В КОНЦЕ 2021 года увидела свет книга "Архитектурная школа СПбГАСУ". Она приурочена к 190-летию высшего учебного заведения, которое я окончил в 1979 году с получением диплома архитектора.
Мне довелось участвовать в создании сей 600-страничной книги в скромной роли наблюдателя. Был удостоен этой чести за то, что двенадцать лет назад обнародовал на своём сайте личный мемуар о моих архитектурных учителях. По словам доктора архитектуры профессора С.П.Заварихина (1937-2020), моё сочинение было отловлено в Сети его женой и рекомендовано для включения во второй выпуск "Архитектурного альманаха" 2017 года. Там, после безапелляционного редактирования, статья обрела свою вторую, но первую бумажную, жизнь.
В марте 2019 года наш курс архитектурного (АФ) факультета ЛИСИ праздновал 40-летие окончания альма-матер в кафе, размещённом в корпусе АФ на углу 2-й Красноармейской улицы и улицы Егорова. На встрече присутствовали 45 человек из всех пяти учебных групп, насчитывавших около 130 дипломников. Нам, выпускникам-1979, повезло, так как на момент празднования деканом АФ и заведующим кафедрой архитектурного проектирования уже несколько лет был Фёдор Викторович Перов – наш однокурсник. Мы учились в 1970-е годы в здании, расположенном в переулке Бойцова, дом 5, когда нынешнее только достраивалось. Поэтому на юбилейной встрече с любопытством переходили из одного незнакомого помещения АФ в другое, слушая комментарии декана. В большой аудитории с экраном-монитором просмотрели множество принесённых с собой оцифрованных фотографий из нашей студенческой жизни. А Фёдор Викторович рачительно скопировал файлы изображений в "облако".
Немалое количество этих фотографий перекочевало в "Архитектурную школу СПбГАСУ". (Для краткости "АШ"). Книга любопытна во многих отношениях, но я коснусь лишь тех деталей, которые "знаю только я" (по изящному выражению Александра Трифоновича Твардовского).
Моя статья про наставников, отредактированная С.П.Заварихиным для его "Архитектурного альманаха", исправленная по мере сил моих от редакторского брака в 2021 году, получила вторую бумажную, а в целом третью жизнь на страницах 224-229 "АШ". В книгу также попали фотографии, как сделанные мной, так и меня "поймавшие"... Неожиданно, я увидел на анонимных "фотоковрах" яркую героиню и старую знакомую – повидавшую виды гитару! Пересчитал снимки, где она присутствовала – 4 штуки (стр. 237; 247). Много это или мало для 190-летней истории строительного ВУЗа, основанного государем-императором Николаем I в 1832 году? По мне, предостаточно.
Гитаристикой – слово заимствовано мной из книги Бориса Львовича Вольмана "Гитара в России" – я стал интересоваться на первом курсе АФ ЛИСИ под влиянием однокашника – музыкально образованного студента-архитектора Николая Викторовича Ромашкина-Тиманова. Он свободно играл на фортепиано и на гитарах, настроенных как по терциям (7-струнная), так и по квартам (6-стр.).
В моём доме из музыкальных инструментов имелось только пианино, которое меня не занимало. А купить ни с того ни с сего простенькую гитару в Ленинграде 1973 года было затруднительно. Пришлось ждать случая. Я не любитель слогана "в СССР ничего не было", но гитары, свидетельствую, были в дефиците. Каким-то образом я узнал, что в тогдашнем пригороде Всеволожске появились в пристанционном магазине семиструнные гитары со звукоснимателем. Съездил туда и купил терц-гитару фабрики, кажется, Луначарского за 17 рублей. С ней в комплекте шёл чёрный матерчатый чехол, - шик-блеск! Звукосниматель представлял собой плоский прямоугольный брусок с мембраной и крепился к деке под струнами над розеткой. К нему "насмерть" был приделан кабель (надо думать, для подключения к динамику). Этот предмет едва ли кому был нужен – он лишь удваивал стоимость гитары – но приходилось "брать". По счастью, снабжённое клипсами устройство, легко извлекалось из розетки гитары и... куда-нибудь подальше упрятывалось.
Коля Ромашкин объяснил, как настроить семиструнку, нарисовал схемы аппликатуры простейших аккордов, и я в свои 22 года стал музицировать. Моей младшей сестре Ольге было 14 лет, она училась в музыкальной школе по классу фортепиано. В нашей двухкомнатной квартире, на улице Савушкина, пианино стояло в четырнадцатиметровой комнате, а я, обычно, музицировал в комнате побольше, расположенной через коридор, по диагонали. Сестра героически терпела великовозрастную самодеятельность... (Сама она впоследствии окончила ленинградскую консерваторию, преподавала теорию и историю музыки в МУМе – Музыкальном училище им. М.П.Мусоргского).
Неустанно работая над собой, я вычитал в текстах Б.Л.Вольмана, будто величайший из гитаристов мира Андрес Сеговия презрительно советовал семиструнникам пришить себе к руке шестой палец, а не навязывать на гитару седьмую струну. В ужасе я поспешил переделать свою гитару в шестиструнку. Вскоре слух о моих музыкальных потугах дошёл до соседнего двора, где была спортплощадка, и все знали друг друга как футболисты. Если не ошибаюсь, Слава Сенин (младше меня на три года) спросил: "Николай, а не нужна ли тебе гитара?" Я – говорит - выловил одну в Финском заливе, возле Репино. Мол, играть не умею, да и она без струн. Не знаю куда деть, может, поглядишь, пойдём.
Пошёл, взглянул. Гитара уже хорошо просохла, но свалки Ленинграда рыдали по ней все вдруг! В верхней деке когда-то были мощные трещины, и "умельцы" заклеили их стеклотканью на эпоксидной смоле так, что бахрома заплат торчала над декой рашпилем. Это была так называемая "большая гитара", в отличие от моей терц-гитары. Головка экс-пловчихи была с семью колками. Я сжалился и понёс многострадальный инструмент к себе, памятуя, что дарёному коню в зубы не смотрят.
Придя домой, первым делом навязал на рухлядь 6 нейлоновых струн (таковые в магазинах музыкальных инструментов имелись, поскольку "массы" не любили их за звук и за высокую цену). Настроил гитару и понял, что всё не так уж плохо. Снова вынул струны и всерьёз переделал под "шестерик" подставку и головку. Я решил, что эту гитару лучше иметь под рукой в ЛИСИ, а не дома, тем более что студенты-архитекторы владели не только отдельными запираемыми комнатами для групп, но и персональными столами с большим ящиком, где легко помещалась гитара. Правду сказать, мы свои ящики не запирали, поэтому любой из нашей группы мог побренчать под настроение или устроить "мастер-класс" (в часы самостоятельных занятий). Часто Саша Тоболин (молодёжь звала его Сан Борисыч, как самого "возрастного" в группе) забирал "репинскую красавицу" на ночь к себе в общежитие.
Разглядывая старые фотографии в книге "АШ", я вспомнил, что Женя Меркурьев, записавшись в стройотряд летом 1976 года, возил эту штопаную гитару в Копорье (стр. 247). А "на дипломе" она "жила" в комнате, где трудились А.Тоболин и С.Бендер. Там, на фоне тоболинских дипломных эскизов, сняты с легендарным инструментом С.Бендер (сидит на табурете) и Н.Федотов (сидит на полу), - стр. 237. В жизни всё было смешнее, так как мы по очереди ковыряли что-то своё: я - из Тарреги, а Сергей – из Бетховена (кажется, "К Элизе")...
За пределами книги осталась плохонькая фотография из той же "дипломной" серии. Запечатлены: Сергей Григорьевич Бендер (с гитарой за правым плечом), Лазарь Маркович Хидекель и Николай Александрович Федотов. Да, элегантная пловчиха-гитара "с-под Репина" видала самого Лазаря Марковича Хидекеля – пассионария из Витебска, безуспешно пытавшегося восстановить узы сотрудничества между его учителями - нынешними не то знаковыми, не то культовыми персонажами - К.Малевичем и М.Шагалом...
P.S.
В последний раз я видел гитару-легенду летом 1984 года в г. Вологде на квартире у Александра Борисовича Тоболина, у которого мы с женой гостили несколько дней. Саша был очень радушен, всячески нас опекал, показывал родной город. Сводил в клуб некого предприятия связи, где на стене размещалось выполненное им авторское (шириной около четырёх метров) живописное панно с названием типа "Укладка кабеля в траншею механизированным способом". (Опушка осеннего леса, трактор со спецоборудованием и "немного грустно"...) Я, в свою очередь, сагитировал его посетить могилу поэта Николая Рубцова, маленькая книжица которого "вытарчивала" (поклон В.С.Антощенкову) у Саши в шкафу. Были мы и в Ферапонтово, и в Белозерске, в Прилуках. Расставшись, переписывались, созванивались, трепались о возможной встрече. Саша полностью перешёл с архитектуры на живопись. Почти в 60 лет обзавёлся первенцем, Настей. Помню последний телефонный разговор с ним в апреле 2013 года. Я сказал, что на Первомай буду проездом в Вологде и хотел бы встретиться. В ответ услышал: "Думаю, лучше нам не встречаться" - после чего сигнал пропал... Что это было, мне не удалось узнать достоверно, но, по слухам, Сашу постигла участь М.Врубеля или Ф.Ницше.
P.P.S.
Что касается кириллицы-латиницы... Название нынешнего опуса я бы, скорее всего, написал так: "Вайл май гитар джентли випс". Да вот решил сделать реверанс проживающему в Лондоне однокурснику Сергею Бендеру, чей портрет со сладкозвучной пловчихой Финского залива прилагаю.