Должен же быть хоть какой-то выход, —
Обратился Шут к Плуту, —
Такой шум стоит, такой беспорядок —
О покое можно только мечтать…
Торгаши пьют мое вино,
Крестьяне взрыхляют мою землю, —
Да только им не понять,
Что не стоят они этого.
Эй, эй…
Эх, да зачем волноваться? —
С улыбкой отвечал Плут, —
Ведь многие из нас понимают,
Что жизнь — всего лишь шутка;
Нам с тобой уже доводилось побывать в такой же передряге —
Видно, не судьба:
Так давай перестанем притворяться и лицемерить —
Смотри, уже поздний час.
Эй…
И продолжали они бдеть
На сторожевой башне;*
Порой женщины и босоногие слуги останавливались возле,
А где-то там, в бескрайних холодных далях,
Рычали дикие львы…
Приближались двое всадников.
Выл ветер.
Джизус Хендрикс
Одержимость демоном сродни наркомании. Сказать больше, – это одно и то же по сути своей. «Здесь, как и во всякой алхимической формуле, должно искать настоящего смысла, – писал доктор Папюс. – Жгучая кислота имеет своего элементала, как и безобидная вода». Люси не употребляла наркотиков, но сердце ее было открыто для Тьмы, и Тьма не замедлила прийти к ней, наполнив и отравив собою всю душу. Душу, которая была готова к страданиям, исполнена уже и родным – кровным ядом, – но не имела сил и желания сопротивляться свей собственной глупости.
Встав с постели, Люси ощутила вкус крови во рту. Не сладенький привкус капельки из пораненного пальца или прокушенной случайно губы, – вкус был насыщенным, глубоким и принадлежал явно мужчине. Железо, соль, щелочь, глюкоза, минералы, гормоны, спирт, что-то еще такое… животное, – запах который ты слышишь, вспарывая кому-то брюхо и извлекая кишки, чтобы добраться до самого сладкого и вкусного – двух веретенообразных мышц, расположенных вдоль позвоночника. Этот запах продолжаешь чувствовать даже после жарки вырезанного тобой мяса, когда начинаешь им лакомиться, – не помогают и специи.
— Черт, откуда я знаю это? – подумала Люси. «Или, быть может, сказала?», – она уже не была уверенна абсолютно ни в чем.
Почистив зубы Люси почувствовала себя лучше, но стальной привкус во рту все же остался. «Запах крови и смерти очень хорошо отбивает настоящий свежесваренный кофе», – пронеслась, почти прозвучала в мозгу посторонняя мысль. Ощущение нереальности происходящего усиливалось необычной яркостью красок и чувством погружения в сказку. Люси стало казаться, что все это происходит не с ней. Она, словно зритель в кинотеатре, видит себя, ждущую у плиты, когда поднимется пена в турчанке, чтобы вовремя убрать ее с огня – «не испортить напиток, не залить плитку, которую она примется вытирать тут же, пока не застыло, и обожжется…», – мысли свои она тоже видела со стороны. Мир вокруг стал каким-то очень уж странным – измененным, – слегка неотчетливым, чуждым, призрачным, медленным и почти безжизненным. А еще – впервые в жизни Люси почувствовала Ее. Она была зла, буквально вибрировала от гнева.
— Как он посмел! Что случилось? Ты немедленно должна мне обо всем рассказать! – эти слова несчастная девушка слышала в звонкой капели падающей в тарелку воды из протекающего водопроводного крана. Перед глазами мелькали обрывки воспоминаний из виденного ею сна.
Вот, – она идет по улице и выбирает жертву: «Толстый не подойдет – много жира, а в крови один холестерин и пиво, – эстрадиолом пахнет, как шлюха. Этот какой-то болезненный, тот худощавый, а это что за гора мяса? Кровь таких, как он, воняет витаминами, химией, непонятно чем, и гормональный фон нарушен. Еще один доходяга под кайфом… Стоп, а это кто?» Симпатичный парень протянул ей банку коктейля:
— Пей, – сказал он так запросто, словно они были старыми знакомыми…
Раздалось шипение проливаемой на плиту пены. Люси быстро убрала турчанку с огня. Запах кофе разлетелся по квартире, проникая в каждый ее уголок, но, как это ни странно, он не совсем заглушил остальные странные запахи, – они все только отошли на задний план, словно разложенные по полочкам. Музыка, льющаяся из соседней комнаты, тоже стала какой-то иной, – каждый инструмент представлялся отдельно. Причем, можно было легко выделить какой-то один и словно усилить его. Но это оказалось не самым удивительным. В звуках музыки начали слышаться человеческие голоса. Звучали они ясно и отчетливо, кидая редкие, но меткие фразы.
— Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие, – пропела электрогитара.
— Знает то она, знает, – произнес Джимми Хендрикс по-русски.
— Имеющие лукавый вид, силы же его отрекшиеся, – сказала гитара.
— Таковых удаляйся, – добавил Хендрикс.
— Надоел, – сказала Люси, заходя в комнату и выключая на компьютере плеер.
Казалось, тишину теперь нечему больше тревожить… Но, не тут-то было, – спустя мгновение шум кулеров системника стал похож на зловредный нарастающий шепот.
— Иди ко мне, иди ко мне, иди ко мне… – слышала она совершенно отчетливо.
Шум за окном превратился в злобную какофонию звуков. Люси схватилась за голову руками, прикрывая ладонями уши. Грохочущий гул, который она услышала, был еще хуже того, что ждало снаружи. Повинуясь неведомому инстинкту, бедная девушка побежала в ванную и, быстро раздевшись, села под теплый душ. Шум воды мгновенно заглушил все адские голоса, затем стал напевать-мурлыкать какие-то успокаивающие заговоры. Казалось, что дух воды взял ее под свою защиту и лечит теперь, смывая накопившуюся грязь.
Спустя некоторое время стало действительно легче. Звуки немного утихли, и Люси смогла вернуться к себе в комнату. Немного сомневаясь, она включила музыку и, потихоньку, осторожно прибавила громкость. Медленная, лиричная тема «Лакримозы» звучала совсем по-иному. Более значимо, сложно, волнующе, но вполне безобидно. Правда, Люси стало казаться, что она начала понимать немецкий язык, но это было уже «как бы, не страшно». Немного поразмыслив, она вылила остывший кофе и налила бокал красного, а затем села за стол, чтобы написать письмо своему далекому другу. Правда то, что у нее получилось, сильно отличалось от того, что она собиралась сказать.
«Привет, милый Pois. Я не понимаю, что со мной происходит. Кажется, – я начинаю понимать, как все выглядит на самом деле. Чувствую себя новорожденной… Евой, впервые открывшей глаза и увидевшей мир во всей его красоте, величии и волшебном разнообразии форм. Правда, моему разуму, ютящемуся в комфортабельном мире интерпретаций, с большим трудом удается перенести давление настоящей реальности в ее первозданном, не подверженном цензуре закостенелого человеческого сознания виде».
Люси остановилась и прочла написанное. Изумленно хмыкнув, она посмотрела на свои руки, словно они были ответственны за неожиданно появившийся у нее академический склад ума. Вокруг пальцев мерцала тонкая прозрачная вибрирующая дымка. Примерно такую же, только цветную, она увидела, взглянув на стоящие в вазе цветы. Взгляд девушки застыл на месте. Как же они были прекрасны, эти алые, пахнущие больше зеленью, голландские розы! Каждый изгиб лепестка, каждый оттенок цвета наполнял неведомый разум, глубочайший смысл, ритм, математический расчет и мелодия. Цвета, пропорции и музыка были едины. Если бы Люси верила в Бога, то она сочла бы, что узрела Его лик в этом обычном букете. С трудом оторвав взгляд от цветов, – любоваться на них можно было теперь бесконечно долго, – она сделала глоток вина и принялась снова печатать. Надо ли говорить, что вино вспыхнуло у нее во рту невероятной гаммой удивительных разноцветных оттенков вкусов, ароматов и нот.
«Я чувствую одновременно страх и божественное наслаждение, граничащее с безумием или восхождением к вершинам неземного духовного восприятия истинной сущности бытия. Понимаю, что несут меня в ночи крылья, данные Люцифером, но его свет и его любовь наполняют меня уверенностью и силой. Снова прочитав твое письмо, я осознала страшную истину: то, о чем ты мне рассказываешь, – это не выдумка, не галлюцинации, – это реальность. Понимание происходящего прокатилось волной сладкого ужаса по всему моему телу, заставив его трепетать. Твои слова определенно действуют на меня возбуждающе, – я сейчас в каком-то странном, непонятном оцепенении… Она здесь, она уже внутри меня, и твои слова ей понятны, они вызывают у нее интерес. Не могу понять, чего она хочет, – видимо, поиграть; но я знаю только одно, – она хочет тебя… она, – Люси… посмотри… мои слова… через минуту из моей головы исчезнет их смысл… Их послание тебе… не понимаю, что со мной происходит».
Допив вино, Люси бегло прошлась глазами по строкам, вышла на кухню и налила себе еще немного вина. Алкоголь теперь действовал на нее совсем по-другому. Не возникало и намека на опьянение, только рассудок свежел, прояснялся, и все становилось более добрым, комфортным. Уверенным шагом она вернулась в комнату, и нажала клавишу Enter.
******
В голове Странника раздался отчетливый щелчок, похожий чем-то на звук передергиваемого затвора, но более мягкий – неестественный. Остановившись и оглядевшись по сторонам, он пришел к выводу, что звук имеет нематериальное происхождение, и продолжил свой путь.
Нина уже успела проснуться и сидела теперь, завернувшись в старенькое байковое одеяло с полосками и глядя куда-то вдаль. Странник почти понимал, что она чувствует, – он еще не успел пережить ломки, но всепоглощающая тоска по Эдему и пустота внутри ему были ох как знакомы. Ко всему этому добавлялось буквально физическое ощущение тупости, – когда мысли словно лишаются силы, наталкиваясь на преграды и умирая. Быстрый выход из этого мерзкого состояния был только один. Выпив полстакана водки, скиталец вскипятил чайник и бросил восковую свечу в кружку с горячей водой. Воск расплавился и плавал теперь на поверхности, – осталось только сполоснуть опиум и приготовить из него раствор для инъекции. В отличие от обычной сырой ханки, тот не размазывался на дне мисочки, и это слегка напрягло. Решив делать все по правилам, Странник размял чернушку ручкой от открывашки, залил водичкой, подсушил и, брызнув на нее из шприца ангидрид, отправил миску в плавание, в кастрюлю с кипящей водой. Нина неожиданно встала и подошла к варщику.
— Как ты все медленно делаешь, – простонала она, обнимая ого нежно сзади.
— Потерпи немножко, скоро полегчает, – ответил Странник, поворачиваясь и целуя ее.
— Не могу так сидеть, пока ты тут возишься. Давай, лучше я.
— Ты раньше уже сталкивалась с этими свечками?
— Было дело, – ответила Нина, доставая из кастрюли мисочку и снимая с нее зажатый резинкой полиэтилен.
В нос ударил резкий уксусный запах. Полыхнув пламенем зажигалки, опытная колдунья выжгла пары ангидрида и начала выпаривать его остатки, добавляя понемножечку воду. Странник тем временем хлопнул еще глоток водки и принялся разминать димедрол в ложке. Вскоре ширево было готово, – послышался даже легкий лакричный аромат опиума, (или Страннику просто это чудилось). Так или иначе, – пришла пора снимать пробу.
— Я делала, – мне первой и бахаться, – сказала Нина, перевыбирая чернушку.
— Давай, лучше я. Забыла, как отъехала недавно?
Нину внезапно передернуло, словно от электричества. Дрожащей рукой она протянула шприц Страннику. Тот, быстро попав иглой в вену, ввел себе сначала полкубика, потом еще немного.
— Блииин, – протянул он, извлекая иглу за шприц двумя пальцами, одновременно прижимая большим пальцем кожу в месте укола и отводя ее в сторону.
— Меня-то сможешь ширнуть? – спросила Нина, подозрительно глядя на друга.
— Да… сейчас… нормально все, – его язык слегка заплетался, но в целом он выглядел вполне прилично.
— Зрак у тебя как упал, – улыбнулась Нина, протягивая свою тонкую изящную руку ладонью вниз. – Коли сюда, недавно распечатала, – показала она едва обозначившуюся глубоко под кожею вену.
Вскоре жизнь стала прекрасна для них обоих. Занявшись сексом, они долго не могли остановиться и опустошили почти все запасы томатного сока.
— Не пытайся пока кончить, – тяжело дыша, сказала Нина, откидываясь на подушку. – Потом, когда отпустит немного, еще потрахаемся.
— У меня еще колеса есть, догонимся?
— Давай лучше по водочке. Не хочу такой кайф чем-то портить.
— Давай, – почти неохотно согласился Странник и, не одеваясь, подошел к столу. – Тебе с соком?
— Да, как обычно, – ответила Нина, заворачиваясь в простыню.
Выпив немного водки, Нина окончательно расслабилась, присела за стол и, потягивая новый коктейль, начала рассказывать Страннику о том, что с ней случилось в замке у Лейлы. Внезапно ее рассказ оборвался на полуслове, – девушка схватилась за край стола и удивленно посмотрела на друга.
— Мне надо прилечь, – сказала она сдавленным голосом.
— Пошли, а что случилось?
— Да вроде ничего, отпустило.
Странник подхватил легкую, стройную Нину на руки и отнес на диван. Заботливо укрыв ее одеялом, он присел рядом.
— С тобой, точно, все в порядке? – спросил он, взволнованно.
— Все нормально... только вдруг показалось, что я верхом на лошади… еду куда-то.
— Жуть....
— Это было так же реально, как ты или я. Как эта комната, диван, потолок…
— А что ты видишь сейчас?
— Сейчас – ничего, – только чувствую, что костер горит где-то рядом, – Нина закрыла глаза. – Я чувствую лицом его тепло, почти вижу, как пляшут языки пламени…
***WD***
*Песня Хендрикса наполнена символизмом. Тут и аркан таро Башня, и дикие львы, что когда-то служили Лилит...
Md – John Dee (Stefano) Спасибо, Стефани)
******
Следующая глава - http://proza.ru/2022/02/13/1343
Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/02/09/788
Начало - http://proza.ru/2021/02/24/1297