящий перед мальчиком на коленях, не в силах поверить, что тот выдержал все. Его спина содрогалась в беззвучных рыданиях. Как же они мечтали об этом дне; как часто грезили, словно о чуде. И вот, оно свершилось!
А люди все стояли безмолвно, но лица их изменились, когда слова палача достигли глубин, в которых затухающая искра еще теплилась, борясь, сражаясь вопреки всему.
– Ваше Величество, – обратился палач к королю, – Ребенок… Мальчик выдержал испытания. Вы обязаны исполнить данное вами слово.
– Знаю, – хмыкнул король. – Но что с того? Спрашиваю, что? Ну выдержал он. Ну не вскрикнул. И что дальше? – король с ненавистью посмотрел на палача, словно то была его вина в том, что он не сделал все возможное, чтобы королю не пришлось уступать жалким и ничтожным людишкам. Как только этот ублюдок, этот изувер, искалечивший стольких людей, среди которых тоже были дети, смеет говорить ему теперь о том, что он дал слово. Давал он, король. А захочет, и обратно возьмет.
– Вы же дали слово. Вы дали КОРОЛЕВСКОЕ слово. Подлец! – неожиданно взревел палач, и бросился на короля, осознав, что тиран не сдержит обещания, обманет всех, и жертва мальчика окажется бессмысленной, а все его страдания – напрасными.
Деревянные подмостки протяжно загудели и заскрипели под напором палача. Лишь шаг отделял ката от короля, над которым простой человек, обесчестивший себя грехами, отдавший душу дьяволу из страха, осмелился занести топор, проливавший кровь невинных все эти годы. Но король лишь рассмеялся. Перед ним было лишь жалкое насекомое, вдруг вспомнившее о человечности.
– «Ну что за блажь, в самом деле?» – подумал король, и в мгновение ока, неведомо откуда взявшееся пламя обуяло палача. Крики боли и отчаяния тут же отрезвили людей.
– Глупец, не восстают демоны против демонов, – сказав это, король поднялся и с поразительной легкостью выдернул топор, вонзившийся с жадностью в деревянный помост. Оружие ката было велико, но король играл им легко, словно веточкой молодого деревца, которыми деревенские мальчишки бездумно сбивают назойливых жуков.
Люди ахнули, а кто и вовсе лишился сознания. Перед ними стояло чудовище. Да, то самое, которое видели однажды министры и премьер-министр.
Поигрывая топором, король подошел ко второму палачу, и с размаху ударил того в шею. Лезвие легко вошло, а кровь тут же окатила короля струей из раны. Несчастный рухнул с подмостков вниз, даже не осознав произошедшего.
– Я – король! – проревел король. – Мое слово – закон! И принадлежит только мне – никому более!
И, словно в подтверждение сказанному, в небе жутко громыхнуло, черные тучи заволокли ясное небо, а злые глаза короля плетью пронеслись по оцепеневшим в страхе людям. В миг, когда надежда обращается отчаянием, – страх сильнее всего.
– И даже после всего никто из вас, простолюдинов, не скажет ничего. Не возьмет палки или камня под ногами, и не бросит в жестокого тирана. Не оскорбит последними словами, – едва слышно произнес король, будто сам сожалел, что никто не возроптал. А затем вновь выкрикнул, и небо раскололось на части, а молнии сплели над головами несчастных людей сеть: – Потому что я – это вы! Ваши грехи и страхи! Ваши ненависть и трусость! Вы жалки и ничтожны!
– Может, и так. Люди – слабые создания. И все же им по силам отличить правду ото лжи.
Все вдруг услышали голос, похожий на то дуновение ветерка, которое заставило прослезиться палача. Король отступил от края подмостков, повернувшись спиной к удивленным людям, и посмотрел туда, где находился ребенок. Тот смотрел на тирана взглядом полным жизни и света. Буря тут же утихла, и солнце проступило из-за туч.
– Так ты не умер?! Нет, мои палачи славно потрудились. В том их я не упрекну, но вот ты обмануть смог даже меня, – король действительно был поражен.
– Да, демон. Я тот, кто вызволил тебя однажды по велению вседержителей. Уже не один месяц я скитаюсь по городам и деревням королевства, в котором царствуют боль и отчаяние. И даже в соседних странах я узнавал в лицах людей ту ненависть и ту злобу, которыми ты пылал в аду. Достаточно!
Ремни на руках и ногах ребенка лопнули, и он поднялся без тени боли или страдания на лице.
– Достаточно? Думаешь, все так просто? Пришел, и все тут же пали ниц перед тобой? Ха, как бы не так! Знаешь, в самом начале моего правления появлялись подобные тебе. Их по моему приказу живьем бросали в жерло вулкана. Жаль, он потух. Но, думаю, стоит разбудить его. Что скажешь? Или же ты полагал, что я вернусь обратно в свою темницу после всего? Наивный, как и твои боги. Вы помиловали меня не из сострадания. Но божественная воля исполнена моими руками! – король воздел ладони к небесам. – Вы отправили меня сюда вершить суд и покарать людей, утопавших в лени, гордыне, похоти, обжорстве, жадности, гневе, лжи и зависти. А теперь накажите меня вновь за чужое зло? Но зачем? Чтобы народ, лишившийся короля, стал драться за власть, за пустующий трон? Чтобы соседние государства воспользовались представившейся возможностью расширить границы за счет ослабевшего соседа? К чему вся эта шарада, милосердный ангел?
– Ты не прав. В сердце палача я увидел, что он несчастен, потому что слаб. Но в самый последний миг он возжелал не оставаться таковым. Он осознал, что его и твои цели – не одно и то же. Его чувство целеустремленности оказалось ложным. Покорно подчиняясь приказам, он не мог отличить добро от зла. А когда смог, то понял, как ничтожно зло, и всякий, кто уверовал в его силу.
– Он – дурак! А ты, сударь милостивый, слеп!
– А ты, выходит, зрячий? Тогда поведай мне о той радости, когда я вызволил тебя из темницы? Как много ты страдал?
– Молчи! Что ты знаешь о стенаниях огня и плаче пламени?
– Узнал достаточно под пытками. И знаю, что выдержал ты более чем кто-либо смог другой. Я умер в слабом теле человека. Мальчика! Ребенка! Он был немым сиротой. Люди гнали его, бросая камни, травя собаками в страхе, что он накличет беду. А он принес им долгожданное спасение. Не думай, что я не вижу того, что скрывается в людских сердцах. Каждого! Его же отыскал умирающим в лесу. Упавшего птенца он уберег от голодной змеи, подставив нежную детскую руку. Ты и после этого осмелишься стоять на своем?
Демон смолчал, а ангел начать тихо петь, и от его пения рождались слезы на глазах женщин, мужчин, их детей и стариков. Они плакали не в силах остановиться. Они, наконец-то, увидели всю правду, осознали всю истину. Даже несмотря на их чудовищные грехи, боги продолжали любить людей. А жестокий тиран оказался лишь зеркалом их собственных мерзостных деяний.