Валентиновка

               
         Посвящаю нашим родителям и ушедшим временам
 
        Порою  можно услышать, а  чаще прочитать, что не стоит погружаться в прошлое. Будущим тоже не рекомендуют заморачиваться. Надо  жить настоящим!  Только вот  настоящее нас теперь всё  меньше  радует, а будущее  и вовсе  пугает, и лишь обращение взора в прошлое  согревает и успокаивает души зрелых  людей.          
        Валентиновка - это поселок под Москвой, прославившейся дачами театральных и прочих творческих знаменитостей времён СССР.  Для моих родственников - москвичей  это слово связано с  праздником, который начинался сразу  при выходе из электрички.   Прямо у платформы всех встречали высокие сосны, через которые не только солнце, но и не всякие дожди пробивались. Этот хвойный островок имел свою чистую и влажную атмосферу, и все городские гости как по команде делали глубокий вдох, закрывали  глаза и восторгались: " Ах, какой воздух!" Так всякий раз начиналась  хвала  этому благодатному  месту.
        Домик,  в который   стремилась вся наша столичная родня,  состоял из остекленной веранды, спальни, гостиной и маленькой прихожей с печкой между ними. Совсем не хоромы, летом еще, куда ни шло, а зимой верандочки не хватало даже для верхней одежды гостей.  Хозяином этого загородного рая был дядя Володя. Он работал  зубным  техником  в Москве в железнодорожной поликлинике, а  по выходным на дому, с соблюдением конспирации,  делал людям зубные протезы и коронки.  Собственно, дома он только мерки снимал,  подгонял и  устанавливал, а  изготавливал всё на работе  в поликлинике. Тогда этот бизнес был нелегальный, но, как и сейчас, очень  прибыльный. 
        На  его хлебосольном столе всегда были дефицитные и деликатесные  продукты,  дорогой и редкий алкоголь, импортные  сигареты. И не только едою мог удивить дядя Володя, после обильного  застолья баловал гостей и небывалым зрелищем с помощью одного из первых во всей Москве видеомагнитофона, который стоил тогда как  "Жигули".  В заключении обязательно был преферанс. Стол занимал почти всё пространство комнаты, в которой был еще шкаф с посудой и диван. Оба открытых окна упирались в небольшой палисадник, откуда лился пьянящий запах черемухи, и доносилось пение птиц, которое сливалось с песнями из проигрывателя:  душевными, полными смысла, оптимизма и любви. Вот такими простыми  были минуты радости жизни у тружеников при социализме.
        Когда  выпивали много,  а  так часто  бывало, то летом купались в пруду,  до которого идти  сто метров. В этом водоёме плавали домашние гуси и утки, и лишь в  жару к ним присоединялись  местные пацаны. Подвыпивших москвичей не смущали ни мусор на воде, ни обилие поющих в тине лягушек, ни илистое дно. Пузатые дядьки в семейных трусах так резвились в воде, что все постоянные обитатели этого пруда или прятались, или выскакивали на берег. Протрезвевшие мужи возвращались "на базу", где их жены пили чай и слушали весёлые байки красавицы хозяйки - моей тёти Нади.  Наступало время преферанса для мужчин.
        На дверях висел листок с расписанием электропоездов до Москвы, начинали собираться домой ближе к девяти вечера, а уезжали всегда на последней электричке.  У мужчин долго  отбирали карты, затем проходил  ночной бросок  на станцию. В конце кросса нужно было бесстрашно перемахнуть через рельсы прямо под носом застывшей как зверь перед прыжком электрички, которая  сверлила ночь глазом - прожектором и издавала пронзительный гудок. И вот наконец-то  финишная прямая, остается только по лестнице взлететь на платформу, но кто-то спотыкается на первой ступени, происходит массовый завал участников гонки,  и словами: "Осторожно, двери закрываются!" - электропоезд прощается с ними...
        Со станции шатающаяся толпа,  игнорируя  тротуар, медленно текла  по гравийной  дороге такой  неровной, что пьяненькие главы семейств то и дело с неё слетали на обочину. Родственников, потерявших  связь с дорогой,  всем миром под общий хохот вытаскивали из кустов. Подходя к дому дяди Володи, компания запевала песню: "Опять от меня сбежала последняя электричка...".  Неутомимая хозяйка  настолько привыкла к такому развитию событий, что начинала готовить спальные места сразу после того, как гости отправлялись на станцию. Женщины и дети тут же засыпали, а мужчины вначале допивали, доедали и доигрывали в свой преферанс.
        Если следующий день был рабочим, то уже на первых электричках родственники, включая и хозяев, устремлялись в столицу, потому что были такие времена, когда абсолютно все, кроме пенсионеров, работали, учились и ходили в детский сад. В понедельник в восемь утра, плюс, минус час, вся Москва превращалась в гигантский рабочий муравейник.