Предыдущая глава: http://proza.ru/2021/12/05/1966
«Впереди...
Много дел и дорога снежная.
Жизнь груба, но порою нежная.
Ты усердней сквозь ночь гляди.
Будет много всего впереди».
(с) И. Мандыч
«Алкоголь вызывает кратковременное расширение сосудов
и круга друзей...»
(с) Сальвадор Дали
Саунд: Brothers of Metal - Yggdrasil
Локи сильно тряхнуло и подбросило, осыпав с ног до головы мелкими кристалликами льда, поднятыми в воздух крыльями Обгоняющего Ветер. Карниз, на который они приземлились, оказался таким крохотным, что хвост дракона свисал с одной его стороны, в то время как голова – с другой.
Капитан Рекан первым соскользнул по гладкому, покрытому отполированной чешуёй боку, а затем помог Локи отстегнуть ремни и спуститься на неровный, покрытый глубокими царапинами пол.
– С посвящением Вас, мой Принц, – улыбнулся Наездник и добавил с лёгким поклоном, – будьте гостем не только на земле клана Манагарма, но и в его необъятных небесных просторах.
Локи оглянулся вокруг, и у него перехватило дыхание от восторга и сладкого ужаса. С высоты орлиного полёта, на которую они вознеслись, лежащий внизу город казался детской игрушкой. Со всех сторон их окружали заснеженные горные вершины. Они уходили вдаль, до самого края горизонта, напоминая гребень уснувшего гигантского дракона. Вокруг в небо устремлялись десятки башен с остроконечными шпилями, похожими на длинные, тонкие зубцы в сверкающей ледяной короне. По одной башне на каждого Наездника. Ветер играл с вывешенными на шпилях треугольными флагами, на которых были изображены скалящиеся драконы. Как напоминание каждому, кто осмелится взглянуть на замок Манагарма, о силе и мощи его хозяев.
Локи смотрел, как заворожённый, и не мог отвести взгляд от окружавшей его величественной красоты. После полёта его дурное настроение растворилось без остатка. Он чувствовал в себе прилив сверхъестественных сил, кровь вскипала в жилах, сердце стучало сильно, легко и радостно.
– Раньше не приходилось летать? – спросил Рекан, внимательно наблюдая за лицом принца.
– Только на флаерах, да и то не высоко, – признался Локи и добавил, рассмеявшись, – а так, в основном, с кровати на пол.
– Ну что же, прошу Вас почтить своим присутствием мой чертог, – капитан указал рукой на широкий коридор с высокими сводами, под которыми свободно мог пройти дракон. – Я покажу покои, где Вы сможете принять ванну и отдохнуть с дороги.
Они двинулись вперёд, а дракон, к немалому удивлению принца, уверенно затопал за ними следом. В конце короткого прохода Рекан отворил тяжёлую дверь, и они оказались в просторном и практически пустом зале. Возле одной из стен в полу виднелось большое углубление, к которому и направился Обгоняющий Ветер с явным намерением прилечь. Зацепив крылом стену, он шумно зевнул, почесал задней лапой за ухом и со вздохом облегчения брякнулся на каменные плиты, словно у него вдруг подломились лапы.
– Что с ним? – обеспокоенно спросил Локи, вздрогнув от небольшого сотрясения, вызванного падением огромной туши.
– Не обращайте внимания, – добродушно рассмеялся капитан и подойдя к своему другу, удобно устроившемуся на своём ложе, ласково почесал того меж выпирающими надбровными дугами. – Дома он всегда прикидывается, будто его совсем уж покинули силы, и каждый раз так горестно вздыхает, чтобы его обязательно пожалели, мол, какая тяжёлая жизнь у дракона – ешь да спи.
Дракон немного поёрзал и с видимым удовольствием вытянулся, уложив голову на каменном выступе и от удовольствия прикрыв глаза тяжёлыми веками. Казалось, он задремал. И только кончик короткого толстого хвоста продолжал нервно подёргиваться, выдавая готовность пробудиться в любой момент, когда это понадобится.
– А чем вы их кормите? – поинтересовался принц, вспомнив огромные бочки с мясом и запах свежей крови.
– Мы разводим буйволов. Но буйволиное мясо предназначается, в первую очередь, для кормящих или высиживающих яйца самок, а также для молодняка, больных или раненых драконов. Остальные добывают себе пропитание самостоятельно. Они охотятся в горах и на пустошах, промышляя разного зверя – большого и малого, беззащитного и лютого: от горных коз, оленей и песцов до саблезубых ленгитонов и варгов.
– А правда ли, что прежде драконы охотились на местных жителей? – продолжал расспрашивать Локи, припомнив множество страшных историй, услышанных в детстве.
– Прежде? – капитан Рекан бросил осторожный взгляд в сторону спящего зверя и понизил голос. – Вам не стоит размышлять на эту тему, мой Принц. Род драконов не более жесток, чем род хримтурсов. Если когда-нибудь так и было, то они, скорее всего, действовали из соображений самозащиты, а не из-за своей звериной жадности, в отличие от наших алчных и властолюбивых предков.
Локи промолчал, отметив про себя, что в сравнении с Первым Домом йотуны Дома Манагарма, по всей видимости, не испытывали священного трепета перед теми, кого Лафей уважительно называл Великими Королями и могущественными Титанами.
Капитан Рекан предложил принцу пройти в отведённые ему покои. Переступив порог, Локи оказался в длинной узкой комнате, которая могла бы послужить эталоном аскетизма. Каменные стены, пол и потолок. Стол, кресло, каменная же лежанка, застеленная шерстяным одеялом, и всё. Единственным нарушением интерьера была толстая книга, лежащая на столе, и странный светильник в форме сферы в прозрачной чаше, освещавший эту комнату неярким, голубоватым светом. Камеры узников порой бывают уютнее. С точки зрения асгардийца, комната могла показаться совсем неподходящей для принца крови. Но ледяные великаны в быту были очень неприхотливы и не придавали значения таким мелочам, как уют и комфорт. Принц подумал, что, должно быть, Ведущий Крыла уступил ему свои собственные покои. Капитан подтвердил его догадку, сообщив, что он будет рядом, в помещении со своим драконом, если вдруг гостю что-либо понадобится.
– К спальне примыкает купальня, – продолжил он. – Наверняка Вам захочется освежиться после длинной дороги.
За его спиной чёрным пятном выделялась огромная, широкая дверь. Даже не дверь – ворота. Лошадь пройдёт свободно. Или дракон. Место, которое скрывалось за ней, больше напоминало пещеру или грот, весьма рационально оборудованный под купальню. Вероятно, башня Рекана одной из стен примыкала к утёсу. Размеры купальни составляли около сорока локтей в длину и ширину и около десяти – в высоту, что ещё более утвердило принца в мысли, что здесь принимает ванну не только сам Наездник, но и его дракон. Стены комнаты, уходящие внутрь скалы, были неровными и изломанными, словно лист скомканной бумаги. При этом все острые выступы и впадины были тщательно зачищены и выложены крупной галькой. Потолок гранёным сводом поднимался вверх и сужался, отчего помещение напоминало колоссальных размеров каплю, застывшую в недрах скалы.
К задней стене примыкал большой неправильной формы водоём величиной с небольшое озерцо, в которое уступом врезался каменный пол купальни. Вода просачивалась сквозь расщелину, образовавшуюся в толще скалы, и, собираясь в ручей, наполняла природную купель, откуда сквозь небольшие трещины стекала обратно вглубь камня. В неярком свете таких же, как и в спальне, круглых светильников, вмонтированных в стены, можно было различить скамью, рядом с которой находились полки с чистым бельём. У самого края бассейн был неглубоким, и сквозь прозрачную воду виднелось песчаное дно, которое дальше постепенно понижалось, и у противоположной стены вода была совсем чёрной и даже на вид – очень холодной.
Оставшись один, Локи быстро разделся и, отбросив в сторону одежду, подошёл к краю бассейна, не решаясь окунуться. Но ручей так заманчиво струился по камням, что он отбросил все свои страхи, с наслаждением погружаясь в прозрачную воду с головой. Как ни странно, она не показалась принцу холодной. Он нежился в её объятиях, словно во вспененной ванне своих асгардских покоев. Обычное заклинание очищения здесь было ему недоступно, и купание принесло облегчение, освежив не только тело, но и мысли.
Неохотно выбравшись из бассейна, Локи быстро оделся – увы, в ту же дорожную одежду – и взяв с полки чистое полотенце, принялся тереть непривычно длинные волосы, упорно не желавшие просыхать во влажном, холодном помещении.
Неожиданно за дверью раздались громкие голоса. Локи замер и прислушался – он узнал голос отца и капитана Рекана. Принц досадливо поморщился и бросил полотенце на скамью. Вытащив из кармана шнурок, он закусил его зубами и погрузил растопыренные пальцы в непокорную тёмную массу волос, безжалостно раздирая спутанные пряди. Обеими руками зачесав влажную, растрёпанную гриву назад, Локи достал изо рта прикушенный шнурок и резким движением связал волосы в неопрятный хвост.
Так он и предстал перед ожидающим его отцом – раздражённым, с копной всклокоченных волос, которые падали ему на глаза и мешали смотреть.
Пряча улыбку в жёстких складках у рта, Лафей провёл рукой над головой сына, и волосы, зажившие своей собственной жизнью, заструились по спине, высыхая и потрескивая, свиваясь в плотную, толстую косу.
– А что, так тоже можно было?! – возмущённо воскликнул Локи, припомнив томительные часы, проведённые в ожидании, когда Старли закончит плести замысловатые косички из его волос.
– Конечно, можно, – рассмеялся турс, – но моих умений хватает только на одну косу, даже если я призову себе на помощь всю свою фантазию. А Старли хоть и болтун, но тот ещё выдумщик, и никто в Утгарде не сравнится с ним по части хитроумных плетений. К тому же, не хотелось лишать мальчика удовольствия. – И, опережая очередной недовольный возглас сына, спросил, – ну, как тебе понравился полёт на драконе?
– Ещё бы! – шумно выдохнул принц. – Это было потрясающе! Подумать только, чего мы лишены!
Лафей загадочно ухмыльнулся, и в его алых глазах сверкнул огонёк предвкушаемого удовольствия.
– Если захочешь, ты тоже можешь стать Наездником. Близится праздник Запечатления. Через несколько дней у драконышей, которых мы сегодня видели, откроются глаза. Лорд Улланорд предложил тебе попробовать свои силы наряду с юношами клана. Ты обладаешь очень сильным ментальным даром. Возможно, один из детёнышей дракона выберет тебя, и тогда у тебя появится свой собственный дракон, преданный тебе, как собака.
На выразительном лице принца вспыхнула и тут же угасла радостная улыбка. Последняя фраза, прозвучавшая из уст отца, внезапно заставила вспомнить о Фенрире. За последние дни, наполненные столь бурными событиями и переживаниями, он ни разу не вспомнил об оставленном в Железном лесу верном друге. В голове отчётливо прозвучали слова старого учителя Фроде: «Судьба брошенного фамильяра – медленно угасать вдали от своего хозяина».
По-своему истолковав реакцию сына, Лафей многозначительно добавил:
– Это огромная честь даже для принца. Никогда ещё представитель чужого клана не становился наездником Манагарма.
– Я понимаю, – Локи ещё больше разволновался. – Было бы просто невероятной удачей получить в верные друзья такое прекрасное, сказочное существо, как ледяной дракон. Но дело в том, что у меня уже есть не менее удивительный зверь, преданный мне от кончика носа до кончика хвоста. Это… – принц запнулся, подбирая слова, – это йотунхеймский варг. Он – мой фамильяр. Мой друг. Самый верный и неизменный.
– Во имя Имира! Варг?! Йотунхеймский варг – твой фамильяр? – Лафей потрясённо ахнул, не сводя округлившихся глаз с сына. – Но как такое могло произойти? Это просто невозможно! Из всех чудовищных созданий Йотунхейма варги – самые опасные, ужасные и злобные. К тому же – владеющие тёмной магией. Даже мы стараемся обходить стороной места их обитания. Должно быть, мой сын – великий маг, обладающий небывалой силой, раз смог призвать варга в качестве фамильяра и подчинить своей воле. Ты должен непременно рассказать мне всё подробно.
Локи поморщился. Он не любил вспоминать тот день, когда Сигюн чуть было не погибла.
– Всё было гораздо прозаичнее, чем ты думаешь, – неохотно начал он. – Мы тайком пробрались в Йотунхейм поохотиться на дикого вепря. Да-да, именно так всё и было, – перехватив изумлённый взгляд отца, подтвердил принц. – Мне известно немало тайных троп, соединяющих ваш мир с Асгардом, – голос Локи звучал так буднично, как будто речь шла о чём-то обыденном. – Одна горе-воительница из гвардии Тора обнаружила волчье логово самки-одиночки и вырезала всех щенков, кроме одного, которого притащила в лагерь, поскольку щенок оказался очень редкого окраса. Он был абсолютно чёрным. Ни одной белой шерстинки. И глаза не синие, как у всех варгов, а зелёные. Он был совсем крохотный и такой забавный. Всё бы ничего, но вслед за щенком в лагерь пришла его мать. Она напала на нас, и мне пришлось её убить. Волчонка я забрал с собой в Асгард и дал ему имя Фенрир. А потом произошло совсем уж странное – щенок вдруг заговорил.
Лафей, слушавший со всё возрастающим удивлением, недоверчиво сощурился, и Локи тут же сделал досадливый жест рукой.
– Вот только не надо этих взглядов! Я и сам тогда подумал, что у меня с головой не в порядке. Но этот зверёныш обратился ко мне ментально и поведал историю своей жизни. Сказал, что является последним воплощением их старейшего вожака, который жил тысячелетия назад. А впоследствии оказалось, что помимо души этого древнего варга в нём живёт ещё некая сущность, какой-то эфирный Дух, к тому же владеющий магией. В чём мне пришлось не раз убедиться самому. Фенрир оказался на редкость умным и верным, настоящим боевым другом, который однажды спас мне жизнь, когда его родичи хотели меня сожрать. А в другой раз мы поменялись телами, и несколько дней я бегал по лесу в теле волка, в то время как мой фамильяр опустошал запасы асгардских кладовых и пугал служанок.
Лафей слушал Локи, и в его сильно бьющемся сердце, переполненном одновременно радостью и гордостью, беспокойством и тревогой, засела еще одна тупая игла – фамильяр всегда является отражением характера своего владельца, материализацией его души. А чёрный варг, да ещё и воплощение эфирного Духа – это настоящий древний демон, стоящий на голову выше любого другого разума. Как могло такое существо позволить подчинить себя? И как можно быть уверенным, кто кого выбрал: Локи – фамильяра, или он – его.
– Я бы очень хотел увидеть этого необыкновенного волка, – произнёс Лафей, чувствуя нарастающее волнение. – Как, ты сказал, его зовут — Фенрис? Где он сейчас?
– Фенрир, – поправил принц. – Мне пришлось оставить его в Железном лесу.
Внезапно Локи вспомнилось всё, что произошло с ними в Йотунхейме, все трагические и комические ситуации, главным героем которых был его преданный фамильяр. В Утгарде прошло несколько дней, а сколько времени прошло в Ярнвиде? Неделя? Месяц? Как там без него его волчище?
– Я обещал вернуться, чтобы забрать его.
– Это невозможно, – охватившее Лафея волнение становилось всё заметнее.
– Почему? – в голосе принца послышались нотки раздражения. – Разве я здесь пленник?
– Нет, конечно! Как тебе такое в голову пришло, – огорчённо воскликнул Лафей, в который раз убеждаясь, что сын продолжает держать его на расстоянии вытянутой руки. – Прояви немного терпения. Без магии покинуть Утгард так же трудно, как и попасть в него. Впереди нас ждёт долгая дорога. Когда мы достигнем Священных Равнин и Духи предков благословят тебя, ты снова обретёшь свою магию, и мы вернёмся к этому разговору.
Он нервно заходил по комнате, лихорадочно соображая, как уйти от опасной темы. Король понимал, что пока Локи бессилен, он может удержать его возле себя тем, что может дать обычный родитель своему ребёнку: словами утешения, обещанием безопасности, теплом и надежной защитой. Но как только сын обретёт свои способности, все его попытки окажутся тщетными. Это всё равно, что пытаться удержать в руках пламя или птицу, которая когда-либо слышала песню ветра. Свобода находилась в сердце Локи, как и в сердце самого Лафея. В противном случае он бы не был его сыном.
– Хорошо, отец, – юноша намеренно сделал ударение на слове «отец».
– А пока давай, поторопись и переодевайся к ужину. Сегодня мы будем пировать и отдыхать. Я принёс тебе чистую одежду. Негоже заставлять ждать наших радушных хозяев. А то придётся платить хмельную виру.*
– Какую-какую виру? – удивился Локи
– По обычаю, опоздавшему к столу подносят турий рог зимнего эля. И неважно, кто ты – король, принц или простой воин, но выпить обязан. Отказываться нельзя, иначе нанесёшь хозяину смертельную обиду.
Локи только беспечно махнул рукой, выдавая своё отношение к такой ерунде, и не спеша стал переодеваться.
К обеду они, конечно же, опоздали.
Столы, накрытые в зале, свидетельствовали о достатке в Доме Манагарма: рыбная похлёбка в хлебных тарелках, тушки птиц под соусом, зажаренные целиком бараны, окорока могучих туров, приправленные возбуждающими аппетит травами, и даже толстые ломти сыра. И не удивительно, ведь драконы не только помогали Наездникам охотится на крупную добычу, что значительно разнообразило кухню как знати, так и простых хримтурсов, но и зарабатывали, выполняя заказы соседних Домов, которые охотно пользовались услугами Наездников и их драконов по перевозке писем, грузов и даже самих йотунов – кого-то отвезти, привезти, доставить. И достаток Дома Манагарма рос день ото дня.
Поначалу застолье выглядело чинно и благородно. Первым поднялся лорд Улланорд:
– Выпьем же за здравие нашего Высокого Господина Лафея, сына Бельторна, что на землях хримтурсов достойнейший из правителей, и его наследника – благородного принца Локи!
Под одобрительные возгласы им поднесли два огромных, оправленных в серебро, поистине великанских турьих рога, до краёв наполненных мутным напитком светло-зелёного цвета.
– Пусть норны ткут золотой нитью судьбу нашего царства! – выкрикнул Лафей, принимая рог и поднимая его над головой. – Ну, так порожните же чарки во славу Утгарда! Кто славит, тот пьёт до дна!
Выпрямившись, он опрокинул в себя всё его содержимое, словно малую чарку, а по залу пронеслась волна, когда из-за столов начали подниматься воины, вскидывая руки в приветствии.
Памятуя наставления отца о том, что нельзя отказываться от штрафного рога, Локи с трудом влил в себя полведра странно пахнувшей, обжигающей жидкости и буквально упал на скамью. Локи, всегда пил исключительно лёгкие ванахеймские вина и никогда не пьянел. Зелье, которым его попотчевали хримтурсы, оказалось довольно странным и непривычным на его изысканный вкус и почему-то на него подействовало, в отличие от вина. Внутри него внезапно разлилось странное тепло. Стало легко и весело. Окружающие показались такими близкими и родными.
И понеслась гульба. Славно подзакусив и выпив хмельных напитков, йотуны, сидевшие за длинными столами, наконец, расслабились и загорланили странную песню, отбивая ритм огромными кружками по массивной столешнице. Как в руках принца оказалась эта тяжёлая кружка, он потом долго не мог понять. Принц бы не стал ручаться, что не пел вместе с воинами их нелепые песни. Всё смешалось не только в голове, но и перед глазами. Лафей с Улланордом двоились и троились, мешая сосредоточиться. Потом, вроде как, были пляски. Но это Локи помнил уже совсем плохо. А потом – темнота...
Очнулся Локи в своей комнате. После вчерашних неумеренных возлияний голова ощутимо трещала. Еле передвигая ноги, он дотащился до купальни в надежде, что холодная вода принесёт облегчение. С гладкой, как зеркало, поверхности озера на него таращился красноглазый йотун со всклокоченной гривой. Принц ошарашенно потряс головой, отчего волосы спутались ещё больше, став похожими на воронье гнездо. Это движение оказалось совершенно лишним, и Локи едва сдержался, чтобы не застонать. Перед глазами поплыли круги, и принц вынужден был опуститься на лавку. Пить хотелось так, что, казалось, полжизни бы отдал за кружку воды, но пошевелиться не было сил: любое движение вызывало приступ тошноты.
Дождавшись, когда в глазах прояснилось, он осторожно поднялся и медленно вернулся к себе в комнату. В дверях его покоев, прислонившись плечом к косяку и скрестив ноги в щиколотках, усмехаясь, стоял Лафей.
– Голова болит? – заботливо спросил он, сочувственно глядя на мучающегося похмельем сына, и протянул ему большую кружку из долблёной сосны. – На-ка, выпей, сразу полегчает. А то у тебя внутри не пойми, что творится.
Локи осторожно заглянул в кружку и принюхался к её бледно-зелёному содержимому. В нос ударил смолистый хвойный запах.
– Что это? – подозрительно спросил он.
– Хвойный квас – протрезвляющее, успокаивающее и общеукрепляющее средство. Очень полезный напиток, поверь моему опыту. Я и сам выпил.
Принц взял кружку обеими руками, поднёс ко рту и с опаской сделал маленький глоток. Вкус был неоднозначный, горьковато-терпкий,* но пить было не противно, и Локи залпом опрокинул в себя содержимое, с треском опустив пустую посудину на стол.
– Какой отравой меня вчера опоили? У меееня во рту до сих пор привкус этого кошмара.
Лафей громко рассмеялся и рассказал сыну, что так называемая «отрава» на самом деле ни что иное, как зимний эль или "сон разума", как называли его сами хримтурсы – крепкий, выдержанный напиток, который готовили только в Утгарде и нигде больше. Суровых северных воинов не устраивала крепость обычного пива, и они научились повышать содержание алкоголя, выставляя бочки с элем на мороз. Как только вода в напитке начинала замерзать, йотуны вылавливали и выбрасывали лёд, тем самым повышая градус напитка. Необычный вкус объяснялся тем, что вместо хмеля, о котором в Йотунхейме не имели понятия, в состав браги добавляли сосновые и еловые почки, иголки и кедровые орехи. Зимний эль варили по старинному рецепту, так, чтобы после него веселилась, а не злобилась душа и согревалось сердце.
Король говорил, и его обычно суровое, властное, с резкими чертами лицо постепенно смягчалось, уголки жёсткого рта поползли вверх, морщины на лбу разгладились, отчего он стал казаться моложе и, несомненно, добросердечнее. Глаза, устремлённые на сына, светились добротой и любовью. И под этим спокойным, лучистым взглядом Локи внезапно почувствовал себя как-то неловко, словно извечная оборона, надёжный щит, которым он отгородился от этого холодного и сурового мира, дал трещину и позорно выпал из рук, рухнув к ногам Лафея. В этом глухом месте, среди чужого ему народа, принц вдруг почувствовал себя спокойным, расслабленным и почти счастливым. Он словно вынырнул из-под толщи вод, стянув с лица надоедливую, лживую маску, под которой прятался так долго. Слушая голос отца, он закрыл глаза дыша равномерно, позволяя сну забрать себя.
Впереди предстояла долгая дорога и много дел.
ПРИМЕЧАНИЯ:
* Мало кому известно, но именно от викингов мы взяли традицию наливать «штрафную» порцию алкоголя опоздавшему гостю.
* По утверждениям тех, кто пил хвойный квас, напиток напоминает знакомый всем джин.