из книги "Заметки на обертке",цикл "Джабраил".
Рассказ второй: "Вьетнамская новелла"
ВЬЕТНАМСКАЯ НОВЕЛЛА
Я зашел, как и обещал, к Абдулаку, директору клуба «Арго» - нужно было готовиться к выходу на работу в новом для меня амплуа: учителя физкультуры. Когда я подошел к спортивному комплексу Турецко-Дагестанского колледжа, я увидел своего приятеля, копошащегося у видавшей виды старенькой «шестерки» - он выставлял зажигание.
Найдя положение трамблера, при котором тарахтение движка стало, как ему показалось, наиболее ритмичным, он удовлетворенно хмыкнул, завернул рыжеватым от древности ключом крепежную гайку и заглушил мотор.
- Пошли, - коротко бросил он, и мы нырнули в полутемный зев бетонного строения, которому ремонт, хотя бы косметический, отнюдь не помешал бы.
Выстроив своих галдящих «гавриков» (это был 8-й «б») и пересчитав их поголовно, сей строгий пастырь принялся гонять всю ораву по небольшому залу, для пущей убедительности своих команд время от времени огревая по мягкому месту длинной деревянной линейкой самых шебутных.
Те игриво повизгивали и на некоторое время остепенялись. Я стоял, подпирая плечом косяк двери в спортзал, и мотал на ус «че к чему». В общем, представление о том, как провести свой первый – «показательный» урок, у меня сложилось. Ничего особенного, почти то же самое, что я делаю на своих тренировках по ушу-саньда.
На носу был конец третьей четверти, Абдулак выводил итоговые оценки, а когда «вывел», кинул ребятам волейбольный мяч: - «играйте!».
Оставив шумную ораву терзать кожаный пузырь, мы передислоцировались в довольно уютную тренерскую, с диваном и телевизором, и уселись согласно своим статусам: он за письменный стол с множеством ящичков и секций, а я в кресло напротив.
- Вот, смотри, я нашел свои старые стихи, - он открыл «амбарную книгу» - большую общую тетрадь, и стал зачитывать четверостишия, выискивая их меж прочих записей. Мне стихи понравились, хотя в них чувствовалась горечь утрат.
- Абдулак, тема смерти облагораживает, давай перепишу их, - попросил я. Тот согласился. Я записал несколько стихотворений и вернул ему тетрадь. Мы немного помолчали, мне показалось, что он слегка погрустнел. Может, только показалось?
- Вот ты говоришь «тема смерти». Я часто думаю об этом. Недавно увидел по телику передачу о вьетнамской войне. Это когда Китай напал. Сейчас все знают об «афганцах». У них льготы, награды, почет и уважение. А кто знает о тех, которые служили в Анголе, Мозамбике, на Кубе, во Вьетнаме? Мне даже стыдно говорить о том, что я служил во Вьетнаме. Ведь официально наших солдат там не было. Были «военные советники». И вот – телепередача. Документальные кадры. Показали наш советский локатор. Я подумал – как будто это та «точка», на которой служил.
Наверное, они все одинаковые, эти «точки». Потом приземляется вертолет. Первым выходит усатый парень в «камуфляжке», лыбится издалека. У меня что-то дрогнуло в груди – как все знакомо! И вертолет со знаками Красного Креста, и обмундирование вьетнамской армии. И тут оператор показывает усача с близкого плана. Боже мой! Это-ж я! Я помню тот день. Когда спрыгнул на землю, кто-то предупредил: - снимают! Ну, я мигом скинул с себя оружие, и уложил на пол вертолета – ведь мы не солдаты, мы «советники». И шикнул на выходящего следом: спрячь оружие, мол. Мы – мертвые души, нас нет во Вьетнаме…
Когда немного пришел в себя, я кинулся звонить Гасану. Он служил в Афгане, пусть увидит, что и во Вьетнаме было дело. Гасан, полусонный, что-то невнятно буркнул в трубку.
- Гасан, там по «первому» фильм про Вьетнам! Меня показали!
- У меня не работает «первый»…
… Я бросил трубку. Снова сел перед экраном телевизора. Знакомые лица, офицеры. Рассказывают об операции «Лотос». Вспомнили и про фильм «Рембо». Американцы очень боялись советских спецов, а потому придумали своего супермена, который «щелкал» наших «Черных беретов», как семечки. Туфта все это. Не было никаких «Черных беретов». Мы носили вьетнамскую форму или простые спортивки.
- И знаешь, - Абдулак негромко хохотнул, откинувшись на спинку кресла, - в этом документальном фильме небольшая «лажа»: видно, что нашим только выдали эти трико, они слегка растерянные, один повернулся, а на спине – бирка!
- Когда это было?
- Семьдесят восьмой, семьдесят девятый годы. Мы – отряд особого назначения, нас доставили на самолете Красного Креста. Обслуживали радар. Ты знаешь, без радаров современная авиация ничего не стоит. Скорости-то какие! Минута – и почти полсотни километров. Что можно успеть разглядеть? Если с земли не скоординировать, все самолеты как гвозди повтыкаются в холмы или пригорки, летчик не в состоянии среагировать по собственному высотометру. Вот тогда я и прошел «боевое крещение». Китайцы пошли на захват радарной установки. Нас подымают в ружье.
- Что случилось? – спрашиваем.
- Учебная тревога, - успокаивает какой-то службист, и нам раздают СКС. Знаешь, что такое?
- Я покачал головой.
- Карабин Симонова, десятизарядный. Представляешь? Против пулеметов! Раздают нам патроны. Вскрывают новые коробки – 7,62 мм. Какие там учения – патроны боевые! У нас у всех мурашки по спине – мы ведь необстрелянные. Заняли свои позиции. Хорошие окопы – бетонированные. Выдали нам по ящику гранат – оборонительные, наступательные. РГД-шки и Ф-1. Я хорошенько затоварился. Даже саперную лопатку взял, и кучу булыжников насобирал, чтоб были под рукой...