Сразу нужно отметить, что программной реализацией алгоритмов занимался Александр Прокофьевич Морозов или просто Саша Морозов. Саша был автором боевой программы оценки ТБВ. Именно ему приходилось решать все проблемы программной реализации алгоритмов. В ходе этой работы я многому научился у Саши - и постановке задач, и тестированию программ, и даже оптимизации вычислений. Со временем Саша придумал и внедрил механизм оценки показателей ТБВ не в реальном, а ускоренном масштабе времени. Это существенно упростило отладку программ и позволило приступить к отработке технологий проверки (верификации) массивов констант ТБВ и массивов описания вероятных противников.
После получения исходных данных и проработки замысла алгоритмов оценки ТБВ (пп. 7,8) актуальными становились вопросы практической реализации алгоритмов, когда именно детали являются определяющими. Это, наверное, справедливо для любой разработки, как общий закон восхождения от абстрактного к конкретному. Для меня и других моих коллег-разработчиков это было, пожалуй, самое увлекательное в проекте, когда время между принятием решения и его проверкой на практике стремительно сокращалось.
И такое я не сам придумал. Подсмотрел, как работали на командном пункте Репин и Меньшиков. Иногда они подолгу сидели на втором этаже, в кабинете Главного конструктора, что-то обсуждали, вызывали кого-то из сотрудников Меньшикова — одного, другого, в коридоре было тихо, были слышны только голоса за дверью кабинета, даже секретарь Полина Сергеевна Новикова старалась говорить вполголоса.
Потом поднимались на четвёртый этаж, где размещался вычислительный комплекс КП СПРН. Спустя недолгое время тишина нарушалась топотом ног на лестнице — это в кабинет доставлялись материалы документирования с вычислительного комплекса. Потом всё повторялось.
Показатели ТБВ представлялись на мониторах многоцветной системы отображения МЦСО 47М6 отдельными телепрограммами. Для того, чтобы «картинка» телепрограммы не была слишком «пёстрой», отображались только две градации детальных показателей ТБВ по районам падения на оповещаемой территории — район падения контролируется полностью, с выдачей информации предупреждения за время до падения первой БР не менее заданного. Или — возможен пропуск БР без формирования информации предупреждения.
Совокупность контролируемых районов падения составляла зону гарантированного предупреждения. Количественно зона гарантированного предупреждения характеризовалась значением военно-экономического потенциала в зоне. Важнейшим показателем ТБВ по падению был гарантированный стратегический потенциал РВСН — тот потенциал МБР наземного базирования, который мог быть задействован для проведения необратимых действий в течение времени до падения первой БР, не менее заданного.
Именно этот показатель был одновременно и мерой стратегической стабильности, и мерой своевременности принятия решения на проведение необратимых действий. Если СПРН могла обеспечить заданные гарантии по предупреждению, то дальше всё зависело от «быстродействия», временных характеристик систем боевого управления оружием [29].
Другим важнейшим показателем ТБВ по падению было гарантированное время — интервал располагаемого времени, в течение которого система гарантировала отсутствие падения БР на оповещаемые пункты управления.
Из показателей ТБВ по старту отображались показатели текущего (только средствами РОС) и полного (всеми средствами системы) контроля потенциала трёх группировок — всех БР, БРПЛ и БР наземного базирования. Показатели ТБВ по падению вычислялись, исходя из контроля обстановки всеми средствами системы или только средствами надгоризонтной радиолокации. Все показатели ТБВ вычислялись отдельно для каждого вероятного противника.
Для того, чтобы при вычислении показателей ТБВ использовались достоверные характеристики обнаружения средств надгоризонтной радиолокации, на трёх объектах — КП, ЗКП и НИЦ СПРН довольно долгое время проводился набор статистики. Анализировались время обнаружения, отношение «сигнал/шум», время сопровождения цели. Анализу подвергались результаты работы радиолокаторов по имитируемым ударам, испытательным пускам и потоку ИСЗ.
Результаты анализа подтвердили правильность выбранной модели обнаружения и позволили уточнить её параметры.
В алгоритмах оценки ТБВ использовались те же модели средств, что и при проектировании системы. Именно эти модели лежали в основе массива констант и уточнялись по мере отладки алгоритмов. Каждому уточнению предшествовала корректировка массива констант алгоритмов в результате его ручного редактирования.
В ходе отладки нужно было обеспечить диалог двух групп разработчиков — тех, кто проектировал СПРН, и тех, кто проектировал алгоритмы оценки ТБВ. Модели средств разрабатывались и проектировались в секторе Владимира Геннадьевича Морозова. Наиболее активное участие в работе принимали Зубейров Сергей Мидхадович и Бруевич Ольга Всеволодовна. Именно эти два сотрудника Вымпела обеспечили «преемственность» результатов проектирования СПРН и оценок показателей её боевых возможностей. Хотя в ТТЗ на СПРН не было ни слова о требуемой величине показателей ТБВ. Точно так же показатели ТБВ не упоминались и в Приложении № 1 к приказу министра обороны о постановке СПРН на боевое дежурство.
После того, как основные трудности создания алгоритмов оценки ТБВ, казалось, были преодолены, выяснилось, что оценка общесистемных ТБВ не укладывается в отведённое время, которое определялось длительностью дискрета опорной траектории (трубки). Время это составляло величину порядка одной минуты. Были пересмотрены все алгоритмы сортировки и другие «ресурсоёмкие» элементы боевой программы оценки ТБВ. Программа не «укладывалась» в отведённое время. Каких только «советов» я тогда не получал — поменять программиста, поменять язык программирования, обратиться за мудрым советом к начальству.
В конце концов, решил существенно сократить количество вычислений в каждом цикле работы алгоритма. За счёт того, что рельеф вероятностей пропуска по трубкам и некоторые вспомогательные величины предложил вычислять один раз в цикле, хранить результаты в большой памяти ЭВМ и не повторять вычисления для каждого показателя ТБВ.
В каждом цикле осталась одна «важная» операция — рельеф вероятностей пропуска по каждой трубке сдвигался на один дискрет в сторону точки падения, имитируя движение цели по траектории. Правда, эта схема вычислений потребовала затрат всего объёма большой памяти. Сначала Александр Владимирович Меньшиков одобрил моё предложение, потом сам стал побуждать меня сократить число опорных траекторий и, как следствие, сократить расход большой памяти. Я не соглашался, отвечал, что такой подход ведёт только к профанации решения задачи и снижению точности оценки ТБВ. В результате, число опорных траекторий уменьшать не стали.
Напомню, что на четвёртом этапе разработки КБП КП СПРН ещё не было многих алгоритмов (анализа причини снижения ТБВ, прогноза ТБВ, оценки противника), которые были предложены к реализации позднее. А изменения в боевую программу вносились постоянно. И каждое изменение оформлялось отдельным решением о доработке, которое закрывалось своим протоколом. Все такие решение согласовывались офицерами 45 СНИИ и представителями эксплуатирующей воинской части (офицерами отдела алгоритмов).
Надо сказать, что поставив свою подпись, офицеры визировали содержание замысла и подтверждали необходимость доработок. Надо ли объяснять, что часто офицеры, а с некоторыми я служил в отделе алгоритмов КП СПРН, слабо ориентировались в доработках и больше доверяли предыстории вопроса или понятной логике технических решений. Но с новыми алгоритмами оценки ТБВ такой подход не работал.
Устав от необходимости объяснять новые изменения в боевой программе, вызванные непонятным им алгоритмом, офицеры обратились к Меньшикову (разговор был на вычислительном комплексе, я при этом присутствовал) с просьбой исключить из состава изделия 14АП (это индекс КБП КП СПРН 4 этапа) алгоритмы оценки ТБВ, как необязательные к реализации и трудные для понимания. Александр Владимирович отвечал спокойно и рассудительно, не допуская резких слов и эмоциональных высказываний. Группу алгоритмов оценки ТБВ в составе 14АП он не сам придумал, или кто-то ему об этом сказал, это требование Технического задания на 14АП (требование по составу изделия). ТЗ утверждено высокими должностными лицами. Убрать алгоритмы оценки ТБВ из состава 14АП можно, только выпустив соответствующее Дополнение к Техническому заданию, которое утверждать должны те же лица, что утверждали первоначальный документ. А пока товарищи офицеры могут подать рапорт (по команде) с обоснованием необходимости изменения Технического задания. Товарищи офицеры как-то сразу поскучнели и разошлись, тяжело переживая (как мне показалось) свою житейскую несостоятельность.
Информация предупреждения формируется по реальным фактам обнаружения целей или помехового противодействия средствам СПРН. Показатели ТБВ формируются по оценкам вероятности пропуска. Выше уже говорилось, что оценка общесистемных ТБВ не проводится, когда число обнаруженных стартовавших БР превышает заданный порог. Те средства НГРЛ, для которых оценка функциональной боеготовности (по потоку ИСЗ) принимает значение «недопустимо снижена», не участвуют в оценке ТБВ. Но, с другой стороны, оценки ТБВ по контролируемому потенциалу БР вероятных противников, участвуют в оценке масштаба обнаруженного удара. И могут позволить сформировать оценку масштаба «массированный» даже при небольшом числе обнаруженных БР.
Отладка алгоритмов оценки ТБВ была практически неотделима от процесса разработки и получения исходных данных. Так, именно в процессе отладки выяснилось, что автоматизированные системы разведки типа «Дозор» обладают ограничениями по оперативному формированию оценок числа ПЛАРБ в известных районах боевого патрулирования. Поэтому появились групповые ограничения на число лодок в нескольких РБП. Смысл этих групповых ограничений был в том, чтобы построение наихудшего для системы удара БР не зависело от точности исходных данных по противнику.
В 1989 г. завершались государственные испытания системы ПРО А-135. Качество информационного взаимодействия КВП ПРО и КП (ЗКП) СПРН контролировали Алексей Львович Руденко и Сергей Александрович Суханов. Новым в этом взаимодействии были выдача и обработка целеуказаний (ЦУ) по неконтролируемым районам старта. Этот вид целеуказаний позволял задействовать ресурсы МРЛС Дон-2Н для обнаружения целей с малым подлётным временем. Например, из районов Средиземного моря.
Во второй половине 1980-х Александр Владимирович Меньшиков стал настойчиво интересоваться, можно ли в показателях ТБВ по контролируемому потенциалу учесть эффект высотных ядерных взрывов? То есть, блокирующий эффект. Оказалось, это было актуальной задачей для боевых железнодорожных ракетных комплексов (БЖРК) «Молодец», которые начали развёртывать в конце 1980-х. Однажды Меньшиков даже взял меня с собой на встречу со старшими офицерами в Главном штабе РВСН для обсуждения исходных данных по поражающим факторам высотных ядерных взрывов. Но постепенно этот вопрос стал подниматься всё реже и реже. Как я узнал позднее, актуальность блокирующих взрывов для БЖРК стала уменьшаться по мере ввода новых ограничений на применение комплексов, а затем из-за уничтожения БЖРК в соответствии принятыми обязательствами. Так же, как уничтожение ракет SS-20 «Пионер», РЛС «Дарьял-У», ОТРК «Ока» и т. д. и т. п.
Во второй половине 1980-х для завершения комплексной отладки группы алгоритмов оценки ТБВ и проверки возможностей и ограничений процедуры анализа причин снижения ТБВ был разработан, благодаря активному участию Саши Морозова, специальный технологический диск с именем ДС74. Этот диск позволял алгоритмам работать не в реальном, а ускоренном масштабе времени, позволял менять условия функционирования и техническое состояние средств обнаружения, а также состояние сил вероятных противников. В общем, технологический диск предоставлял разработчикам все возможности универсального стенда для оценки возможностей группы алгоритмов.
Диск ДС74 хранился (в копиях) на трёх объектах — КП, ЗКП и 553 НИЦ СПРН. Несмотря на это, никто из офицеров этот диск для работы с алгоритмами оценки ТБВ не использовал. Хотя он позволял проводить тренировки боевых расчётов и даже принимать экзамены на допуск к несению боевого дежурства. Скажем, после возвращения офицера из очередного отпуска.
После 1991 г., когда КБП КП СПРН IV этапа была поставлена на боевое дежурство, и объём работ на объектах КП и ЗКП СПРН заметно уменьшился, программы группы алгоритмов оценки ТБВ, программы подготовки массивов констант и массивов описания вероятных противников были перенесены на персональные ЭВМ. Если нужно было внести изменения в массивы констант или массивы вероятных противников, эта работа выполнялась на ПЭВМ, а её результат записывался на дискету и передавался в 553 НИЦ СПРН для подготовки магнитного диска. На магнитный диск записывались массивы констант ТБВ и массивы описания вероятных противников.
В отличии от технологического диска ДС74, персональная ЭВМ позволяла демонстрировать работу группы алгоритмов оценки ТБВ в действии, в любом месте и по любому сценарию обстановки. Сразу же возникло желание воспользоваться этими преимуществами «персоналки». Меньшиков не стал нам мешать, но к самому замыслу «бродячего цирка» с программами для персональной ЭВМ относился скептически. В результате мы со своими программами побывали в ГОУ ГШ ВС, ГУВ ПВО [11], Главном штабе Войск ПВО страны, Главном штабе РВСН. Везде, как и предполагал Меньшиков, отношение к алгоритмам оценки ТБВ было сдержанным.
Последней областью применения алгоритмов оценки ТБВ стало их использование при написании материалов очередного дополнения к эскизному проекту развития СПРН. Отвечал за эту работу Гусев Владимир Борисович. Замысел применения алгоритмов заключался в том, что проектные решения, например, использования РЛС «Дарьял-У» для создания непрерывного радиолокационного поля, иллюстрировались различными показателями ТБВ. Но поскольку эти показатели отсутствовали в ТТЗ на СПРН, Владимир Борисович ими особенно не интересовался.
Таким образом, после 1991 г. показатели ТБВ заняли своё место в составе информации предупреждения о ракетном нападении. В то же время, значения самих показателей так и не стали общепризнанным индикатором, мерой боевых возможностей СПРН по отношению к конкретному вероятному противнику. Значения показателей не регламентировались ни требованиями ТТЗ на СПРН, ни требованиями приказа Министра обороны о постановке СПРН на боевое дежурство (приложение №1 к приказу).
В конце 1980-ых мне не раз приходилось обсуждать на командно-оперативном пункте (КОП) результаты внедрения алгоритмов оценки ТБВ со старшими офицерами боевого расчёта КП СПРН. И выслушивать их предложения, одно из которых запомнилось. Предлагалось проводить оценку ТБВ СПРН только для вариантов ударов, заданных для испытаний системы. Даже не оценку ТБВ проводить, а получать для текущих условий функционирования СПРН те же показатели, которые зафиксированы в протоколах испытаний. Затем сравнивать значения этих показателей и переходить к выводам, насколько опасны текущие условия работы системы. Вряд ли это предложение хоть как-то походило на оценку ТБВ.
Кто мог бы изменить отношение к показателям ТБВ? По моему, только государственный заказчик. Но как это можно было сделать на рубеже 1980-ых/1990-ых годов?
Когда в середине 1980-ых мне приходилось часто бывать во 2 ЦНИИ МО в связи с подготовкой «Решения №4 по составу ударов...», генерал Сиротинин иногда пересказывал эпизоды с участием начальника ГШ ВС маршала Ахромеева Сергея Фёдоровича. Запомнилось одно высказывание маршала: «В Генштабе знают, как работать с информацией предупреждения. Но ни с кем не собираются это обсуждать».
Эти слова, наверное, были искренними. Они не вошли ни в один документ, но для меня высказывание маршала и сегодня отражает суть происходившего. Гораздо лучше расхожей фразы о том, что генштаб – это своего рода закрытая военная корпорация.