При знакомстве она пристально взглянула в глаза как будто искала в них тайное знание. Марианна была выше и породистее своего мужа; когда про нее позже сказали, что она племянница известного физика Ефима Ессена, я был заинтересован, но не удивлен. Моисей же, с которым мы часто встречались во дворе, был низеньким мужичком с окладистой седой бородой. О себе он рассказал сам – родом из многодетной гомельской семьи, пять братьев погибли в оккупации, пять в рядах Красной армии. Его с матерью вывезли в Сибирь, где он и прожил с ней до переезда уже на старости лет в Америку.
Похоже, что переехал Моисей не весь. О чем бы не заходил разговор, он обязательно ссылался на родные Сибирь и завод. Здесь грибы? Вот у нас грибы были, так грибы. И рыбалка; на озеро зимой выйдешь – картина. Солнце розовое, снег без порока, вода в лунке черная и парит, рядом окуни полосатые лежат, тяжелыми хвостами шлепают. И баня там была от завода, скажу тебе, такую поискать.
Где и как инженер Моисей встретил хирурга Марианну – не представляю. Но их сыну Борису было уже под сорок. Он компьютерный специалист; сам работу нашел и родителей с бабушкой в Америку перевез. Правда устроил не так, чтобы очень. Трехкомнатная квартира в двухэтажном здании не первой молодости. Все удобства, это конечно, но все заметно обветшалое, и слышимость даже неприличная какая-то. Разговаривает сосед за стеной не повышая голоса, а кажется, что рядом с тобой за столом сидит.
Мне эту историю рассказала Тамара, когда я уже считал Моисея если не другом, то хорошим знакомым. Дело в том, что русские, жившие поблизости, по привычке разделились на два полу-враждебных лагеря. Корпоративная этика не позволила бы Тамаре рассказать что нибудь подобное про кого-либо из своих, но Марианна и Моисей для нее были чужими.
Завязка оказалась банальной до совершенства. Старушка-мать сбрендила на старости лет, но сибирское здоровье и передовая американская медицина продлевали ей жизнь до бесконечности. Чем, по правде говоря, сильно портили жизнь супругов; не было никакой возможности поддерживать чистоту, покой и порядок в присутствии совершенно сенильной, но все еще сильной девяностолетней женщины.
Пока в один непрекрасный день Моисей и Марианна не вернулись домой с прогулки и не обнаружили старушку на полу с перерезанным горлом. Великолепно заточенный маленький кухонный ножик валялся рядом. По-видимому, старушка, будучи не в себе, несла куда-то нож и упала самым неудачным образом. По крайней мере так супруги сами рассказали следствию.
У районного прокурора было иное мнение. Он заявил, что упасть на нож и зарезать себя можно только в принципе. Но даже и в этом случае раны будут рваными, а то, что имеется в наличии – это профессиональный хирургический разрез. По температуре тела установили момент смерти как как раз то время, когда супруги отправлялись гулять. Плюс-минус полчаса. Приблизительно в это же время соседи за стеной слышали голоса Марианны и свекрови, но ничего, естественно, не поняли. Отпечатки пальцев на рукоятке ножа были старушкины, но как-то смазаны.
Марианну допрашивали часами, но все без толку. Она стояла на своем; ушли – старушка была жива, вернулись – лежит на полу. От нее отстали, когда Моисей полностью подтвердил ее показания и заявил официально, что в тот день ни на секунду не оставлял жену с матерью одних.
Уже выслушав рассказ Тамары, я случайно встретил Марианну и Моисея в магазине. И как-то так получилось, что мы с Марианной воткнулись друг в друга взглядами. И мне показалось, что в ее глазах что-то промелькнуло; она поняла, что теперь я тоже знаю о происшедшем. Через несколько мгновений с заметным усилием мы взгляды расцепили, но неловкость осталась.
Потом мы конечно проговорили все полагающиеся слова. О погоде. Как уже середина декабря, а снега – нисколечко. А вот в прошлом году совсем по-другому было – только успевай откапываться. О том, как сегодня в магазине малолюдно. О том, что в выходные точно народу будет больше. Поэтому мы и не ходим в выходные, коли можем себе позволить по будням отовариваться. Еще о чем-то говорили. Не говорили только о зарезанных старушках.
Наконец заряд кончился, и мы с облегчением распрощались.
В последующем, я, если видел где Моисея с Марианной, держался поодаль.
Моисея одного я тоже почему-то больше не встречал.