Lafcadio Hearn: The Undying One
Я прожил три тысячи лет; и я устал от людей и от мира: эта земля стала слишком мала для такого, как я; небо кажется мне серым свинцовым сводом, который вот-вот рухнет вниз и раздавит меня.
На моей голове нет ни единого серебряного волоса, пыль тридцати веков не затуманила мне глаза. Но я устал от земли.
Я говорю на тысяче языков; и облики континентов знакомы мне, как персонажи книг; небеса разворачиваются перед моими глазами, как свиток; и недра земли не таят от меня секретов.
Я искал знаний в глубочайших пучинах океанских заливов; в пустынных местах, где пески катят свои желтые волны с сухим и скрипучим звуком; в гниющих склепах и среди ужасов древних катакомб; среди девственных снегов Двалагири; в кошмарных лабиринтах лесов, не потревоженных человеком; в недрах давно потухших вулканов; в далеких землях, где поверхность озер или ручьев украшена гладкими спинами гиппопотамов или покрыта броней крокодилов; на самом краю мира, где призрачные ледники плывут по чернильным морям; в тех странных местах, где нет жизни, где горы разорваны на части первобытным землетрясением и где взгляду предстает лишь мир иссохших и зазубренных руин, подобных поверхности Луны, - где только высохшие моря и русла рек, вымытые некогда стремительными потоками, которые исчезли задолго до рождения человека.
Все знания всех веков, все умения, ловкость и хитрость человека во всех отношениях - мои, и даже больше!
Ибо Жизнь и Смерть нашептывали мне свои самые древние секреты; и все, что люди тщетно пытались узнать, не представляет для меня никакой тайны.
Разве не испытал я всех удовольствий этого ничтожного мира - удовольствий, которые превратили бы в прах плоть менее крепкую, чем моя?
Я строил храмы с египтянами, князьями Индии и цезарями; я помогал завоевателям покорять мир; я упивался жаркими ночами разнузданной яростью с правителями Фив и Вавилона; я был пьян от вина и крови!
Царства земли и все их богатства и слава были Моими.
С помощью рычага, которого желал Архимед, я возвышал империи и низвергал целые династии. Нет! - как бог, я держал весь мир в своих ладонях.
Всем, что красота юности и любовь женщины могут преподнести, чтобы сердца мужчин наполнить радостью, я обладаю; ни один ассирийский царь, ни Соломон, ни правитель Самарканда, ни халиф Багдада, ни раджа самого восточного царства Востока не любили так, как я; и в моих бесчисленных страстях я созерцал осуществление всего, что человеческая мысль могла представить, или возжелать человеческое сердце, или человеческая рука кристаллизовать в мраморе Пентеликона, названном нетленным, - но все же менее прочным, чем мои стальные конечности.
И остаюсь я румяным, как розовый гранит Египта, на котором цари вырезали свои грезы о вечности.
Но я устал от этого мира!
Я достиг всего, чего искал, я получил все, чего желал, кроме того, чего я тщетно желаю до сих пор и все же никогда не получу.
Нет мне товарища на всей этой земле; нет ума, который мог бы понять меня; нет сердца, которое могло бы полюбить меня таким, какой я есть.
Если я поведаю то, что знаю, ни одно живое существо не сможет меня понять; если я запишу свое знание, ни один человеческий мозг не сможет постигнуть мою мысль. Приняв образ человека, способного совершать все, что в человеческих силах, - но более совершенный, чем когда-либо может стать человек, - я должен жить, как мои хрупкие спутники, и опуститься до уровня их слабого ума, и подражать их ничтожным творениям, обладая при этом мудростью бога! Сколь безумны были те греческие мечтатели, которые воспевали богов, спустившихся на уровень человечества, чтобы любить смертную женщину!
В иные века я страшился родить сына - сына, которому мог бы завещать свою бессмертную юность; не желая делиться своими секретами с любым земным существом! Теперь же время прошло. Ни один из моих сыновей, рожденных в этот век от представителей выродившейся расы, никогда не сможет стать мне достойным компаньоном. Океаны изменят свои очертания, новые континенты поднимутся из изумрудных бездн и новые расы появятся на земле прежде, чем он сможет понять даже самую малую из моих мыслей!
Будущее не хранит в запасе для меня никаких удовольствий: я предвидел фазы мириадов миллионов лет. Все, что было, будет снова; все, что будет, было когда-то прежде. Я одинок, словно странник в пустыне, ибо люди превратились в марионеток в глазах моих, а голос живой женщины перестал быть сладким для моего слуха.
Внимаю я только голосам ветров и моря, но и они утомляют меня, ибо играли мне эту же музыку и пели мне эти же гимны среди вековых лесов и древних скал три тысячи лет тому назад!
Сегодня ночью я увижу восход и заход луны тридцать шесть тысяч девятисотый раз! И мои глаза уже устали смотреть на ее бледный лик.
Ах! Я готов прожить бесконечные годы, если бы смог перенестись в другие сверкающие миры, освещенные лучами двойных солнц и окруженные галактиками из огромных лун; другие миры, в которых я мог бы отыскать знание, равное моему собственному, и умы, достойные моего общества, и - возможно - женщин, которых я мог бы любить, - не полые Пустоты, не Эль-женщин, подобных призракам из скандинавских сказок или хрупким матерям этой тщедушной земной расы, а созданий бессмертной красоты, достойных породить бессмертных детей!
Увы! - есть сила, более могущественная, чем моя воля, более глубокая, чем мое знание, сила, «глухая, как огонь, и слепая, как ночь», навеки привязывающая меня к этому миру людей.
Должен ли я оставаться, как Прометей, прикованный к своей скале, страдающий от непрекращающейся боли, с внутренностями, вечно терзаемыми острым клювом стервятника Отчаяния, или растворить свое прекрасное тело в вечности?
Я мог бы жить, пока солнце не потускнеет и не остынет, но я слишком устал, чтобы жить дальше.
Я умру навсегда - как умирает зверь, как умирает самое бедное существо, имеющее облик человека, и не оставлю после себя никакой записанной мысли, которую человеческий разум сможет однажды уловить. Я исчезну, как парящий дым, как тень, как пузырь на гребне волны посреди океана, как пламя задутой свечи, и никто никогда не узнает, кем я был. Это сердце, которое безостановочно бьется вот уже три тысячи лет; эти ноги, которые топтали почву во всех краях земли; эти руки, что лепили судьбы народов; этот мозг, который содержит в тысячу раз больше мудрости, чем когда-либо знали все дети земли - скоро прекратит свое существование. Нужно лишь разбить и разрушить чудесный механизм этого мозга - мозга, достойного богов, о которых мечтают люди, - храма, в котором хранятся все архивы земных знаний!
* * *
Луна взошла! О бледный мертвый мир! - ты тоже можешь чувствовать; как охотно ты прекратил бы свое трупное кружение в Ночи Безбрежности и последовал бы за мной в ту темную безмерность, где мертвы даже сны!