Вчера в обеденный перерыв я расслабился, и, раскуривая трубку, хотел рассказать ребятам что-то забавное о своей собаке, которую недавно мы с дочкой забрали из приюта.
– Моя собака, Смайлик… – начал, было, я.
И вдруг один из молодых сотрудников по фамилии Петровичев резко, как-то так неожиданно, исподтишка, как нож под ребро, всадил:
– Сдох?!
Он подумал, что ловко пошутил, и заулыбался. Я откинулся на спинку кресла. Трубку раскурить не успел, я был убит. Убит наповал гнусной, ржавой пулей в расцвете теплых воспоминаний.
Некоторое время я никак не реагировал. Потом, когда дым от выстрела рассеялся, сказал:
– Ты попал мне в самое сердце, Петровичев.
Он смутился, правда в самую малость, поскольку в его понимании это была всего лишь шутка.
– А знаешь, Петровичев, – продолжил я ровным, бесстрастным тоном, – я постараюсь ответить тебе. Вот, скажем, если бы меня спросили, что лучше: чтобы сдох Петровичев, или моя собака Смайлик? Отгадай, Петровичев, как бы я ответил на этот вопрос.
Петровичев криво усмехнулся:
– Наверное, вы сказали бы, чтобы лучше сдох я, так?
– Нет, Петровичев, не так. – Я в упор смотрел на коллегу и он отвёл взгляд. – Я пожелал бы жизни каждому из тех, о ком был задан вопрос. Но поскольку мой пёс Смайлик гораздо ближе и дороже мне, чем Петровичев, то Смайлику - долгой жизни и доброго здоровья, а Петровичеву просто, чтобы не сдох.
Повисла неловкая пауза. Я заметил, что все, кто был рядом притихли и смотрят на нас.
– Спасибо на добром слове, Александр Евгеньевич... – Петровичев попытался выдавить подобие улыбки, но вышла вымученная гримаса.
– Пожалуйста. Но учти, Петровичев, что от меня это были последние добрые слова в твой адрес.
Он перестал, наконец, улыбаться и неожиданно вспомнил, что ему надо срочно сходить за документами в делопроизводство.