По широкой деревенской дороге я шла за молоком. По обе стороны стояли редкие, одинаково высокие стройные сосны. С правой стороны за соснами река, с левой- дома. Когда- то здесь начинался лес, куда мы детьми могли ходить без взрослых. Летнее солнце, несмотря на сильный ветер, «жарило» спину. Я шла по дороге и видела перед собой игру солнца со светом и тенью. Контраст между противоположностями был нереально сильным. Привычное для глаз выглядело каким- то празднично ярким, как на удачной глянцевой открытке. Верхушки деревьев были освещены так ярко, что теряли и краску, и очертание. А внизу вместе с близстоящими кустами стволы и ветки деревьев находились в такой сочной темноте, что казались черными. Сегодня я любуюсь этим контрастом, а в детстве темные кусты и ветки будоражили воображение- за ними была неизвестность. С каждым годом мы набирались смелости уходить от деревни дальше, глубже в лес. Мы знали, что впереди бесконечная тайга, поэтому не выпускали из поля зрения речку. Вдоль нее шли в лес, вдоль нее возвращались. В лес шли по течению реки, а возвращались против течения. Этот единственный видимый для детей ориентир казался очень надежным. Я не помню, с кем я ходила в лес, наверное, компания менялась. Я не помню, сколько мне было лет, наверное, была мала, раз так цеплялась за ориентир- речку. Но во мне живут ощущения: лес манил. Туда тянуло как магнитом. Страшно, а вдруг заблудимся, но интересно: а что там дальше? И мы вновь и вновь гурьбой, вместе не страшно, шли через всю деревню в близлежащий лес осваивать, узнавать, расширять свои детские владения. В юношеском возрасте я уже одна ходила по хорошо знакомым местам, изученным вдоль и поперек в детстве. Теперь ориентиром служило все: громадный камень, неизвестно, как и когда появившийся на песочном берегу, береза с кривым стволом, или ель, глядя на которую, точно знаешь- вековая. Муравейник, таких, на редкость, больших размеров, что не запомнить его невозможно. Ручей, который мы обнаружили случайно. Разыскали его начало, место, где он пробивался из земли тонкой струйкой, и проследили за его движением до того места, где он впадал в маленькое озерцо. В дождливое лето ручей вливался в озерцо водопадом, шумно и мощно. А озеро было темное и глубокое. В какое- то сухое лето вместо озерца мы увидели овраг без воды. И оказался он не таким уж и глубоким, как мы, дети, его представляли себе. Но даже в жаркое лето, повзрослевшая, я могла ориентироваться по сухому руслу ручья. Или «плантация» разросшихся на берегу реки ив: для детей эти заросли казались джунглями. Кустарники росли так плотно, что не видно просвета. Их можно пройти с трудом, но быстро. Если пойти в «правильном» направлении, выйдешь через сплошной ивняк к реке. Потеряв направление, можно долго блуждать в кустах: ивняк тянется косой вдоль берега на большое расстояние. Чужаки не знают, что там, в глубине. Как ракушка прячет жемчужину, так и заросли ивы скрывают кусты красной и черной смородины. А я уже подростком знала, где и что растет, туда и ходила за ягодами, часто одна. Вообще- то, дорога за молоком короткая- 6 домов. Но сегодня в контрасте света и теней я пережила контраст между детским отношением к этому месту, трепетным, робким, боязливым, и сегодняшним, благодарным и спокойно- уверенным.
Лариса Иванова (Абраменко. Фото автора.