Андрей Беляков
ГЛИКЕРИЯ.
Часть третья
После пробуждения немного кружилась голова, и слабость присутствовала во всем теле – неприятные ощущения. А еще легкое подташнивание – все признаки перенесенного длительного сна. Мы приняли необходимые препараты. Стало немного легче. На экране, на фоне красного карлика красовалась серая планета с перламутровым отливом – вначале с горошину, с каждым часом увеличиваясь в размерах. «Словно глаза Гликерии, - подумал я и улыбнулся своей догадке. – Наш новый дом, новая обитель.» Что же такое придумал штаб, чтоб взять под свой контроль управление техникой европейцев? И как те отреагируют на это? Ну что ж, скоро мы все это узнаем. На второй день по прибытии у нас запланирован общий сбор штаба. Заодно и познакомимся с теми, кто нами руководит. Надо пойти проведать Гликерию, как-никак 15 лет не видел любимую…
Во сне она еще прекрасней. Вот обустроимся на новой планете, сделаю ей предложение. От этой мысли даже настроение поднялось.
Спустя трое суток проснулись пассажиры, а я приступил к торможению. На ведомом корабле, управляемом Филом, тоже все в порядке, и это вселяло оптимизм. Я один раз виделся с Гликерией, но мельком, на завтраке. Посадка – основная работа для пилота, и я эти дни бесконечно занят. Еще несколько дней – и мы с Филом вывели свои корабли на орбиту Лейтен Би и, вращаясь вокруг нее, стали подбирать место посадки. Атмосфера планеты плотная, а местность скалистая; решено было посадить сначала один, мой корабль. Сделав еще один виток, я приступил к спуску на освещенную сторону планеты. Облачность закончилась на высоте трех километров, хороший признак. Несмотря на большое количество скальных хребтов, равнин достаточно, а еще мы увидели серебристую косу – море или океан? Конца ее не видно, она уходит за горизонт. Ладно, разберемся позже, пока садим корабль. Я связался с Филом, приглашая его следовать за мной, а сам включил режим «посадка», задав координаты. Спустя 40 минут, мы коснулись поверхности равнины между скальной грядой и водной гладью. Вот и все! Дело сделано. «Добро пожаловать домой», - пошутил я, обращаясь к экипажу. Дальше наше дело – только охрана, основная работа начнется теперь у строителей, биологов, физиков. Еще сутки никто, кроме роботов, из корабля не выйдет, поэтому я до утра распустил экипаж на отдых.
Встречи с Гликерией я пока не искал, понимая, что теперь занята будет она. Увидимся на совещании штаба. Скорей бы уже.
Что удалось узнать о планете в первый день? Воздух, пригодный для дыхания, с избыточной концентрацией кислорода, поэтому дышать можно только в маске. Климат влажный, довольно жарко, присутствует парниковый эффект, но все это возможно отрегулировать в течение нескольких лет с помощью оборудования европейцев. На планете избыточная сила тяжести, но и это поправимо, в модулях и на кораблях она будет комфортной. Растительность на Лейтен Би обильная и много пресмыкающихся. Они довольно крупного размера, в несколько раз больше наших марсианских ящериц. Разумных существ не обнаружено, вообще никаких млекопитающих. Может, сила тяжести планеты препятствовала этому, я не биолог, не мне судить. Они разберутся. Что же касается вирусов и бактерий, то тут все сложнее. Предстоит еще огромная работа, да я в этом и не компетентен. В принципе, все это европейцы предсказывали, так что неприятных сюрпризов и неожиданностей пока не обнаружено. На следующий день две группы людей осуществили выход наружу. А к вечеру началось возведение первых модулей. После этого работа уже не прекращалась ни на минуту. Роботы проводили ее круглосуточно и безостановочно. Отлаженное взаимодействие всех групп давало свои плоды, и городок рос на глазах…
Мы собрались в небольшом модуле в обед. Никаких комбинезонов, планшетов, роботов, устройств связи, никакой техники. Я называю такие сборы «пижамной вечеринкой», даже часы с собой не берем. Пришло около пятнадцати человек. Рассаживаясь, все крутили головами, рассматривая друг друга. Большинство собравшихся я хорошо знаю, с остальными знаком заочно, это парни, вернее, уже мужчины лет 25-27-ми. Гликерия, Мария, Алекс, Зет, все здесь.
Поднявшись с места, разговор начала Лика.
- Рада приветствовать всех вас, впервые собравшихся вместе. С вашего позволения я сразу перейду к делу. Если коротко, то план такой: в главные бортовые компьютеры мы вводим программу-вирус, имитацию. Европейцы видят, как наша колония в течение двух недель погибает от неизвестных эпидемий. И даже их вакцины и препараты не помогают в этой борьбе. Картина правдоподобная, сама ее видела. Кто не знает, представляю вам компьютерного гения – Зет, прошу любить и жаловать.
Зет встал и кивнул головой, демонстративно крутя в руках две флешки, словно привлекая ими наше внимание.
- Я почти два года работал над программой, комар носа не подточит, все реально, учтены любые нюансы.
Присутствующие одобрительно загалдели.
- А кто? Кто введет эту программу?
- Капитаны кораблей, больше доступа нет ни у кого, - ответила Гликерия.
- Да, это возможно, - подтвердил я.
А Гликерия продолжила:
- Зная европейцев, они переключат свое внимание на другую обитель, включив Лейтен Би в черный список, и закроют проект. Ну, а мы отправим корабли за нашим народом, обустроив планету к их прилету.
В помещении воцарилась тишина.
- Просто и гениально! – не выдержал кто-то.
- Да, да! – соглашаясь, выкрикивали остальные.
- А кто у нас главный-то, Лика? – спросил высокий чернявый парень. – Кто придумал все это?
- Да, Лика, кто? Представь нам нашего лидера, - раздались голоса с разных сторон.
- А его нет, мы с вами и есть штаб, - сказав это, девушка покраснела.
- Как нет? – поразился кто-то вслух.
- Да она все это и придумала, я свидетель, - вмешалась Мария.
Все вдруг снова замолчали, глядя на Гликерию, а потом тот чернявый парень встал и захлопал в ладоши, и все мужчины поднялись со своих мест и последовали его примеру. А у меня от этой сцены по телу пробежали мурашки…
После того совещания все изменилось. Больше Лика себе не принадлежала. Теперь любая проблема нашей молодой колонии непосредственно касалась и ее. Люди шли к ней по каждому вопросу, порой – нелепому,несущественному, незначительному, главное – к ней. А она стала настоящим лидером, замкнув на себе буквально все. Подумать только – хрупкая рыжеволосая девушка; сказал бы мне кто про такое на Марсе, никогда б не поверил…
Я откровенно скучал. Члены моего экипажа сопровождали экспедиции, занимались охраной объектов. Меня же никто не трогал. Утром я обеспечивал Зету доступ к бортовому компьютеру, вечером касанием отпечатков своих пальцев прекращал его работу. Я часто ходил на берег моря, любуясь морскими волнами. Очаровательное зрелище, у нас на Марсе остались только болота, да редкие, пересохшие озера. Купаться, правда, было запрещено, а смотреть можно. Некоторые приходили парами, и глядя на них, я по-доброму завидовал парням. Их избранницы не возглавляли штаб колонии. Корабли готовили к тридцатилетнему полету, хотя подготовкой это трудно было назвать – их ресурс рассчитан на 200 лет, и она, по сути, сводилась к одной фразе: «посмотри на отсутствие повреждений и никуда не лезь.» Пару раз я обращался к Гликерии с просьбой поговорить, она, несмотря на занятость, охотно соглашалась, но всегда нас бестактно прерывали.
Наконец, повод для беседы наступил. Все готово было к полету, и дошла-таки очередь и до меня, капитана корабля.
- Здравствуй, Том! – обрадовалась Гликерия, когда я зашел в помещение, именуемое теперь штабом.
- Присаживайся, - указала она один из стульев у ее стола.
- Смотри, - протянула она мне эскизы новых комбинезонов с изображением Марса на груди. – Нравится? Хочу, чтоб вы полетели домой уже в них.
Я кивнул головой, но промолчал.
- До сих пор не могу поверить, ты летишь на Марс за нашими. Ты хоть представляешь, что увидишь своих?
- Пока тоже не верится, Лика.
- Ладно, давай по делу. Камер для сна хватит? – лицо девушки приняло серьезное выражение. Она умела в нужный момент быстро перестроиться.
- На корабле 200 мест, но мы на всякий случай загрузили 3D-принтер. Все под контролем, Гликерия.
- Не сомневаюсь, Том, - она вновь улыбнулась.
Наконец я решился:
- Лика, полетели вместе, прошу тебя.
- Ну ты же знаешь, Том, что это невозможно.
- Почему? На Марсе нужен будет медик-биолог.
- Мария полетит с вами.
- Лика, ну ты же понимаешь, что это все.
- Что все, Том?
-Мы больше не увидимся.
- Увидимся, Том, обязательно увидимся.
Затем о чем-то подумав, продолжила:
- Пойми, так надо, так будет правильно. Я должна остаться здесь.
- Должна кому? Правильнее – для кого?
- Для нашего народа.
- Что значит счастье народа? Если лично мы будет несчастны.
- А ты философ, Том, - Лика внимательно посмотрела на меня. – Ты проведешь корабли незамеченными для европейцев?
- Я постараюсь, Лик.
- Верю, что ты справишься, ты же лучший. А что ты хотел мне сказать?
-Да неважно, уже неважно. Ты дождешься меня?
Гликерия опустила глаза:
- Обязательно, Том. И еще… Давай никогда не говорить друг другу «прощай», только – до свидания.
- До свидания, Лика.
- До свидания, Том.
И снова космос, и вновь многолетний сон. Мы с Филом задали параметры пробуждения до входа в Солнечную систему. Чтоб войти в нее в ручном режиме, выключив системы опознавания. У европейцев сплошная зона радарного контроля присутствует только в районе Сатурна и Юпитера, да и то автоматическая. Поэтому с отключенными трансбордерами с постоянной скоростью вполне сойдешь за естественный объект, главное – не изменять направления и не придавать кораблю ускорения либо торможения. Есть, конечно, вероятность, визуальной встречи, но она маловероятна при таких пространствах и расстояниях. И все же лучше держать все под личным контролем, поэтому только ручной режим.
За эти несколько недель, пока мы подлетали к Марсу, у меня было время обо всем подумать. Я корил себя за проявленное малодушие и слабохарактерность. Не уговорил, не настоял, сам во всем виноват. У меня был шанс, надо было вцепиться в него зубами и не отпускать ни при каких обстоятельствах. Она ведь тоже живой человек. А так, мямлил что-то невнятное, невразумительное; обидно до слез. Теперь поздно, слишком поздно, впереди гордое одиночество – и, похоже, до скончания дней. А еще перед встречей с семьей появилось волнение и даже некий страх. Прошло больше 30 лет, и хотя я мало изменился, в душе я постарел, увидев и испытав за то короткое время, что бодрствовал, такое, чего с лихвою хватило бы на несколько жизней на Марсе.
Огромное Солнце, хозяйка в своей системе, не сравнимо в размерах с красным карликом Лейтен. Но кто ярче светит и больше отдает, живет, как известно, меньше. На экране, тем временем, Марс со своим красным отливом все больше и больше увеличивался в размерах, заставляя сердце биться чаще…
Нас приняли за европейцев, а узнав, наконец, не поверили, что такое возможно. Я, Фил, Мария, другие ребята из экипажей после более чем тридцатилетнего отсутствия практически не изменились. Родственники крутили, внимательно рассматривая ребят, плача и причитая, а я глазами искал своих, сердце при этом выпрыгивало из груди.
- Том?! – услышал я и обернулся.
- Нина?!!! – передо мною стояла сорокалетняя женщина с красным от загара, обветренным лицом. Но глаза – я их узнал, глаза Нины.
- Сестренка! – мы обнялись.
- Том, как такое возможно?
- Расскажу, я все потом тебе расскажу, а где мама?
- Мама дома, но, давай, я сначала ее подготовлю.
- Да, ты права, - согласился я.
Словно что-то вспомнив, Нина спохватилась:
- Познакомься, Том, мои сыновья. Это – Анжел, а это – Рид.
- Сыновья?!!
Два парня, с меня ростом, внимательно, с некой опаской рассматривали меня. Я покачал головой и ладонью прикрыл глаза.
- Ну, что застыли? Обнимите вашего дядю, я же вам про него столько рассказывала, - услышал я голос Нины.
Мама так постарела, и от этого щемило сердце. Я думаю, вы понимаете, с этим никогда невозможно смириться. Она долго не могла успокоиться, а вот узнала меня сразу. Словно все эти годы ждала, что я вот так, как сейчас, зайду. А потом долго не отпускала мою руку, будто боясь, что я опять исчезну. К нам домой весь день приходили люди из экипажа, советуясь, за различными распоряжениями. Мама, Нина, племянники с любопытством слушали. Я думаю, они до сих пор не могли поверить, что их Том – капитан корабля, прилетевшего за нашим народом. Такие вот парадоксы времени…
Много стариков; молодежи, напротив, мало. Началась работа медика Марии. Всем нужно было помочь, многим срочно. Она же психолог, объясняла людям, почему они должны оставить нажитые места, могилы родных и полететь с нами. Те сомневались, некоторые напрочь отказывались. Ребята помогали ей, мы вербовали на свою сторону молодежь, нас поддерживали родители, чьи дети обустраивали сейчас для них новый дом. А я, честно сказать, отстранился. Мне в последнее время стало нравиться одиночество. Я часто уходил в степь за поселение, наблюдая за грызунами.
«Сейчас Гликерии тридцать пять лет, - думал я. – Самый расцвет. Может, не засыпать на эти пятнадцать лет? Да нет, это невозможно. Провизии-то, может, и хватит. Но стать изгоем, нелюдем за эти годы, нет.» Я боялся возвращения на Лейтен Би…
Через неделю мы стартовали в обратный путь, оставив Марс отныне безлюдным. Родители Гликерии, кстати, не дожили до нашего прилета. Печальную новость везли мы с собой для нашего лидера…
И вот спустя тридцать лет с остатками нашего народа мы возвращались. Уже видна серая с перламутровым отливом планета. Волнение тогда передалось каждому, кто находился на кораблях. Жива ли колония? Сумела ли она освоить и покорить новый дом? Подлетая к Лейтен Би, мы обнаружили орбитальную станцию на ее орбите, и сердце радостно забилось в груди, живы! У них получилось! С нами установили связь и продиктовали координаты посадочной площадки. И вот мы коснулись поверхности планеты. Нас встречали седые Алекс и Зет, другие представители штаба. А рядом с ними молодая Гликерия. Бог ты мой, да она совершенно не изменилась! Стала даже моложе. Я не мог поверить своим глазам! Не обращая внимания на друзей, я кинулся к ней. Она улыбнулась и немного отстранилась.
- Том! – одернул меня за рукав Алекс. – Это не Лика, а Томми, ее дочь.
- Ее дочь? – глядя то на девушку, то на друга, не верил я.
- Да, Том, - подтвердил Алекс.
Тут только я заметил, что ее глаза хоть и серые, но не отдают перламутровым отливом.
- А где? Где Гликерия?
Возникла тишина. Слышно было, как народ выгружается из кораблей.
- Где Гликерия? – повторил я свой вопрос. В висках застучало, я стал бояться ответа.
- Мама погибла пятнадцать лет назад, испытав на себе неудачную вакцину.
- Мы тогда боролись с эпидемией, ни времени, ни людских ресурсов не было, пробовали с колес, - добавил Алекс.
- Отец ты? – спросил я у друга.
Тот кивнул.
Мне нужно было побыть одному.
«Сейчас бы в степь, к грызунам» - мелькнуло в голове.
- Где я могу отдохнуть? – обратился я к присутствующим.
- Я отвезу Вас в гостиницу, это недалеко, - вызвалась Томми.
- Алекс, присмотри за моей семьей, - попросил я друга.
- Хорошо, Том, не беспокойся…
Дорогу до гостиницы я не запомнил, все померкло вокруг, поплыло и слилось. Уже в номере я услышал, как девушка сказала:
- Я навещу Вас вечером, пока отдыхайте, капитан.
И она ушла, оставив со мной в номере боль и пустоту.
Вечером пришел Алекс, долго переминался на входе, не решаясь войти.
- Проходи, чего стоишь, - пригласил я друга.
- Я понимаю, Том, как тебе больно, но надо жить дальше. Прошло уже столько лет. Главное, мы победили! Исполнилось все, о чем она мечтала. Все ее задумки мы воплотили в жизнь. И еще…
Я поднял глаза, взглянув на Алекса.
- Не осуждай нас. Тогда срочно нужны были дети. Тридцать лет , Том, тридцать лет.
- Я все понимаю, - буркнул я.
- Она любила только тебя, знай это. Это письмо она просила передать тебе, когда ты вернешься.
Алекс похлопал меня по плечу и направился к выходу.
- Почему ты не уберег ее! – крикнул я в отчаянии.
- Прости, Том.
Вскрывая конверт, я заплакал.
«Дорогой Том, если ты читаешь это письмо, значит, ты вернулся, и у нас все получилось! Прости, что не дождалась тебя, что не сдержала свое обещание. Хочу сказать тебе, что мое сердце всегда принадлежало только тебе…»
Все, извините, не буду больше читать его вам. В нем личное, касающееся только нас двоих. В ту ночь я не сомкнул глаз, перечитывал письмо, вспоминая Гликерию. А еще я размышлял о своем месте в этом новом мире, таком пустом и чужом для меня. Эх, вернуться бы в детство на Марс, где мы с Ликой заливали норы сусликов, пытаясь поймать несчастных животных. Ее звонкий смех и потертое коричневое платье, разодранные коленки и стертые штиблеты проплывали перед глазами. А вечером мы жарили добычу на костре, и она нетерпеливо тыкала меня в бок.
- Ну, что там, Том? Попробуй, готово уже?
Я сглатывал слюну, но терпел и важно заявлял:
- Нельзя быть такой нетерпеливой, Лика, не мешай.
И счастливей меня не было тогда человека в целом мире!
Утром за мной заехала Томми.
- Собирайтесь, отвезу Вас позавтракать. Вы не спали? – поразилась девушка, разглядывая круги под моими глазами.
- Все нормально, через три минуты буду готов, - заверил я и пошел в душ.
В машине девушка не сводила с меня своих серых глаз.
- Ваша любовь к моей матери так возбуждает. Вы простите меня, прошло пятнадцать лет, для нас это уже история. Трагичная, конечно, но история. Может, я смогу заменить Вам ее? У нас семья в почете и острая нехватка детей. Вам на вид лет 25, Вы еще так молоды. Из нас получилась бы идеальная пара.
- О чем Вы? Моей душе за пятьдесят. Я чувствую, что старею на глазах. Юность моя осталась там, в красных степях Марса. Прости, Томми, я пилот, мой дом отныне в космосе. Только там моя душа воспрянет вновь.
- Понимаю, - девушка покачала головой. – Ну что ж, мы ждали Вас, нужно налаживать связи с росситами и проксимианцами. Думаю, Ваш опыт как нельзя кстати пригодится сейчас…
На крутом обрыве с видом на море стоит обелиск, на котором золотыми буквами высечено:
"И время свой замедлит ход,
А люди преклонят колена
Пред тем, кто жизнь свою отдал другим
Во имя их спасенья."
Здесь покоится Гликерия.
В это утро я очередной раз пришел сказать ей «до свидания». Завтра я улетаю к системе Росс. Налаживать с ними контакты. Говорят, у них тоже семьи, думаю, мы найдем общий язык. «Мне не хватает твоих советов», - вздохнул я, коснувшись рукой прохладного мрамора.
Светило Лейтен поднималось над горизонтом, освещая округу рыжеватым светом. Его луч скользнул по обелиску.
- Тебе выбрали хорошее место, - заметил я и возложил цветы. – До свидания, Лика. Мы договорились с тобой никогда не говорить друг другу «прощай». Поэтому – до свидания и в этот раз…
А еще – я забыл сказать вам, что планета наша теперь называется Гликерия; красивое название, не так ли?
….продолжение следует…