«Больная» могла позволить себе валяться на диване с утра до вечера на вполне законных основаниях, за ней ухаживали, её кормили чуть ли не из ложечки.
К концу второго дня наведался Константин, привез кулёк с яблоками. Долго сидел у постели, держа Тину за руку.
– Я перед вами виноват.
– Никто ни перед кем не виноват, – улыбнулась Тина, – всё закончилось благополучно. Я благодарна судьбе, что мы познакомились. Хорошего человека встретить – счастье. А каким способом познакомились – не важно.
– Удивляюсь вашему благородству всё больше и больше…
Приподнявшись на подушках, Тина положила руку на плечо Константина и заглянула ему в глаза:
– Что мы все на «Вы»? Не против, если буду называть тебя Костей?
– Я и сам хотел предложить, но не решался.
Некоторое время они сидели молча. Тина сквозь приопущенные ресницы разглядывала гостя. Невысокий, плотно сбитый мужчина, с волевыми чертами характера.
– Однако залежалась я, – вскочила с дивана больная. – Хватит хвори, пойдём чай пить. Да и семейство скоро соберется, надо приготовить обед.
– Тебе нельзя…
– Всё можно! А лежать – так и заболеть недолго.
Как была, в ночной сорочке, Милентина заходила по комнате, будто и не было здесь постороннего человека. Накинула халат, связала волосы в пучок.
– Ну, всё, я здорова! Идём, чаем напою.
Чаепитие было прервано приходом Коли, и гость распрощался. Но перед уходом чуть дольше, чем можно было, задержал руку Милентины.
– У меня есть дача за городом. Если позволите, то я хотел бы на выходные пригласить вас на лыжах покататься.
– Я лыжи только в кино видела.
– Ничего, я научу. Если здоровье позволит, прогуляемся по лесу или просто подышим свежим воздухом. Кстати, дача отапливается, так что берите с собой и детей.
– Ты такой замечательный и очень добрый, но, к сожалению, у них уже запланированы выходные, – с придыханием сказала Тина, а про себя подумала: «Только этого не хватало, чтобы в дела вмешалась семейка, Сёмушка устроил скандал».
Вишнёвая девятка легко разрезала зимний воздух. Темень не позволяла увидеть ничего, кроме освещенной фарами дороги, и Милентина задремала.
– Тина, проснись, приехали.
Константин, опершись о спинку сидения, смотрел на неё с улыбкой.
– Пойдём, познакомлю тебя с моим верным другом.
…Широкая, расчищенная от снега дорога вела к двухэтажному дому. В одном из окон вспыхнул свет, открылась щель двери, выпуская на крыльцо громадного, лохматого пса. Радостно взвизгнув, собака кинулась к хозяину.
– Рексик, – широко раскрыл объятия Константин.
Повизгивая, пёс встал на задние лапы, передние положил на грудь хозяина. Во тьме казалось, что обнимаются два человека.
– Рексик, маленький, соскучился… Говорил тебе: поедем в город.
Собака счастливо прыгала вокруг, терлась головой о руку.
– Хорошо, хорошо, – смеялся Константин, – я тоже рад тебя видеть.
Повернулся к Тине, и позвал:
– Иди, я вас познакомлю.
Хоть собака и выглядела мирно, Тина приближалась медленно. Страх сковывал ноги.
Она вспомнила своего пса, по кличке Моряк. Обычная злющая цепная дворняга признавала только отца. Даже еду брала только из его рук.
Когда отца не было дома, Тина потихоньку дразнила Моряка. Ей нравилось смотреть, как пёс рвется на цепи, как заходится лаем до кровавой пены.
Однажды мать заставила её водиться с маленьким братом. Егору тогда было года два. Подружки по улице бегают, в скакалки играют, а брат раскапризничался и с рук не сходит, за шею цепляется. Поставила девчонка малыша на тропинку, перед собачьей будкой, подтолкнула его под спину, а сама за кусты слив спряталась…
– Ну что же ты, – прервал воспоминания мужской голос. – Не бойся, погладь. Рекс очень умный пёс. Он знает кто свой, кто чужой.
Прошлое рассыпалось. Тина протянула руку. Но Рекс вдруг оскалился, зарычал, потом виновато глянул на хозяина и снова зарычал, но уже потише.
– Рекс, что с тобой?
Собака попятилась и потрусила в сторону дома.
Знакомство не состоялось. Это было неважно. Собака – безмозглое существо и любит того, кто кормит. Прикормим, а нет – так…
Милентина огляделась.
Синее утро обнимало ещё не проснувшуюся землю. Сразу за домом начинался частокол ёлок. Их острые вершины втыкались в темное небо. На макушке одной из самых высоких горела крохотная звёздочка. Вспомнилось, как отец перед Новым годом усаживал их, ребятишек, за стол, и всей семьёй они клеили бумажные бусы. Бусы получались длинными, их развешивали по всей хате. Остатками бус украшали ёлку, растущую во дворе. Она была маленькой, с кривым стволом. И Милентина считала, что ёлки невысокие и кривобокие.
Но перед ней возвышались гигантские, острые пики деревьев. Чтобы увидеть макушки, высоко задрала голову, голова закружилась от могущества великанов, тяжело раскачиваемых верховым ветром.
– Какие ёлки красивые, – встряхнула головой женщина.
– Какие же это елки! Это пихты.
– Мне казалось, что все деревья с иголками – ёлки.
– У пихты хвоя мягкая и пушистая. Пойдём на лыжах – покажу.
Голос Константина был приглушен. Тина повернулась к нему:
– Что с тобой? Ты не рад, что мы сюда приехали? Давай, уедем.
– Не пойму, что с Рексом, – расстроенно сказал Константин.
– Наверное, ревность.
– Ты думаешь?
– Конечно. У нас кобель был, так он чуть не загрыз моего брата. Хорошо, отец в это время домой пришёл.
– Надо Рекса закрыть от беды подальше. Пусть потихоньку привыкает.
Он немного помолчал, потом взял руки Милентины, поднёс их к губам.
– Я человек не очень молодой. У меня много недостатков. Работа такая, что дома сидеть не приходится…
Волнение Константина передалось и женщине. Она затаила дыхание, не шевелилась, боясь глубоким вздохом спугнуть рождающееся будущее благополучие. Ей на секунду пригрезилось, как она уходит из квартиры Русановых, под ноги попался Сёмушка…
– Ты мне очень понравилась, – выдавливал из себя слова Константин. – Но я не тороплю, всё понимаю… Я подожду…
«Чего же ждать?» – хотела сказать Тина, но осеклась, вспомнив свою байку про погибшую семью. Закусила губу, чтобы не расхохотаться. «Ну, говори же, говори, делай предложение»…
От напряжения передернула плечами.
– Замёрзла? – вскинулся Константин. – Прости, я тут со своими разговорами… Пойдём в дом, познакомлю тебя с Яковом.
– Кто у нас Яков? – спросила Тина, в душе ругая себя за несдержанность. «Испортила всё, не могла потерпеть. Спугнула, а теперь жди, когда он снова решится».
– Так кто у нас Яков?
– Сторож. Мужик неразговорчивый, но хороший. Не обращай на него внимания.
– Он у тебя работает?
– Нет, просто живёт и приглядывает за домом.
– Где у него семья?
– Не знаю. Он ещё только два месяца здесь. Приятель его привёз, попросил приютить.
– Не боишься, что напьётся и спалит хату? Или обокрадёт?
– Не боюсь. Увидишь, сама поймёшь – это надёжный человек, но его жизнь сильно поломала.
У порога их встретил невысокий бородатый мужичок.
– Здравствуй, Яков, познакомься – это Милентина.
Сторож как-то исподлобья глянул на гостью, молча взял из рук хозяина сумку и ушёл на кухню.
Тине показалось, что она где-то видела сторожа, что-то в её жизни было с ним связано. Но что? «Наверное, в очереди за колбасой ругались», – подумала женщина и забыла о мужичке.
Дом внутри был как сказочный терем. Бревенчатые стены не оштукатурены, не белены и не покрашены. Просто голое дерево. На окнах занавески с вышивкой, мать такие называла задергушками. Пол застлан самоткаными дорожками. Вдоль стен – лавки с резными спинками.
На второй этаж вела деревянная лестница с узорчатыми перилами.
Всё было здесь диковинным: каждая лавка на месте.
– Что же ты стоишь? – довольно заулыбался Константин, видя неподдельное любопытство гостьи. – Проходи в гостиную.
– Как здесь красиво, – тихо проговорила Тина.
– Сам мастерю потихоньку. Отец был на все руки мастер. И нас с братом рядом с собой всё время держал: то гвоздь подать, то молоток подержать. А уж старше стали, так и рубанок доверял. Знаешь, до сих пор люблю запах свежих стружек. От них на душе так спокойно становится, как в детстве.
– У меня папа тоже любил плотничать, – вздохнула Милентина, вспомнив отца, мать, детство, тёплое море… В груди защипало.
– Прости, я не подумал, что тебе тяжело вспоминать о семье.
Константин легко обнял её и чмокнул в щёку.
– Осмотрись пока, а я помогу Якову с обедом. У нас сегодня гости будут. Хочу познакомить тебя с друзьями. Не против?
– Буду только рада, – зарделась Милентина, – может, на кухне чем помогу?
– Ну уж нет! Отдыхай.
Осмотр дома много времени не занял, и, поднявшись на второй этаж, гостья задремала, присев в мягкое кресло. Ей снился старый дом, отец шёл по саду. Вот он остановился около дикой груши, поплевал на руки и замахнулся, чтобы срубить дерево. Дичка жалобно заскрипела и стала падать прямо на Тину. Бросилась бежать, а не может: ноги не бегут, воздуха не хватает, чтобы крикнуть. Листья дички становятся всё больше и больше… Хлестанули по лицу, оцарапали. Оттолкнула ветки, а за ними – Сонечка Ивлева. Стоит зимой в одном купальнике, и ей не холодно. Протягивает тетрадь в клеточку… «Я не хочу с тобой дружить. Ты убийца», – говорит она и улыбается. Мокрые волосы прилипли к белому, как мел, лицу. «Я не хочу с тобой дружить…» Лицо подруги становится синим…
– А-ах-х… – вырвалось из груди Милентины. Сон и явь перемешались в первые доли секунды после пробуждения. Занемевшее тело пронзили острые иглы страха. Бешено колотилось сердце. Заломило виски. Страх прокатился по всему телу и вышел наружу через кончики пальцев.
Словно наяву поднялась картина знойного летнего дня. Тихое, без единой волны море ласково лизало берег, перебирая песчинки шумного пляжа.
Тина искала Сонечку Ивлеву. Завтра экзамен по литературе, а Тина была не готова. Однако подружка куда-то запропастилась. Вообще в последнее время Сонечка как-то сторонилась и отмалчивалась.
В другое время Тина, конечно бы, проучила одноклассницу, но завтра – экзамен. Скорее всего, Сонечка учит билеты на дальнем пляже. Он каменистый и очень узкий, а потому отдыхающие редко туда добираются, зато местным ребятам здесь раздолье.
Пробежав вначале вверх, Тина спустилась к морю по крутой тропинке. Задержала шаг, потому что девушка лежала почти у самой воды и писала в тетради. Это был дневник, которому она доверяла самые сокровенные мысли.
Тина тоже пыталась вести дневник, несколько раз записывала события дня, но дальше красиво оформленной обложки дело не шло. Листки вырывались для черновиков или «голубей».
…Сонечка так увлеклась, что не услышала, как сзади подошла одноклассница.
«Я не хочу с Тиной дружить…» Тина отшатнулась от этой фразы и растерянно спросила: «Почему ты не хочешь со мной дружить?»
– Ты бессердечная, – вздрогнув, обернулась девушка.
– Почему?
– Официант умер, а ты его даже не пожалела. А ведь это ты его убила.
– Я только толкнула, чтобы он не приставал.
– У тебя же были деньги. Почему не заплатила?
– Вот ещё! Тогда бы я проиграла.
– Ради мороженного убить человека?
– Но я выиграла.
– Я не хочу больше с тобой дружить, – отвернулась Сонечка, посмотрела на морскую гладь и тихо вздохнула. – Это хорошо, что мы школу заканчиваем.
У Тины от гнева кружилась голова. Её верная тень, восхищавшаяся каждой её проделкой, отторгала своего идола. Взяла в руки увесистый камень, прицелилась в висок, тихо положила на место.
Весело засмеявшись, стала раздеваться.
– Давай, перед экзаменом искупаемся. Смотри, какое море красивое и тёплое.
– Не хочу.
Тина вбежала в воду. Её трясло от лихорадки. Вода обожгла кожу. «Море же тёплое», – подумалось девушке. Поплыла быстро, размашисто, чтобы устать и успокоить себя. Доплыла до выступа скалы. С детских лет они ребятишками здесь ныряли, и никогда не удавалось достать дно. Одно слово – пропасть.
– Помогите, – закричала она, – тону!
Она то погружалась, то показывалась на поверхности, била руками по воде, поднимая тучи брызг, и кричала, кричала.
Сонечка оказалась рядом очень быстро. Попыталась подхватить тонущую, но та вдруг нырнула и крепко схватила подругу за ноги. Потянула вниз…
Раскинув руки, девушка опускалась в чернильную пасть моря. Она, не мигая, смотрела вверх, туда, где светило солнце, но уже не видела его…
Пальцы вновь ощутили твердость комка платья, накрученного на камень, вспомнили шершавость Сонечкиных босоножек. Мелкая дрожь пробежала от кончиков пальцев к локтям. Явственно ощутила всплеск воды под утёсом и круги на воде. Море проглотило узелок с вещами. В страхе оглянулась: не видит ли кто?..
Всё в прошлом. Ничего уже нет. Она в красивом доме… «Уф-ф!», – тряхнула головой женщина, разгоняя остатки видений.
Около дома зафырчали машины. К крыльцу подкатили чёрная «Волга» и ещё одна «девятка».
«Неплохо, однако!» – подумала Тина и решила переждать наверху, чтобы немного прийти в себя от воспоминаний.
Дом наполнился разговорами, шутками. Чувствовалось, что гости здесь люди свои. «Хорошо, что без баб явились, мешаться не будут». И Милентина пошла вниз по лестнице…
– Молодцы, что приехали, – послышался весёлый голос Константина. – Снежок выпал что надо.
Мужчины обнимались.
– Вот и моя находка, – воскликнул хозяин, увидев спускающуюся Тину, – знакомьтесь…
Первым обернулся невысокий мужчина. Милентина похолодела: прямо перед ней стоял… Иннокентий.
Ноги приросли к ступенькам.
– Знакомьтесь, знакомьтесь, – продолжал говорить Костя, – Тиночка, это мои лучшие друзья и сослуживцы. Самый добрый – Иннокентий Солонцев. Богатырь Василий Иванов, а мы его зовём Буслаем. За силушку немеренную. А это наш интендант – Андрей Петрович. Фамилия у него такая.
Мужчины перешучивались, жали руку, но Тина из себя смогла выдавить только улыбку. Язык присох к горлу.
Иннокентий ни словом, ни жестом не выдал себя, только кивком головы ответил на представление друга.
После завтрака мужчины занялись лыжами. Тина, сославшись на недомогание, от прогулки отказалась. Она мечтала поскорее уехать: «Это же надо в таком громадном городе и мимо не пройти?»
Из окна ей было видно, как Ноки натирает чем-то лыжи и всё время разглядывает окна. Вот он о чём-то заговорил с Костей.
«Идиотка, – заметалась по комнате Тина, – не могла выяснить, кто он и откуда, кто его друзья, а теперь что делать?»
По ступенькам поднимались, и женщина, присев на подлокотник кресла, сделал вид, что у неё болит голова.
– Тиночка, как ты? – заговорил Костя, присев на корточки. – Может быть, мне остаться?
– Нет, нет, – поспешно заговорила Тина, – я просто погуляю около дома. Это же полезно. А ты иди, покатайся с друзьями. Иди…
Она подтолкнула его в спину.