(Оригинальное название: Искусство соблазнения жеребца)
В языках пламени ночного костра начали проявляться контуры танцующих эльфов. Звучала странная-чудна'я завораживающая старинная музыка. Ничего прекраснее этой мелодии Панк раньше не слышал. Маленькие обнаженные эльфийские девушки двигались так грациозно, так изящно и возбуждающе, что он едва не обжег физиономию, любуясь на них...
Сбегав к роднику и умывшись, Панк долил в пакет свежего зелья и снова принялся за свое трансцендентальное дело. Пытаясь опять увидеть нечто огненно-эротичное, токсический шаман уставился в пламя, но свет костра почему-то начал резать ему глаза, – смотреть стало больно. Сняв с колышков сохнущий рядом бушлат, Панк потеплее оделся и залез в свою елово-пихтовую берлогу. Чувствовал он себя, общем-то, довольно комфортно в этом маленьком волшебном мирке, окружающем его, подобно некоему кокону, благодаря дурману черного снадобья. Примерно так ощущает и видит себя невинный подросток, витая в представлениях-грезах под одеялом и смакуя впечатления от прочитанной книги.
Свежий яд действовал постепенно, но сильно, вздох за вздохом унося его куда-то в звездную даль навстречу новым таинственным откровениям – невероятным и удивительным, наполненным событиями, которые он переживал буквально физически. Теперь Панк увидел огромную книгу со стеклянными страницами на темном каменном алтаре. Книга постепенно открылась, а со страниц ее начал стекать вниз густой зеленый туман. Видение казалось очень реалистичным, завораживающим и даже торжественным.
— Продолжай читать, – услышал Панк сладкий, но властный доминантно-поучительный женский голос и принялся вдыхать все глубже и глубже обжигающие пары едкого зелья, стараясь не упустить сюжетную нить, ведущую его в лабиринте запредельного мира.
Сначала пред его взором возник чудный лес. На мгновение Панку почудилось, что он видит его сквозь стены своего шалаша, но постепенно все стало меняться. Серая дождливая осень сменилась ясным солнечным днем. Наряду с пихтами, соснами, лиственницами, осинами и березами начали появляться исполинские кедры, которые росли немного южнее того места, где он находился теперь. Вскоре лес совсем изменился – стал похож скорее на огромнейший парк или немного запущенный ботанический сад. Ровные ряды насаждений располагались красиво и упорядочено. Деревья потрясали своим диким величием, разнообразием видов и форм. Прямые тонкие лучики света пробивались сквозь непроглядную вязь нависающей со всех сторон сплошной кроны жестколистного леса и играли зайчиками в густой высокой траве. В этих лучах не плавало ни пылинки, – все вокруг сияло неестественной чистотой – выглядело безупречным и девственным, будто в раю, но в то же время не предполагало впечатлений стерильности, подобно иному бурлеску.
Неожиданно к шуму листвы и щебетанию птиц добавился приглушенный травой топот копыт и лошадиное фырканье. На жемчужно-белых арабских скакунах восседали две прекрасные женщины. Держась в дамских седлах свободно изящно и грациозно, они вели непринужденную беседу.
— Тебе нравятся маленькие лошадки? – Спросила Нагиля, – надо сказать, что на спине некрупного арабского скакуна смотрелась она идеально.
— Не такие уж они и маленькие, к тому же, – намного умнее других, – ответила Лейла и, слегка наклонившись, провела рукой по перламутровой шее, явно не без удовольствия.
— Знаешь, что этой породе несколько тысяч лет? У них всего двадцать три позвонка, – на один меньше, чем у других лошадей.
— Про позвонки – как-то не обращала внимания, – зато знаю, что они очень любят музыку. Когда пою, – то слушают, не шелохнувшись, а если играет что-то, – даже пытаются танцевать.
— Они действительно танцуют, словно в них живут, притаившись, детские души.
— Может быть, так и есть?
— Не знаю. Что мне в них нравится больше всего, так это плавный мягкий шаг и живой темперамент.
— А красота? Это ведь само совершенство! Живая скульптура, созданная великим мастером; а в глазах можно утонуть, – такие они выразительные.
— Лейла, похоже, ты возбуждена! – засмеялась Нагиля.
— А ты не пробовала с конем?
— Мысль, конечно, была, но прошла сразу. А ты что, делала это?
— Делала, и не однажды. Это целое искусство, но его несложно освоить, и я не жалею об этом.
— Ты не перестаешь меня поражать. Мужчин и женщин тебе, значит, мало?
— Это совсем другое. Невероятные, головокружительные ощущения! Если ты настоящая дьяволица, то тебе не может не захотеться обладать «пьющим ветер»!
— Господи, прекрати… А то мне самой уже захотелось; только, пожалуй, не с настоящим конем. Запашок еще тот…
— Скоро захочется еще больше, – сказала Лейла с хитрой улыбкой и слегка подалась вперед.
Жеребец тут же ускорил шаг, словно прочел мысли своей наездницы. Спустя пару мгновений легкая приятная рысь плавно перешла в совершенно неощутимый галоп, и они понеслись, обгоняя ветер, по древнему лесу. Нагиля скакала, не отставая, рядом с сестрой.
— К чему дамские седла, если ты собралась устраивать скачки? – крикнула она.
— Сейчас узнаешь, – ответила Лейла.
Где-то рядом раздался собачий лай и послышался звук охотничьего горна. Большая рогатая пятнистая косуля выбежала из чащи и, легко обогнав дьяволиц, умчалась вперед. Вскоре лес кончился, и сестры очутились на огромном, покрытом цветущими маками поле. Следом за ними, немного поодаль, на луг выехал охотник на огромном черном коне с кроваво-красной огненной гривой.
— Зачем так над животным издеваться? – усмехнулась Лейла, останавливая своего скакуна.
— О вкусах не спорят, – рассеянно добавила Нагиля, заворожено глядя на всадника.
Тот же – дал знак гончим остановиться и медленно подъехал к разглядывающим его дьяволицам. Снимая широкополую ковбойскую шляпу, он вежливо наклонил голову и улыбнулся.
— Приветствую вас, прекрасные дамы, – произнес Сидонай приятным драматическим баритоном, от которого у Нагили перехватило дыхание.
— Здравствуй, дорогой, – ответила Лейла голосом, который мог значить очень многое, или не означать ничего. – Гоняешься за оленем на моих землях?
— Выехал поохотиться и увлекся, – больно уж прыткая косуля. А кто эта восточная красавица? Ты нас представишь?
— Ты не узнал мою сестру?
— Надо же, Нагиля! Какой ты стала… желанной.
— Ты тоже ничего. Неплохо сохранился, – ответила Нагиля.
— Такая же врединка, что и в детстве. Помнишь, как я учил тебя играть в покер?
— Ты жульничал.
— Могу дать реванш.
— Вот что, голубки, – вмешалась в разговор Лейла. – Время позднее, и я не собираюсь возвращаться домой по ночному лесу. Думаю, – на ужин у нас будет парная оленина?
— Конечно! Почту за честь составить вам компанию, – ответил Сидонай, поймав пристальный взгляд Лейлы.
— Тогда до встречи… мой князь. Надеюсь, вы нас не разочаруете, – насмешливо сказала дьяволица, поворачивая коня за уздечку, – тот слушался беспрекословно, несмотря на то, что трензель у него изо рта был по обыкновению вынут.
— До встречи. Рад буду тебя увидеть вновь, Нагиля, – тихо сказал Сидонай, пронзая ее глазами, в которых, казалось, горел абсент.
— Сначала подстрели Косулю, – ответила Нагиля, – её черные, как восточная ночь, огромные вежды достойно встретили огненный взгляд.
Проскакав несколько миль галопом, сестры замедлили шаг своих скакунов и переглянулись.
— Не понимаю, – как тебе удалось это устроить, – пробормотала Нагиля.
— Простая математика и немного удачи.
— Не морочь мне голову.
— Ладно. Один из церберов загнал самую резвую косулю во владения Сидоная.
— Он убьет ее?
— Не сомневайся.
— Ты сущий дьявол, Лейла.
— Кто бы говорил.
Сестры рассмеялись, как озорные девчонки, и галопом понеслись в сторону показавшегося вдалеке замка.
Сидонай остановил коня и прицелился из арбалета в добравшееся наконец-то к водопою животное. Подняв голову, рогатый самец косули увидел на противоположном берегу реки всадника на черном коне с красной гривой. У него оставалось всего пару секунд, чтоб попытаться скрыться. Раздался сухой щелчок механизма и плетеной стальной тетивы, свист рассекаемого воздуха, и, спустя мгновение, тяжелый арбалетный болт, как и было задумано, пробил шею оленя за ухом и кроша позвонок – парализуя тело и отсекая от него мозг.
В умных глазах упавшей косули медленно угасала жизнь. Ее сменяли холод и умиротворение. Архидемон подъехал к добыче, спрыгнул с коня и обнажил нож. Первое, что он сделал, – очень аккуратно вырезал животному член вместе с мошонкой и мочевым пузырем, – только так мясо не будет иметь неприятного запаха самца, который может не понравиться дамам. Снимая шкуру, Сидонай задумался о происходящем. В то, что эта встреча случайна, он, конечно же, не поверил, но и опасности особой для себя тоже не ощутил. Тихий настойчивый шепот внутри, похожий на голос его матери, настоятельно советовал не связываться с «этими ведьмами», но, вспоминая безумные ласки Лейлы и представляя себе обнаженную Нагилю, демон испытал такой небывалый азарт, что немедленно подавил все сомнения. Закончив с косулей, он вскочил на коня и отправился прямиком к Лейле, представляя себе, как ублажает сразу обеих красавиц сестер. Ночных обитателей леса он особо не опасался, а во дворце демонессы еще будет время до ужина на то, чтобы смыть пот, – найдется, и во что переодеться к столу.
Дорога, предвкушение, сумерки. Вечерний туман украсил траву и кусты серебряным инеем…
******
Лежа в своем шалаше, Панк окончательно окоченел. Пока действовал БМК, холод не ощущался, но стоило ненадолго забыть о пакете, и бедолага почувствовал, что очень сильно замерз. Подбрасывая в догорающий костер новые ветки, озябший бедняга думал о том, что увидел. Он чувствовал что каким-то немыслимым образом причастен к происходящим в Преисподней событиям, – считал, даже, себя посвященным в некие тайны, и это наполняло его сладкой гордостью – чувством собственной важности и великого предназначения. Жаль только, – увиденное стиралось из памяти «пророка» так же быстро, как мимолетные сны, становясь со временем все более блеклым, малозначимым и неясным. Он помнил все в мельчайших деталях, когда входил в состояние транса, наполняя легкие парами ядовитого зелья; однако вне этой сумрачной медитации реальность вытесняла почти все значимые нюансы, связанные с его волшебными грезами.
В свете пламени разгоревшегося костра совсем рядом на дереве блеснула пара хищных внимательных глаз. Панк уже начал привыкать, что за ним наблюдают, но все равно почувствовал себя неуютно под этим пристальным взором. Вскипятив котелок воды, он развел остатки сгущенки. Горячее сладкое молоко и жар костра вернули его к жизни, точнее будет сказать – настроили на волну бытия. Вкус последней сигареты показался ему соломенным и пустым. Бросив окурок в костер, он достал свой пакет и, не терзаясь сомнениями, принялся за старое дело. Возможно, несколько минут на земле соответствовали нескольким часам в Преисподней, а может быть, просто время не имело такого уж важного значения на перекрестке миров, поэтому, когда он снова увидел Лейлу и Нагилю, – они уже сидели за столом в компании Сидоная и лакомились нежным сочным барбекю из парной оленины.
Язык и костный мозг были поданы отдельно в виде закуски, как особое лакомство.
— Как ему удалось так быстро его замариновать? – спросил Сидонай, отрезая ножом новый ломтик.
— За то и держу. Мартин Янь просто волшебник, – ответила Лейла. – Насколько я знаю, он никогда не использует уксус – только лайм, и еще добавляет какой-то орех.
— Занятно. Надо бывать у вас чаще, – Сидонай сделал глоток терпкого вина и принялся с увлечением уплетать новый кусок.
— Действительно, вкусно, – сказала Нагиля. – Она едва притронулась к пище и грела руками бокал с вином.
— Ты разве не голодна? – спросила ее Лейла. – Это мясо не причиняет вреда фигуре.
— Да знаю я, просто привыкла уже себя контролировать.
— Ты чем-то расстроена? Или, может быть, смущена? – Сидонай мило улыбнулся, – его взгляд скользил по изящной шее и плечу Нагили, одетой в открытое вечернее платье.
— Не думай только, что это из-за тебя, – просто я на особой диете. – От хищной улыбки дьяволицы по спине Сидоная пробежали мурашки. Он опустил глаза, а когда снова их поднял, пришла очередь испытать то же самое Нагиле. Минуту они пристально смотрели друг другу в глаза, но потом рассмеялись.
— Хорошо, что Миеллы нет за столом, – тихо сказала Лейла как бы самой себе.
— Как идут дела в твоей корпорации? – неожиданно спросил Сидонай Лейлу.
— Спасибо, неплохо. После того, как ты уладил вопрос с карателями, все снова наладилось.
— Значит, моя помощь тебе пока больше не нужна? – в глазах архидемона читались легкое сожаление и интерес.
— Лучше поразмысли о том, чем развлечь нас после ужина, – ответила демонесса.
— Есть много разных забав, которыми я мог бы потешить таких очаровательных женщин.
— Даже не думай, – Нагиля бросила гневный взгляд на Сидоная и Лейлу.
— Предлагаю пойти искупаться на Lago del mundo, – сказала Лейла. – Давно не плавала ночью в светящемся озере.
— Это очень рискованно, – задумчиво произнес Сидонай. – Там можно надолго остаться. А если проснутся древние, то даже я не смогу защитить вас.
— А ты постарайся, – вызывающе сказала Нагиля. – Мне тоже хочется поразвлечься.
— Кого заинтересовало бы это испытание, не будь оно таким опасным? – добавила Лейла.
— Что ж, я согласен. Только давайте сначала хорошенько поужинаем, – вдруг этот вечер станет для нас последним.
— Согласна, – ответила Лейла, принимаясь за новый кусок оленины. Нагиля кивнула и последовала примеру сестры.
***WD***
*В русском языке слово «токсический» означает – «конкретно ядовитый». Токсичный – условно ядовитый, в общем, – обычный продукт). Однако в данном словосочетании слово «токсический» несет в себе иной смысл – алхимический и даже противоположный. Назовем это «алхимической метонимией и перифразом». Подобные фигуры речи встречаются и в жизни. Например: «Опиумные войны» или «Героиновый наркоман». Странно то, что мало кто задумывается о нелогичности подобных устоявшихся терминов-словосочетаний. Равно, как и в том, что привычные в обиходе понятия по сути лишены былого глубинного (истинного) смысла. Например: «Человек», «Агница», «Безвременье», «Отражение», «Дурак» итд итп.
*Человек – словек ; слово ; славяне. А не «чело» и «век». На языке чуроты «чело-век» – тот, кому век челом бить. Но никто ж не неволит)
******
Следующая глава - http://proza.ru/2022/07/31/1168
Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/02/10/1430
Начало - http://proza.ru/2021/02/24/1297