юмористический рассказ
Что говорит жена мужу, когда возвращается с вечеринки? Она ему говорит два слова. Одно слово обозначает инструмент, а второе слово обозначает название душастой травы. Он ее спрашивает: «Как погуляла?» Она ему отвечает: «Пила и мята».
Так вот в этом рассказе речь пойдет о пиле.
В социалистические времена люди, работавшие на заводах, фабриках и предприятиях, выносили со своих предприятий все, что могли. В условиях повального дефицита в магазинах, на заводах имелось все. И тогда этих людей называли несунами. На выходе стояла охрана, стояли высокие заборы с проволокой с охранными системами и все равно несли, перли все, что нужно. Это был такой национально-социалистический вид спорта - перлинг. Начальники выписывали пропуска и вывозили с завода необходимое под видом каких-то работ. Подчиненные тащили незаметно и исподтишка. Каждый находил свой способ. Время всеобщего дефицита стимулировало одно: воровство и спекуляцию. Время капитализма стимулировало то же самое, но в очень крупном, государственном масштабе. И на рубеже социализма и капитализма зарплаты стали задерживать или не платили совсем. И все думали, как сделать так, чтобы день не прошел зря. Даже появился новые термины и выражения. Приходил человек в отдел и спрашивал полушутя: «У вас ничего скоммуниздить нельзя?» И у него спрашивали: «А чего тебе надо?» Тот разумно отвечал: «А чего у вас есть?» И тогда ему что-нибудь предлагали. Ищущий человек что-нибудь да находит. К тому же люди помогали для всеобщего и обоюдного удовлетворения.
У нас был один сотрудник. Звали его Женя. Фамилия у него тоже была, но я его не буду называть. За глаза его звали Циркулем. Он был высокого роста, худой и злой. Ходил на длинных ногах, как циркуль. Если разозлится кулаком так по ребра заедет, что мало не покажется. Строили они с братом дачу. И решил он вынести с завода двуручную пилу. Наточил ее как следует на свою голову, так сказать, не зная, на кого собственно пилу точит и приготовился выносить. А как выносить не знает. Как выносили что-то с работы рабочие, инженеры и служащие? По мелочам обычно засовывали нужное в карманы, за пазуху, в портфели, сумки и выносили. Могли, конечно, остановить в проходной и попросить предъявить, но могли и не остановить. Так вот этот Женя долго думал, как ему вынести пилу. И вот настал день, когда оттягивать это примечательное событие он дольше не мог. Хорошо, что роста он был отменного. Поэтому засунул пилу одной стороной в брюки, а другую сторону спрятал под рубашку. И с одной стороны пила опускалась под брюками ниже колен, а с другой стороны упиралась чуть ли не в подбородок. Расположил он так пилу под одеждой и пошел. А там еще до проходной протий нужно было метров пятьдесят. По лестнице спускаться с третьего этажа и от двери корпуса до проходной пройти. Я пошел с ним, потому что он попросил меня его прикрыть от охранников, когда через проходную проходить будет. Но он сделал две ощибки. Во-первых, наточил пилу как следует до того, как собрался ее вынести. И, во-вторых, засунул пилу в брюки так, что ее зубья оказались повернутыми не во внешнюю сторону, не в сторону брюк, а в сторону бедра, его мужского достоинства. И вот идет он к проходной и глаза у него потихоньку начинают расширяться и на лоб лезть. Я то сначала ни о чем не догадывался, не понимал, что происходит. Смотрю, а у того лицо начало меняться, и чем дальше он идет, тем больше лицо меняется. Оказалось, он шел к проходной, естественно двигал ногами, а пила между тем начала делать свое коварное дело, то есть пилить. И вроде ему вернуться нужно, потому что так выносить опасно из-за членовредительства и потери здоровья. Но он же половину расстояния прошел и возвращаться жалко. И ему теперь получается все равно куда идти, потому что пила делает свое дело, как только он ногой шевельнет, в какую бы сторону ни пошел. Он уже и хромать начал, и лицо невозможно морщит. И, когда мне стало понятно, что с ним происходит, я потихоньку начал смеяться. А ему, Жене Циркулю не до смеха. Он того и гляди ногу и еще кое-что себе перепилит. Он кривится, морщится, сердится на меня, потому я могу ему всю операцию сорвать, и просит, чтобы я его все-таки прикрыл от охранников. Но я уже сам сдерживаться не могу, исхожу дурацким смехом и ничего с собой поделать не могу. Подошел он к проходной в полном недоумении, потому что вперед идти не может, а назад нельзя. Сила воли у наших людей, небывалая была. Особенно, если они чего задумают. Не одну войну выиграли. На амбразуры бросались. А тут какая-то пила. Ранения возможны. Но что это по сравнению с задуманным. Женя как раз из таких был, целеустремленных. Подходит он к проходной, глаза у него на лоб залезли и стоит, слово язык проглотил, сказать ничего не может и дальше двинуться не получается. Охранник на него смотрит и не поймет в чем дело. Женя остановился, стоит и с места тронуться не может от боли. Того и гляди чего-нибудь лишится. И нужно выбирать либо дальше идти и ноги с мужским достоинством лишиться, либо охраннику во всем признаваться, отдавать пилу и двигаться домой или в больницу. Стоит он, ни туда, ни сюда. Народ сзади подпирает, шуметь начинает, а он застыл от боли. Охранник спрашивает: «Что вы остановились?» Тот ответить ничего не может. Покраснел, вспотел, морщится и молчит… Тот ему говорит: «Вам плохо? Скорую вызвать?» Женя стоит, рукой за вертушку пропускной кабины держится, чуть не падает и боится сознание потерять. Он точно соображает, что «скорая помощь» приедет и найдет причину того, отчего ему плохо. Не сразу найдет, но найдет. Нащупает или брюки расстегнет и найдет. И тогда охранник его поймает и получит премию, а он Женя премию, наоборот, не получит и пилу потеряет. А на его премию можно три такие пилы купить, если конечно в магазине найдешь. И Женя стоит, терпит и переживает свое состояние. Охранник ему говорит: «Что вы стоите? Проходите быстрей…» А тот не может… Я ему говорю: «Давай, проходи». И подтолкнул сзади. Тогда Женя собрался с силой и на одной ноге попытался проскочить мимо охранника. Но и так пила все равно работает, пилит. Чудом он миновал вахтера. За проходной я от смеха чуть не падаю. Он на меня злится и кулаком грозит. Я понял, что могу попасть ему под горячую руку и быстро пошел дальше, гогоча и кудахтая сдержанным смехом. Как тот добрался домой, не знаю. Правда, потом он несколько дней хромал. Почему он хромает, я его уже не спрашивал, понимая, что по шеям надавать может.