Атлантика встретила неприветливо. Как только они обогнули мыс Доброй Надежды, налетел сильный ветер, быстро переросший в шторм и славным лихим «Вольным ветром» двое суток играли тёмно-синих океанские валы.
Шарль всё это время был на ногах и, лишь, когда утром третьего дня показался в тучах просвет и океан милостиво улыбнулся своим спокойным зеркалом, только тогда капитан рискнул доверить судно команде и рухнул в постель.
Он проспал до вечера. Тяжело встал и наскоро умывшись, вышел на палубу. Свежий ветер рванул ворот рубашки, забрался вовнутрь, пузыря одежду и приятно холодя горячее после сна тело. Небо уже очистилось, лишь остатки грозовых облаков ещё тонкой серой полоской тлели на горизонте. Большая часть команды откровенно бездельничала или отсыпалась после бессонных двух суток.
Холодный ветер треплет длинные волосы, ветер встречный и потому паруса поставлены под углом. Беспорядок, оставшийся после шторма, ещё не был убран и, похоже, пока, что никто и не думал этим заниматься. Люди устали, а потому не было смылся отдавать сейчас приказ навести порядок на судне, всё одно, будут работать спустя рукава.
Группа матросов сидела на палубе и что-то горячо обсуждала. Завидев Шарля, они оборвали свой разговор на полуслове. С палубы поднялся боцман и пошёл по направлению к капитану. Неприятное предчувствие защемило сердце – когда матросы смолкают при появления капитана, да ещё и направляют в качестве делегата самого боцмана, жди неприятностей. Это как минимуму, жди беды в виде серьёзных претензий по поводу всего плаванья и отсутствия удачи, а то и смещения с капитанского мостика. А по максимуму, вздёрнут на рее за все обиды и неудачи…
Основные претензии к пиратским капитанам заключаются, в основном, в следующем: постоянные неудачи, отчего у команды ветер в карманах; жестокость в обращении с рядовыми матросами, недопустимая в береговом братстве, где все считаются равными; предательство интересов команды.
Ни у одного из трёх вышеназванных обвинений нет ни малейшего шанса против командора! В неудачах обвинить язык не повернётся ни у кого!
Шарль невесело усмехнулся: Не-е-е-т, вот уж чем-чем, а быть недовольными неудачей им не пристало. За шесть лет лихого разбоя на Востоке каждый из этих морских бродяг обогатился так, что мог больше не продолжать своё опасное ремесло, а сходить на берег прямо сейчас будь здесь портовый город, а затем купить себе большой дом в три этажа на берегу океана, с чернокожей прислугой и жить абсолютно ничем, вообще, более, не занимаясь!!.. Причём ещё оставалось их детям и внукам, будя такие появились бы.… Таков был выигрыш у каждого матроса! Мало кто из берегового братства мог похвастать таким, без преувеличения, огромным уловом!..
Трёхэтажный дом среди пальм, с прислугой!.. И ещё на всю жизнь хватает!!..
Да, куда там лихим оборванцам из других команд!...
Мало кто из солидных, богатых купцов Нового Света, разжиревших на рыбных промыслах и торговли лесом и кожей; ухвативших себе жирные куски от торговли рабами и опасными, идущими рука об руку с виселицей махинациями по обмену фальшивой монеты на полновесные дублоны, дукаты, песо, реалы и гульдены; владельцы собственных плантаций сахарного тростника и соляных приисков; мало кто из этих достопочтенных господ мог позволить себе такую виллу на берегу океана…
Это они знали точно – подсчитывали, когда произошёл окончательный делёж всей добычи перед возвращением в Атлантику. Не-е-е-т, они не станут, да им и нет причины бунтовать! Они обязаны Шарлю дэ Эпине всем!
А обеспечивали такой огромный выход на пенсию не только и, даже не столько золото и серебро с жемчугом, сколько камни! Индийские алмазы и цейлонские сапфиры, бирманские рубины и китайские изумруды, будучи перемещёнными в акваторию Атлантики и, уж, особенно в Европу возрастали в своей цене в десятки раз! Конечно же, и на самом Востоке драгоценные камни были по-настоящему драгоценны, но на западе они ценились намного выше...
Наиболее образованные из команды – сам капитан Шарль, штурман, главный канонир и врач углубились в рассчёты соотношения всей массы добычи и массы всего наличного на корабле. Результаты, изложенные на нескольких листках синей голландской бумаги гласили сами за себя и вывод оказался весьма неутешительным – приходилось забить сундуками с серебром и золотом в виде слитков и монет почти все трюмы, большую часть орудийной палубы, две трети верхней палубы, жилые кубрики матросов, рассовывать в крюйт-камере посреди пороха и ядер, расставлять на камубзе возле мешков с мукой и тушами засоленных коров и свиней, располагать в каюте капитана, да, даже в самих гальюнах…
Становилось ясным, что кроме драгоценной добычи на судах, в общем-то, ничего больше и не помещается – ни больших запасов продовольствия и пресной воды, ни запасного такелажа в виде сменных парусов и канатов, ни, наиболее необходимого, что является самым главным в пиратской жизни – пушки с изрядным запасом ядер, тоже оказывались выброшенными за борт, в случае оставления всей добычи полностью, без остатка!
Кое-кто начал вспоминать, что сам Френсис Дрейк перед своим возвращением с Островов Пряностей нагрузил свою «Золотую лань» настолько, что пришлось оставить часть пушек на берегу, иначе корабль начинал терять свою остойчивость и рисковал опрокинуться из-за опасного смещения центра тяжести. Вода и так уже захлёстывала в орудийные порты нижней палубы, приближенной к ватерлинии.
- Дрейк нам не пример! – Шарль откинулся на высокую спинку резного стула, оббитого мягкой кожей.
– Дрейк сильно рисковал, когда без трети пушек, с ослабленным кораблём шёл через два океана! Ему, фактически повезло, что он не встретил ни одного испанца или португальца, для которых «Лань» стала бы совсем лёгкой добычей! – отрицательно покачал головой и добавил: – Рисковал смертельно!
Штурман Мишель ле Гран согласно кивнул:
- Значит, будем думать…
Конец части 04