Опус 13.
Нет, ну действительно, когда привыкаешь к чему-то хорошему, потом бывает трудно отвыкнуть. После сформировавшейся лёгкости, комфорта и позитива потом как нахлобучит обратно, будь здоров! Только что уехали мама с мужем, пробывшие в наших пенатах месяц, они помогали с уборкой, готовкой, занятиями с детьми. Теперь всё снова самой. Дома лёгкий беспорядок и едва видимый невесомый налёт неприбранности и запущенности — не хватает времени и рук прибираться. Каждый день, будя пораньше Нику, отводимся в детский сад — сегодня наполовину несла, наполовину шли - она уже тяжёлая, 16-17 кг вместе с одеждой. Идёшь и представляешь себе, будто несёшь велосипед и ей говоришь, ну ты и велосипед.
Мониторю по телефону дистант Сони, езжу подкармливать её в обед. После работы бегом по магазинам и за Никой в садик. То одно, то другое, то третье, то пятое и десятое.
Какой тут феншуй! Ничего, кроме своей же выносливости, спланированности и согласованности действий каждый божий день! Погода за окном лишь изредка радует. Сейчас февраль — наст, ветра, большие перепады температур — зима недаром злится, прошла её пора, весна в окно стучится и гонит со двора. С детьми гуляем до ощущения прозябания, и тогда сразу домой — внезапно набегает-наплывает непреодолимое желание скорее в дом, с улицы, обратно в тепло, комфорт, уютную атмосферу. А не этот влажно-сырой обжигающий мороз февраля! Кожу обдувает, кажется, обдирает, до красна, до крови, прорывая все покровы. Руки на ветру зябнут зараз! По характеру и своим повадкам февраль - самый мужской месяц, такой же суровый, холодный, ветряный и бескомпромиссный. То разбуянится и разойдётся вовсю, то пригреет тёплым ярким солнышком.
Забудьте, что в чём-то , как-то, где-то и с кем-то будет в этой жизни легко — не будет! Всегда нужна работа души, ума, совести. Наносной шарм с оттенком пофигизма, нигилизма, либерализма и инфантилизма не канают. Прикрывая ранимую, истерзанную, трепетную душу, мало к кому тянет и влечёт. Будто застыв, она смотрит, потерянная, по сторонам, не в силах вымолвить и слова, или сделать хоть пол-шага навстречу. Помните, как нас в детстве учили мириться — каждому по шагу навстречу, и руки уже дотянутся друг до друга для рукопожатия. Со временем пришло всё само — и невыносимая лёгкость бытия, и ванильное небо, и розовые облака. Всё не сразу, постепенно.
Очень долго въезжаешь в эту жизнь — и сейчас всё ещё, когда текут слёзы, когда болит душа, не понимаешь, на какую мозоль наступили. Что ты тут, на земле делаешь, для чего и зачем? Кому-то просто и легко жить, кому-то нет. Каким образом нарастили свой панцирь, раковину, роговую оболочку — не ясно. Всё ещё как младенцы многие, нерадивые какие-то, неумелые, неумные. А ещё страшнее, скучающие существующие в этой жизни для галочки или по автомату — очень много таких, хоть про себя и не каждый так подумает. Невозможно, невыносимо, невообразимо скучно бывает жить — хоть вешайся. Только когда уже отрываешься от земли, начинаешь дорожить жизнью. Без всяких шуток, смеха, а без них не мыслю ни дня своего существования. Юмор, как обезболивающее, эпидуральная анастезия всего организма, допинг, наркотик. Он не меняет и не сдвигает сознание, а просто как действующая сила, без которой не выжить.
Кроме семьи, родных, друзей, коллег в моей жизни, как оказалось, существуют ещё и учителя и одноклассники, так как отмечали 25-летие выпуска 20 человек из 26, большая часть, да ещё классный руководитель с нами - вообще песня! Для меня так дорого и зыбко, раз наш педагог младших классов рано умерла, а в среднем звене сменилось два классных руководителя.
А вот с мамой мало чем делюсь — она у меня строгая, порой даже хочется что-то сказать, уже раскрываешь рот и шевелишь языком, а звук из голосовых связок не идёт, потому что вовремя спохватываешься, что она об этом не знает, не в курсе и не должна быть. И вот так всегда и происходит. Сейчас, когда мама с мужем в очередной раз побывали у меня с месячным трудовым и интеллектуальным десантом, стало намного легче. Когда Егор был маленький, а мама жила в Сургуте, или уже в Питере, её помощь воспринималась мной как само собой разумеющееся, их приезды к нам, наши каникулы у них. Теперь же, когда стало ещё сложнее, не с одним, а двумя маленькими детьми, их помощь ценишь ещё больше. Родители далеко, но им можно всё, проживать в любом другом месте, для души, для себя — полгода с нами, полгода у себя, все взрослые люди. Два месяца зимой и четыре летом (а у нас бывает четыре месяца лета?) - в тёплый период приезжают на дольше. Мы с братом делим это время, разделяем на двоих — месяц зимой у него, месяц у меня, два месяца летом мои, два его — прям как в детстве делили конфету или шоколадку. У нас обоих маленькие дети.
Егор в детстве, когда уже немного подрос, но всё ещё был очень маленьким, сразу весил достаточно, к трём годам оформив собой уже около двадцати килограммов. Он тогда выдумал, как легче и лучше нам ходить, так как часто его носить из-за тяжести, его такой неподъёмной тяжеловесности я не могла. Он падал, как колобок, на землю и так катался, и сам отдыхал, и меня не утруждал, правда, немного марался. Ноги его смягчались, он валился на землю, будто прокатываясь в мягком кувырке, а когда поднимался обратно после моих слов «Егор, ну ты что опять катаешься как колобок!», отряхивался и мы шли дальше. Так он мне помогал — уже в этом была его забота и представление, как мне тяжело его носить. Мы рано купили ему средства самостоятельного передвижения — самокат и велосипед, и он ездил сам, упорно, вдумчиво, насупившись, целеустремлённо, понимая, что движет вращением колёс, колёсиков и педалей себя самого, весь свой вес, сам вёз себя. Он с детства всех одаривал спокойной и мирной, какой-то безмятежной и незамутнённой энергией и энергетикой — с ним хотелось общаться, к нему тянуло и манило. А мне он будто говорил этим, ты моя мать, ты меня родила, явила свету. У мужчин свои отношения с сыновьями, они хотят сделать их крепче и выносливее, сильнее, матери же чувствуют даже больше, любые нюансы. Ради своего сына я перекроила себя, всю свою жизнь, поменяв, переделав, распоров и заново сшив по новой!..
С дочками началось всё как снова — так как Егор уехал жить к отцу, и оставшись без него, после Сони у нас появилась и маленькая Ника. Замена Егора, опора и поддержка Соне, хотя она всё ещё говорит, что ей надо Егора, а не Нику! Женщина спасается чадородием, и чем больше детей, тем больше спасения. Без детей у людей детища — работа ли, достижения, посвящение всего себя на благо и во благо всех и вся.
Минуты по утрам все расписаны от и до. Ровно и упорно шагаешь по ним и делаешь всё по плану, продвигаясь к цели. Сегодня мать спрашивала, как справляемся по утрам. Нормально, отвечаю я, всё и более успеваем, укладываемся. Долг наших родителей перед нами выполнен — теперь вернулось, снова настало время нашего.