Солдат удачи. Глава 1. Детдом

 



Группа крови - на рукаве,
Мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

( Виктор Цой)


Глава 1. Детдом

       - Н-на!  - выбросил вперед кулак  Браток,  Максим  отлетел в угол умывальника. Кошкой вскочил и молча бросился на противника. Сцепившись, оба покатились по   полу.
       - Прекратить! - широко распахнулась дверь, на пороге стоял дежурный    воспитатель. - В чем дело? - шагнув вперед, обвел  всех сонными глазами.
       - Да это мы так,   немного поиграли, - гадливо улыбаясь, сказал Браток и вместе с приятелями покинул умывальник.
       -  За что они тебя? -  уставился на мальчишку воспитатель
       -  Немного поиграли, - открыв   кран,    сунул тот  под холодную струю разбитый нос.
       - Ладно, умойся и иди спать. Утром будем разбираться.
       Максим  обождал,  пока остановилась кровь, пощупал  переносицу (цела). Ополоснул лицо и,   завернув кран, пошаркал тапками через коридор в спальню. Там  под потолком горел ночной свет, на узких койках, укрывшись  одеялами сопели носами  воспитанники.
      - Мы еще с тобой посчитаемся гад, - пробубнили с крайней у окна.      
      - Да пошел ты, -  взглянул туда Максим и принялся разбирать постель.
      Чуть позже   лежал на жестком матрасе,  укрывшись до подбородка, глядел в подсвеченный синим потолок и размышлял о своей жизни. Она как говорится, не задалась.
      Двухмесячным младенцем его оставили на крыльце  одного из Подмосковных роддомов, завернутым в  старую тельняшку. Там, после осмотра и установления пола, медперсонал,   составив акт,  дал подкидышу имя Максим,  отчество Николаевич и фамилию  Найденов. А еще учинил запись о рождении: 2 мая 1995 год - утро,  когда   нашли.  Потом нового гражданина отправили в дом ребенка, а по исполнении трех лет поместили в  Балашихинский детский дом.
      Кроме него там воспитывались еще шестьдесят мальчишек и девчонок, лишившихся   родителей, в том числе семнадцать сирот. Жизнь у всех была несладкой. Россия лежала в разрухе, на Кавказе шла война, в  стране правили бал олигархи и   криминал.
       Мелюзга всего этого не понимала, а вот старшие ребята вполне. Глядя вечерами телевизионные программы в «красном уголке», где постоянно транслировали   сытую жизнь на Западе, да еще  бандитские сериалы, мальчишки мечтали стать рэкетирами, а девочки валютными проститутками. Отсюда шли и нравы: сила с деньгами решают все.
       Найденов становиться  рэкетиром не желал. Его влекло море, почему, не знал. Возможно неизвестный папашка был флотским или что другое. Мелким пацаном   любил пускать кораблики в лужах, повзрослев, запоем читал книжки  о моряках, имевшиеся в библиотеке.  А еще любил мечтать о дальних странах, путешествиях  и чудесах. По натуре был романтиком. 
       В детдоме имелись свои лидеры из старших: пятнадцатилетние Браток с Дылдой   и  Косой,   стоявшие на учете в детской комнате милиции, окружившие себя холуями и третировавшие других.
       Они отбирали еду у младших,  получали дань от тех, кого навещали родные, заставляли себе прислуживать и всячески издевались. Максим был единственным, кто не подчинялся и его «ломали».
       В этот раз били за то, что  дал на ужине Косому в глаз, когда тот плюнул в тарелку Витьке Бугрову. Витька был  тихим безответным пацаном двумя годами  моложе,  и постоять за себя не мог.
       «Так больше нельзя. Нужно что-то решать»  натянул на голову одеяло Макс и погрузился в сон. Прерывистый и тревожный. Снилось ему серое пространство, по которому он брел, уходя все дальше и дальше. Где-то там, впереди, точно знал, встает солнце. И совсем другая жизнь, не та, которую знал. Светлая и безоблачная. Но конца  тому пути не было, силы таяли.
       Утром  после завтрака состоявшего из   каши-размазни, черняшки* с кусочком масла  и пахнущего рыбьим жиром чая, все участники драки, понурившись, стояли в кабинете директрисы. Это была средних лет  фигуристая  дама   в зарубежных шмотках, с перстнями на пальцах и   золотыми серьгами в ушах. Звали Татьяна  Александровна.
       - Опять ты, Фокин, - уставилась на Братка накрашенными глазами - Что в этот раз не поделили?
       - Найденыш на ужине  ни за что ударил  Косого, - кивнул тот на приятеля. - Ну, мы его того, немного поучили.
       - Чтоб я больше не слышала этих блатных кличек! -  пошла по лицу красными пятнами директриса. - Здесь тебе не улица. Понятно?! 
       -   Ага, - сделал Браток рожу ящиком, а его приятели заухмылялись.
       -  Ну, а ты что скажешь Найденов? (перевела жесткий взгляд). Государство заботится о вас, кормит, поит, одевает. А вы ведете себя как бандиты.
       «Государство кормит, а ты сука все разворовываешь» подумал Макс, но промолчал. Себе дороже.
       - Значит так, - успокаиваясь, полюбовалась   ярким маникюром на ногтях. - Еще одна такая драка  и отправлю в колонию для малолеток. Вы меня знаете. А теперь пошли вон.
       Все  уныло вышли из кабинета и разошлись  по сторонам.
       Чуть позже Максим в сером кургузом пиджачке и с обтрепанным портфелем в руке топал по Балашихе на занятия.  Младших  в детдоме обучали  приходящие педагоги, а старшие посещали одну из городских школ. Учился он неплохо. Особенно уважал   литературу с историей,   географию   и физкультуру. По всем этим дисциплинам имел пятерки.
       Местные ребята относились к детдомовцам свысока, обзывая между собой «рванью» но связываться с ними опасались.  Те  держались вместе, и всегда давали сдачи. Причем никогда не жаловались учителям, как остальные.
       На занятиях,  которые шли до часу дня, Максима мучила ночная мысль,  и он принял решение. Каждое утро по дороге в школу  проходил мимо панельной девятиэтажки, в подвальном помещении которой располагалась юношеская школа бокса. Об этом гласила вывеска на двери  с часами работы.
       Подойдя к дому, затененному тополями, под которыми   два бомжа  на лавке распивали одеколон,  он  решительно направился к обитой железом двери.
       Остановился, в очередной раз, читая вывеску, а затем потянул на себя  ручку
       - Бах! - хлопнула позади створка. Очутился в  длинном, похожем на кишку, ярко освещенном коридоре. Из его  конца доносились глухие удары, пошел на них. Коридор заканчивался обширным  помещением с невысоким потолком. В центре, на бетонном полу,   высились два деревянных помоста с канатами.
       На одном пара   ребят  в трусах и майках, молотили друг друга боксерскими перчатками, на соседнем  вторая, постарше, делала то же самое. Слышалось тяжелое сопение, хлесткие удары. Пахло опилками и потом.
       - Тебе чего пацан? - нарисовался сбоку лет сорока худощавый с коротким ежиком мужик. В тренировочном костюме «адидас», кроссовках  и с секундомером на шее.
       -  Здравствуйте дядя, - шмыгнул распухшим носом Макс. - Можно записаться     в секцию? (поднял на мужика глаза).
       - Отлупили? -  кивнул на нос.
       - Ага.
       - Бывает. Только обучение у меня платное, пацан.   Сорок   баксов в месяц.
       - Платное? - удивился мальчишка.
       - Ну да. Что, родители не потянут?
       - У меня нет родителей, я детдомовский (потупил голову).
       - Вон оно что, - оглядел его дешевую курточку и штаны тренер.  - Незадача.
       Макс развернулся, собираясь уходить, но тот остановил, - погоди, не торопись.
       - Чего? - угрюмо зыркнул глазами.
       - Так и быть. Возьму тебя бесплатно, раз такие дела. 
       - Серьезно?
       - Вполне. Но принесешь   из детдома справку, что здоров.
       - Спасибо, дядя, - сглотнул  слюну Макс.
       - Только я тебе не дядя, а хозяин клуба и тренер - чуть улыбнулся тот. - Зовут Александр Иванович Рыбаков. Так что давай, топай за справкой, -  и обернулся  к помостам, захлопав в ладони - перерыв десять минут! Приготовится новым парам.
       Звуки ударов тут же стихли, бойцы спустились с помостов, начав снимать перчатки.
       Назад мальчишка  летел,  словно на крыльях. Вот и опостылевший сиротский дом.
       С высокой металлической оградой по периметру, обшарпанными хозяйственными постройками и запущенным старым  парком. На   деревьях каркали вороны, по пустым аллеям ветер гонял листья.
       Быстро вошел во двор, где  играли  в классики несколько «малявок», оттуда в   гулкий подъезд, взбежал по истертым  ступеням на второй  этаж. Прошагав  коридором с несколькими выходящими туда дверьми остановился у нужной. Постучав костяшками пальцев  вошел.
       - Тебе чего Найденов? -  оторвалась  директриса от разговора с толстым завхозом,    сидевшим за приставным столом. - Опять что-то натворил?
       - Нет, Татьяна Александровна, - сделав два шага вперед, повертел воспитанник головой.
       - Тогда что? - колыхнула пышным бюстом.
       - Мне нужна справка о здоровье.   
       - Это еще зачем? - высоко подняла брови.
       - Хочу записаться в секцию бокса. Сказали принести.
       - А  больше ты ничего не хочешь?
       - Нет, ничего. Тольку справку.
       - Если не дам?
       - Тогда зарежу  Фокина и  сбегу, - сжал губы Макс. -  Оно вам надо?
       Директриса выпучила глаза, завхоз испугано оглянулся.
       Подобное было нежелательно. Тем более   месяц назад из  дома уже сбежал воспитанник. За это в гороно* Татьяне Александровне влепили строгача, пообещав  в случае повторения подобного снять с должности.   Оставлять же столь злачное место   она не желала.
       В детдом нередко поступала спонсорская помощь, которую они с завхозом умело похищали, а еще  имелся доход от усыновления воспитанников. Из столицы порой наезжали   не имевшие детей иностранцы,  вносили директрисе оговоренные суммы и становились счастливыми родителями.
       «Да, этот   мальчишка  не подарок. Упрямый, задиристый и непокорный. От такого всего можно   ждать»  с тревогой подумала  она.
       -  Хорошо, Найденов, -  переглянулась с замершим коллегой. - Иди в медпункт. Я позвоню Надежде Осиповне.
       -  Спасибо Татьяна Александровна, - поблагодарил  Макс и вышел из кабинета.
       - Такой точно зарежет, - проводив его взглядом, сказал завхоз.
       -  Неблагодарная у нас работа Платон Ильич. Но что поделаешь? Ведь  кому-то надо, - развела руками директриса.
       Надежда Осиповна Розенталь была детдомовской медсестрой,  работавшей в нем полтора десятка   лет. В отличие от  остального персонала она участливо относилась  к воспитанникам, видя в них не досадную обузу, а  жертвы социальной несправедливости.
       Спустя пять минут Найденов  сидел на стуле в ее кабинете этажом выше,  с белой кушеткой, медицинскими весами  и цветущей геранью на окне.
       - А что у тебя с носом, Максим? - поинтересовалась Розенталь, оглядев мальчишку.
       -   Ерунда, Надежда Осиповна, - махнул рукой. - Споткнулся и упал.      
       -   Может, сделаем примочку?
       -   Не стоит. Заживет как на собаке
       -   Хорошо, как знаешь. А для чего тебе справка?
       Максим рассказал, внимательно выслушала.
       - Ну что же, спорт хорошее дело, а мальчик ты  у нас здоровый. В отличие от многих остальных (вздохнула).
       Открыв один из ящиков стола, достала оттуда  чистый бланк, аккуратно  заполнив, расписалась  и  шлепнула треугольную печать.
       - Держи, - протянула. - Только больше не падай.
       - Спасибо, вам, - взял ее Макс. - До свидания. И выскочил из кабинета.
Через десять минут он снова был в секции, (там сражались на помостах  очередные пары). Обождав, когда тренер освободится, протянул тому справку.
       - Тэкс, - внимательно прочитал. - Здоров, годен. Подпись печать. И, сложив, сунул в  карман. -  На тренировку завтра  в шестнадцать. При себе иметь  трусы с майкой, спортивные тапки и полотенце. Усек?
       - Ага, - радостно кивнул мальчишка.
       - С тобой все, - и отойдя к канатам, закричал, - Осмачко, не сачковать! Работать! И больше двигайся по рингу!
       Так Макс стал заниматься боксом.
       На первых занятиях опростоволосился. Когда тренер представлял другим ребятам, стоял перед строем босой. Тапок у него не было, и те рассмеялись.
       - Оставить! - нахмурился Рыбаков. - Пока будешь так, - покосился на новичка. - А там что-нибудь придумаем.
       Для начала Александр Иванович  дал задания другим, а когда те запрыгали по помостам, нанося и отражая удары, кратко рассказал Максу о боксе.
       - Уразумел? - спросил, когда кончил.
       -  Ага, - кивнул   мальчишка.
       -  Не «ага», а да.
       -  Да.
       -  Теперь переходим к практике.  На, надевай, - сняв   с вешалки на стене  одну пару перчаток, вручил Максу.
       Он поочередно сунул  в них руки,   застегнув липучки, оба    прошли в дальний угол. Там  с потолка свисали две боксерских груши, одну из которых яростно обрабатывал конопатый мальчишка, примерно одних лет. 
       - Резче, резче  Борис!  И не опускай руки! - прикрикнул на него тренер.- Видишь, как работает?  -  обернулся к новичку.
       - Вижу.
       - Попробуй так на второй.
       Максим подошел к соседней, и несколько раз ткнул перчаткой в тугой бок.
       - Бей изо всех сил, пока  можешь, - включил  Рыбаков секундомер. За стеклом побежала стрелка. 
       Сжав губы, представил рожу Дылды и  замолотил чаще. Вскоре выдохся. На лбу проступил пот, руки стали ватными.
       - Хватит!  - нажал кнопку    тренер и подошел ближе. - Слабовато. Вас в детдоме что, плохо кормят?
       - Нормально, - тяжело дыша,  соврал Макс.
       - А физкультура есть?
       -  Есть. Только с начала года уроки не проводятся. Прежний физрук уволился а нового нету.
       - Ладно, проехали.  А теперь смотри внимательно. Подойдя к снаряду, показал основные виды стоек, работу рук и ног, механизм основных ударов.
       - Вот так и делай, но теперь медленно и поглядывай на  Бориса. У него уже неплохо получается. Отошел к помостам.
       Занятия длились  два часа, с небольшими перерывами, после них  мальчишки принимали горячий душ, совмещенный с раздевалкой. Там Максиму выделили шкафчик.
       Назад он возвращался, едва волоча ноги. Ночью спал мертвым сном. Мышцы болели до следующей тренировки  (их было три в неделю). Спустя месяц втянулся.
       В   клубе  занимались двадцать шесть мальчишек  от семи до шестнадцати лет. У одних родители были комерсами*,  у других    служащими   или работягами, а у одного  даже бандит. Различий между ними  Рыбаков не делал. Кроме него с ребятами занимался второй тренер, лет тридцати. Звали  Леонид Юрьевич. А еще в штате имелась уборщица - старушка, тетя Маша.
       Уже на второе занятие Рыбаков принес Найденову  почти новые «боксерки» по размеру, - на носи. После  третьего, когда тот переоделся, сказал   «двигай за мной».
       Выйдя из клуба,   прошли  по улице до шумного стихийного рынка  на углу. Остановились у чебуречной, откуда неслись вкусные запахи.
       - Салам   командир, -  прихрамывая, вышел из боковой двери  под два метра смуглый усач в  белой  куртке.
       - Здорово  Анзор, - крепко пожали друг другу руки.
       - Это тот самый мальчик?  - кивнул на Максима.
       - Да. Тот самый.
       Усач  шагнул к раздаточному окну, что-то сказал напарнику и вернулся с двумя золотистыми чебуреками в бумажке.
       - Держи, - протянул Максу. Тот, поблагодарив, взял.
       - Будешь заходить сюда каждый раз после тренировок, - сказал Рыбаков. - И получать доппаек.  Ясно?
       - Ясно, - сглотнул голодную слюну.
       - А теперь  дуй домой. Поешь  и  за   уроки.
       Отойдя от рынка сотню метров,  Максим свернул в небольшой сквер,  где с деревьев опадали рыжие листья, уселся на скамейку и жадно съел  горячие чебуреки. Раньше их никогда не пробовал. Затем напился воды,  тонкой струйкой бьющей вверх из фонтанчика с чашей. Утер  бумажкой губы, швырнув   в урну,  и  направился  в сторону детдома.
       «Бывают на свете и добрые люди», думал по дороге.  «Надежда Осиповна, а теперь вот Александр Иванович».
       Он не знал, что отношение к нему тренера объяснялось довольно просто.
       Рыбаков сам воспитывался в подмосковном детском доме. Попал   туда после гибели родителей в автомобильной катастрофе. Затем поступил в Рязанское десантное училище, после которого три года воевал в Афгане.  Вернувшись, обосновался в Балашихе, где бывшие сослуживцы помогли открыть  школу бокса. Дела шли неплохо, все ладилось
       К началу зимы Максим  стал проявлять успехи, за что тренер его скупо похвалил и  поставил заниматься  в паре с Витькой Королевым. Тот имел второй юношеский разряд и был городским призером среди молодежи.
       А  одним  февральским воскресеньем   пригласил мальчишку после тренировки к себе в гости.
       Жил Рыбаков в небольшой двухкомнатной  квартире на  улице Льва Толстого, на которую обменял родительскую в Клину после возвращения  в Союз.
       - Заходи и раздевайся.  Будем пить чай, -  отперев ключом дверь, пропустил мальчишку вперед.
       Пока хозяин  занимался на кухне,  гость  осмотрелся в  квартире.  Была она чистой и уютной,  обставлена  недорогой мебелью. В зале музыкальный центр, на полу ковер, на стенах несколько фотографий в рамках.
       С одной на Макса смотрел   пацан, чуть моложе его, сидевший  между женщиной  и мужчиной. На второй был запечатлен  Рыбаков  в форме старшего лейтенанта  с красивой девушкой. На последней     тоже    он,  уже капитан, в камуфляже   с еще тремя военными. Все при орденах и медалях.  Один был уже знакомый мальчишке  усатый  Анзор из чебуречной.
       -  Давай мой руки, боец, все готово! -  донеслось из кухни.
       Сполоснув в ванной руки и утерев их полотенцем, узким коридором прошел на кухню. В углу тихо урчал холодильник «Минск»,  на стене ворочали кошачьими  глазами «ходики», под окном был накрыт стол.
       - Присаживайся, - взял с плиты чайник Рыбаков  и разлил по чашкам кипяток. Добавил туда заварки, бросил по три куска рафинада. Подвинул  Максу тарелку  бутербродов с колбасой и сыром, - ешь.
       Выпили по две, гость сжевал  половину, икнув,   сказал «спасибо».
       - На здоровье, - потянулся тренер за сигаретами на подоконнике.  Открыв форточку закурил.
       - Александр Иванович, - взглянул на него  мальчишка. - На фотографиях в комнате это вы?
       - Я, - выдул вверх струйку дыма. - С родителями, женой и сослуживцами.  Родителей давно нет, жена ушла к другому, побогаче. Из ребят остались мы с Анзором.
       -  Были на войне? 
       -  Да. В Афганистане, а потом Чечне. Ладно, про это неинтересно (разогнал рукой дым).  Какие у тебя на жизнь планы?
       -  Хочу стать военным моряком, - не задумываясь, сказал гость. - Повидать мир и дальние страны.
       -  Ну что же,  достойный выбор, - глубоко затянулся тренер. - А как с учебой?
       -  Нормально. Троек нет.
       - Тогда дерзай. Чем сумею - помогу. Кстати, спорт, хорошее подспорье при поступлении в  военное училище. По себе знаю.
       Посидели они час, а потом Рыбакову кто-то позвонил по  сотовому телефону.
       - Хорошо, - ответил он, - сейчас буду. И нажал на дисплее кнопку.
       - Ну что, Максим? Мне нужно   по делам. Собирайся, подвезу  к детдому.
       Одевшись,  заперли квартиру и спустились вниз. С неба тихо кружился снег, деревья стояли  в инее.  Во дворе  Рыбаков подошел  к одному из стоящих у тротуара автомобилей - серого цвета «Ниве», пискнул брелоком ключей - садись.
       Немного прогрел мотор, тронулись,  со двора выехали на улицу. По ней цугом тянулись  автомобили и троллейбусы.  Рыбаков  включил магнитолу, салон наполнила грустная и красивая мелодия.
       - «Мост над бурными водами» Поля Мориа - повернул к мальчишке голову. - Нравится?
       -  Очень.
       Минут через десять подвернул к обочине, остановились у  детдома, - ну бывай, Максим.
       - До свидания Александр Иванович,  - потянув тугую рукоятку, открыл дверь мальчишка.
       Выйдя, он долго смотрел   автомобилю  вслед, пока не скрылся, а потом  направился к воротами.
       Зайдя  в подъезд,   прошел мимо пожилого  охранника, уткнувшегося в газету, взбежал по ступеням на жилой этаж.  Сняв шапку с курткой,  определил их на вешалку,  где висели такие же.  Прошел в спальню мальчиков. 
       Она была просторная, с тремя окнами без штор и двумя плафонами  вверху.  О сторонам в два ряда  узкие кровати, накрытые серыми одеялами, между ними тумбочки. На голых стенах  два дешевых эстампа с видами старой Москвы и плакат  «За детство счастливое наше, спасибо родная Страна!».
        В чем заключается это самое счастливое детство, воспитанники не знали. Им было безразлично
        Как всегда по воскресеньям в детском доме  было тихо и пустынно. Часть ребят  повезли на экскурсию в Москву, некоторых на выходные забрали близкие, остальные смотрели в «красном уголке» телевизор. Шла очередная мыльная опера, такие всем нравились.
        Подойдя к тумбочке у своей кровати Макс   хотел взять библиотечную книгу «Приключения капитана Блада».   Ее там не оказалось.
        «Не иначе забыл в  парте» мелькнуло в голове. Отправился этажом выше. По коридору с рядом окон  прошел в свой класс, открыл дверь и застыл на месте. На полу у батареи Дылда зажимал  Юле  Малышевой ладонью рот,  Дылда держал за руки,  а Браток,  навалившись сверху, дергал голой задницей.
        - Вы что делаете, твари! - бросился вперед и с налету  врезал обернувшемуся Братку в челюсть. Пока он валился на бок,  дважды саданул  под  дых  вскочившему  на ноги Дылде  (тот, охнув, скорчился), а вот Косого достать не успел.   Бросив дружков, он опрометью выскочил  в коридор.
        Юля, плача и закрывая ладонями лицо, пошатываясь, ушла следом.
        - Если еще тронете ее, убью, - наклонился  Макс к хватавшему ртом воздух Дылде,  и,  развернувшись к Братку,  засадил носок ботинка тому  между ног. 
       - У-у-у! - истошно завопил, катаясь по полу.
       Дрожа от злости,  Максим   вышел в коридор, там никого. Юле исполнилось пятнадцать, она была самой красивой девочкой в детдоме  и, как многим из ребят, ему очень нравилась. А тут такое.
       Когда спустился на жилой этаж,  из комнаты девочек доносился шум, а затем оттуда выскочила дежурная воспитательница. Вскоре к детдому подкатила «скорая»,   из нее  вышел    в белом халате  врач  с чемоданчиком в руке и исчез в подъезде.
Потом   скорая  уехала, увозя   Юлю.
       На следующее утро Максима вызвали в кабинет директора.  Помимо Татьяны Александровны, имевшей бледный вид, за приставным столом сидели  милиционер     и молодая, строго вида женщина.    У торцевой стены  на стульях поникли головами   Дылда с Косым.
       - Присаживайся Найденов, - указал  туда милиционер. - Я старший следователь милиции капитан  Марков. А это  секретарь комиссии по делам несовершеннолетних  городской  администрации Елена Геннадьевна  Серебрянская, -  представил женщину.
       - Сейчас   допрошу тебя в качестве свидетеля по уголовному делу об изнасиловании  Юлии Малышевой.  Кстати, советую говорить правду. Эти герои, - кивнул на Косого с Дылдой  уже во всем признались.
       -  Мы больше не будем, - заныл Косой а его приятель хотел что-то сказать.
       -  Помолчите, вас не спрашивают, - хмуро бросил капитан. - Я тебя слушаю Найденов.
       Максим рассказал все что знал, следователь,  оформив протокол, заставил  расписаться. Ниже поставили свои подписи Серебрянская и директриса.
       - У меня вопрос, - встал со стула,   когда следователь разрешил идти. - Здесь нету  Братка. В смысле  Фокина.
       - Он ночью сбежал, - убрал капитан протокол в папку и щелкнул кнопкой.   - Но ничего, много не набегает. Все равно поймаем.
       Так и случилось. Через пару   месяцев   всех  насильников осудили, направив в колонию для малолеток.  Директрису убрали, на ее место пришел мужчина.   Седоватый  и в роговых очках. Чем-то похожий на актера Машкова из  бандитского серила. Звали   Павел Васильевич  Муравин.
       Он оказался весьма дотошным и затребовал из гороно комиссию. Та работала две недели, установив в детдоме серьезные хищения.  После проверки Татьяну Александровну тоже отдали под суд, отделалась тремя годами условно. Жизнь воспитанников немного улучшилась.
       Стали прилично кормить, летом вывозить в подмосковный лагерь отдыха, закупили новую мебель для спален  и обновили гардероб. А еще Муравин  организовал в детдоме занятия по труду (парк привели в идеальное состояние)  и создал кружки по интересам: автомобильный,  компьютерный и швейный.
       Воспитанники восприняли их на «ура»...