РОМАНС
Я часто их видела вместе, они гуляли, шли за ручку, в не очень чистой одежде, в каких-то робах, растянутых кофтах, с натруженными, и неотмываемыми от земли, руками. Она сама была похожа уже на мужика, работа крестьянская, да и выпивка, считай, каждый день, в штанах мужских, а дед - и вовсе беззубый.
Гуляли по деревне, после работ, здоровались, довольные, и уже попахивало, самогончиком, или водочкой, что было. Но были они счастливые, шли "за ручку" и собака за ними ходила, Шарик, старая, хромая, огрызалась на прохожих, словно их оберегала от осуждающих взглядов. Хотя, никто и не осуждал, жили да жили, как многие.
- Когда мне песни споёте?? - спрашивала я каждый раз, и каждый раз они останавливались, изумлялись, переглядывались и довольные, отвечали :
- Так обещанного три года ждут...
Подожду, говорила. И на следующий год приезжала по делам своим, и они шли, видели меня, здоровались, и я говорила, жду-жду, готовьтесь. И опять они изумлялись, останавливались, переглядывались..
Хорошие были старики, нетрезвые, добрые.
А деревня-то была красива!! На лугах стояла, как бархатом устлана, и дома ровные, крепкие, наличники подкрашены, сирень облаком тучится, тесно ей в палесаднике. И небо, синее-синее.
И они, по деревне, гуляют.
Только мне историю рассказали, ты говорят, все с ними здороваешься, здороваешься, а ты знаешь, что она за убийство отсидела?
Ох, рассказали... Бабуля-то моя, на гулянке, только сам с фронта вернулся, (и гуляла вся деревня), ножом пырунула сестру свою двоюродную, что та к её Семену липла, висла на нем. Санька, её жених, пропал без вести, вот она и перекинулась на Семена.
А сама Мария, красавица, прождала четыре года, все окна проглядела, и встретила, взялись за руки, наглядеться не могли - рук не разжимали, как наскучались.
А гуляли в избе у Фоминых, так Семён подпил, а сестра липнет, липнет, он и взял её за талию. А Мария увидела и нож схватила со стола, и со всей силы ударила, пырнула.
Дали ей пятнадцать, Семён горевал, проклинал себя, а потом стал с сестрой жить, та поправилась, стала кособокая. Не дождался Марию.
Она пришла, когда, (видать, раньше выпустили), худенькая, молчит, вот ей все ей тут же выложили, порассказали. Она на ферму скотницей, не ищет, ниче, и Семён затаился, тоже замолчал, а потом прогнал сестру, и в ноги к ней, к Марии.
Так и ходят до сих пор вдвоём, за ручку, надышаться не могут.
Вот она, песня-то, и слов не выкинешь, и не добавивишь.
Год назад опять была, здоровались, улыбались, но без Шарика, околел, говорят...