"А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого"
(Матф. 5 ,33-37)
Утро. Ольга лежит в постели, закинув руки за голову, пытается истолковать ночное сновидение.
Обычно сны свои она делила на три категории: вещие, пустые и от лукавого. Сегодня ей точно снился вещий, и она горела желанием немедленно пересказать его мужу, который мирно спал рядышком, иногда всхрапывая, по-видимому, просыпаться в ближайший момент времени не собирался. Ольга вытащила из наперника перышко и пощекотала ему в носу. Ивана чихнул, открыл глаза:
- Что это, Оль, медведь в лесу сдох?! Чтобы ты и в постели нежилась!
- Иван, сегодня мне приснился вещий сон, из которого я поняла, где будут жить наши дочки, - и не дожидаясь его реакции на данное сообщение, продолжила, - вот вижу я, мчится мимо меня бурная широкая река, а от нее отходит заводь небольшая мелкая, вода в ней теплая и такая прозрачная, что видны камешки, лежащие на песчаном дне и мелькающие туда-сюда мальки. Стою я в этой заводи, а возле меня, две рыбки плещутся. Та, которая побольше размером слегка на удалении от меня, а меньшая, так и шныряет возле моих ног и все норовит ротиком их коснуться, как будто играет со мной. Спустя какое-то время большая рыбка хвостиком по воде ударила и поплыла в направлении Москвы, - Ольга махнула рукой в левую сторону, - и вижу я в небе Кремль со звездой. Маленькая рыбка еще какое-то время находилась возле меня, а потом поплыла в северном направлении, как от нас к Ленинграду ехать. И вижу я в небе Зимний дворец. Разгадала я свой сон так: Лиза наша будет жить в Москве, а Варя в Ленинграде.
- Оль, ты ведь ни Кремля, ни Зимнего дворца в реальной жизни не видела, как же ты их узнала во сне, - смеется Иван, - нет, я вовсе не против того, чтобы мои дочки столичными штучками стали, но ты им этой чепухой головы не забивай.
- Я же на картинках видела и то, и другое изображение, - сердится Ольга на мужа,- я тебе говорю, это вещий сон. Я ведь и про тебя во время войны все из сна узнала! Знала, что ты вернешься ко мне, хотя и с тяжелым ранением. Я же тебе рассказывала!
- Ладно, ладно! Пусть этот сон твой будет в руку, давай вставать и так залежались.
В это самое время “меньшая рыбка“, накануне отправившаяся в поход со своим классом, разыскивала потерянный кед, который после ночного сна в палатке как сквозь землю провалился. Все мальчишки и девчонки уже отправились к ручью умываться и заодно набрать воды для приготовления завтрака, а Варя стояла возле палатки в плачевном состоянии, у нее была обута только одна нога. Из леса с охапкой хвороста вышел учитель истории, Петр Андреевич.
– И что это мы стоим в гордом одиночестве, - произнес он, окинул ее взглядом, - никак кед потеряла? Ну, давай искать вместе будем.
- Бесполезно, он как в воду канул, исчез бесследно.
Но учитель не сдавался. Он выбрал из кучи хвороста самую длинную палку и принялся шурудить ей под брезентовым основанием палатки и к великой радости Вари обнаружил там ее пропажу.
- Ой, спасибо вам, Петр Андреевич! Чтобы я без вас делала?! Ну, я побежала.
Варя мчалась по тропинке, петляя как заяц, надеясь вот-вот увидеть одноклассниц и ручей, до которого уже было рукой подать, но вынуждена была сначала замедлить бег, а потом и вовсе остановиться, заметив в нескольких метрах от себя старшего из братьев Котловых, который явно преднамеренно преграждал ей путь. Слева от него на поляне стояла группа мальчишек, Котел младший, Огурец и Вовка Роженцев, они что-то бурно обсуждали. Варя прислушалась и поняла, что против нее замышляется преступление. Эти трое решили бросить жребий на спичках, кто из них будет ее первым в жизни мужчиной. Поняв смысл происходящего, она хотела повернуть вспять, но тут же исключила данный вариант спасения, поняв, что не убежит от них, замерла в напряженной позе, внутренне сжавшись как пружина. Она не отрывала взгляда от стоявшего посреди тропинки Котла и в то же время четко фиксировала боковым зрением все происходящее на поляне. Заметив, как из тени огромного дерева показалась фигура человека, присмотрелась:
– Саша Савченко!
—Я буду сражаться как лев с каждым, кто посмеет приблизиться к ней. И только, если вы убьете меня или привяжите к дереву, только тогда вы сломите мое сопротивление, - произнес он.
–Ты что, тоже втюрился в нее, - презрительно произнес Огурец.
–При чем тут втюрился! Просто я не собираюсь провести лучшие годы своей жизни на нарах.
–Какие нары?! Мы же несовершеннолетние, это раз, и во вторых, Зема сказала, что после всего этого Крюк на ней женится.
–Крюк вступил в сговор с Земой, - Варе, которая до этого момента наблюдала за происходящим так, как будто оно не касалось ее, вдруг стало страшно, капельки пота выступили на лбу.
–Зема сказала! Она кто, судья?! Несовершеннолетние?! Тебе уже 16 лет, а этим двоим, - Саша кивнул головой в сторону Котлов, - и того больше. До восемнадцати лет посидите в колонии для несовершеннолетних преступников, а потом в тюрягу к взрослым загремите, оставшийся срок отбывать, лет так двадцать. Крюк женится! Его здесь и в помине нет, он же не участник будет, чтобы на себя взять то, что вы тут натворить собираетесь. Зема сказала! Думать своей головой надо! А знаете вы, что на зоне с такими молодцами делают? – Саша начал говорить шепотом, слов его уже было не разобрать.
Стоящему на тропинке Котлу, по-видимому, очень хотелось узнать, что же с ним произойдет в дальнейшем. Он сдвинулся с нее на пару шагов, потом еще немного, повернув голову в сторону говорившего, весь обратился вслух. Этого было достаточно, пружина развернулась и на огромной скорости пролетела мимо него. Мгновение и Варя услышала голоса одноклассниц, переведя дух за кустом, спокойно, чуть покачивая бедрами, подошла к ручью, умыла лицо и принялась жадно пить воду. Зема пристально осматривала ее.
–Ну, ты и любитель поспать, - произнесла она с ехидцей в голосе.
Варя решила не накалять обстановку и миролюбиво ответила, впервые обратившись к Земе по имени:
–Жень, я просто искала свой кед и если бы не Петр Андреевич, то не знаю вообще, чтобы я делала.
–Тебе кед нашел Петр Андреевич?! – почему-то разозлилась Зема.
–Да, именно так. Разве ты не понимаешь, что он несет ответственность за каждого из нас. И, если не дай Бог, что-то здесь произойдёт неординарное, ему мало не покажется, запомни это.
Девочки двинулись по направлению к лагерю. Варя твердо решившая сесть на хвост Гальки Орловой, не отходить от неё ни на шаг, вцепилась в канистру с водой, которую та держала в руке.
–Это спасет меня днем, а еще впереди две ночи. Даже, если я буду спать в кедах, Зема снимет их у меня спящей. Что делать, как спастись, - думала она по дороге к лагерю, слезы наворачивались на глаза, - как бы я хотела оказаться сейчас дома, рядом с мамочкой.
Завтрак готов. Участники похода придвинулись к костру, намереваясь поесть, и лишь Варя в стороне от всех копалась в своем рюкзаке, делая вид, что что-то усердно в нем ищет. Наконец оторвавшись от этого занятия, она подняла голову, и вдруг в просвете между деревьями заметила несколько женщин, которые на лугу сгребали сено в копны. Недалеко от них стоял грузовик.
Варя догадалась, что это колхозницы копнуют высохшее сено после первого покоса травы, готовясь отвезти его к месту хранения. Отбросив в сторону рюкзак, она поспешила к ним:
–Здравствуйте, скажите, пожалуйста, вы из какой деревни будете?
–Со Слободы, - ответила ближайшая к ней женщина.
–Со Слободы! - восторженно повторила за ней Варя, - а знаете ли вы Ульяну, которая живет на повороте дороги к кладбищу, у нее еще дочка Маруся? Это двоюродная сестра моей матери.
К тетке Ульяне она заходила с матерью один раз в году, когда ездили они на Радоницу поминать деда с бабой на кладбище, но фамилию ее не знала, поэтому и упоминала в разговоре мелкие подробности, чтобы подтвердить правдивость всего сказанного.
–А кто же твоя мать будет?
–Может, вы и знаете ее, она родом из Слободы, Ольга Завизина.
–Ольга Завизина! Дык кто ж ее не знает?! А ты-то, что хочешь?
–Возьмите меня, пожалуйста, с собой до вашей деревни. Мы здесь в походе с классом на три дня, но я себя не очень хорошо чувствую, чтобы еще две ночи в лесу провести. Я у тети Ули переночую, а завтра утром домой уеду на рейсовом автобусе. Он ведь в Рославль по будням только утром ходит?
—Бабы, это Ольги Завизиной дочка, просится с нами до Слободы доехать, у Ульки погостить надумала. Возьмем? – обратилась женщина к своим подругам.
–А чего же не взять, - хором ответили они.
–Я сейчас, только вещи свои заберу, да учителя предупрежу.
–Не торопись, еще сено в машину загрузить надо.
–Нет, уж я вас лучше тут, на лугу подожду.
Утром следующего дня Варя ехала в автобусе и думала о том, как ей крупно повезло, что с ними в поход отправился Саша Савченко:
– Каким образом он оказался с нашим классом, он ведь в техникуме учится?! Может его Серега попросил или случайное совпадение?
Затем она представила стоящего на тропинке Котла, вид которого вызывал у нее всегда странные ощущения, позволившие прийти к выводу, что не труд сделал из обезьяны человека, а деградация личности превратили человека в обезьяну. Узкий лоб, заросший по бокам волосами до самых бровей, нависающих над маленькими, глубоко посаженными глазами, широкие желтые зубы с явно выдающимися вперед клыками, длинные до колен руки и косолапая походка свидетельствовали в пользу этой теории, которая в корне отличалась от Дарвиновской.
Скорее всего, считала Варя, произошла на планете Земля какая-то глобальная катастрофа, и изнеженные цивилизацией люди оказались в условиях им непривычных, без возможности укрыться от непогоды и добыть огонь.
Проводила она и эксперимент, пытаясь получить искру с помощью трения. Вставляла палочку в сделанное заранее углубление на плоской дощечке, вращала ее между ладонями, надеясь, что древесная пыль, образовавшаяся в результате этих действий, непременно воспламенится. Но к великому своему разочарованию вместо древесной пыли добыла она лишь волдыри. И даже лупа, якобы случайно оказавшаяся в кармане у кого-то из выживших людей не помогла. Сколько времени не держала она ее на солнце над куском дерева, долгожданный дымок так и не появился. Варя сделала заключение, что тем несчастным «везунчикам» оставалось только одно, отыскивать для пропитания коренья и насекомых, прятаться от стужи в земляных норах и постепенно дичать.
С такими мыслями добралась она до своего дома. Обняла, открывшую ей дверь мать.
– Варя?! Что так быстро, ты ведь три дня собиралась в походе быть?
– Да, скукотища там неимоверная, - первый раз в жизни утаила Варя правду от неё, не рассказала истинную причину своего возвращения. Чуть позже, уминая за обе щеки завтрак, сообщила она матери как бы, между прочим:
– Я в девятый класс решила не идти учиться, в техникум буду поступать.
– В техникум! А в какой и, что так вдруг? Ты же собиралась десятилетку закончить?
–Передумала. В индустриальный пойду, в Клинцах, в Брянской области, на специальность «Холодильные установки». Туда Лиза в прошлом году поступала. И вовсе не вдруг! Представь себе, три года я хожу в эту школу по шпалам, каждый день по пять километров в общей сложности. Ты не замечала, что я из-за этого на каждом шагу слегка подпрыгиваю? Кто-то из начальников с бухты-барахты, провел линию на карте города и, не спрашивая ни у кого согласия, приказал проживающим за этой чертой ученикам ходить в назначенную им школу. А ведь до прежней моей было всего 15 минут ходу! Но это еще мне повезло! Представь себе, что некоторые мои одноклассницы добираются до места учебы на двух автобусах, тогда как у них под носом это место имеется. Что скажешь?!
– Ходить пешком полезно для здоровья, - произнесла Ольга, хотя в душе она была согласна с дочерью и тут же вернулась к прежней теме,- Варя, ну какой из тебя мастер по установкам?! Ты и молотка в руках не держала никогда!
–Мам, при чем тут молоток?! Все, я поеду поступать именно туда и точка.
–Поезжай, поезжай, я знаю тебя не отговорить, но с одним условием, найди себе подружку для поездки, одну я тебя не отпущу. Попрактикуйся экзамены сдавать, пригодится в дальнейшей жизни, но я точно знаю, что ты там не будешь учиться.
–А, что тут искать?! Лёлю Додолину позову с собой. В девятый класс ее не возьмут, потому что слаба она в математике. Куда ей деваться?!
–Так, а как же она экзамен в техникум будет сдавать?
–Как, как? Я ей решу.
–И учиться за нее будешь?!
–Время покажет, главное поступить.
На следующий же день документы двух будущих абитуриенток почтой отправились по назначению.
И пока оставалось еще достаточно времени до сдачи экзаменов в техникумы Варей и Лизой, Ольга решила посетить всей семьей родину Ивана, Белоруссию. Те места, где провела она самые счастливые месяцы своей довоенной жизни и самый тяжелый ее период, военный. Во первых по причине того, что уже давно она собиралась установить на могиле своего сына крест. И хотя умер он не крещеным, твердо верила Ольга, что Господь, зная ее намерение, что она обязательно крестила бы Казика, но война и отсутствие священников помешали этому осуществиться, принял его в Свои обители, как ангела. Во вторых собиралась она в следующем году на пенсию выходить, принялась документы оформлять, а трудового стажа мало оказалось. Вот и подсказали ей знающие люди, что надо взять справку, подтверждающую ее нахождение во время войны на территории партизанской зоны. Да и Иван уж давно поговаривал, что хочет повидаться со своей родней, с которой хотя переписку и поддерживал, но не имел встречи с самого начала войны.
И уже собрались ехать и день наметили. Как вдруг, перед самым отъездом, из Бреста от Ксении срочная телеграмма пришла.
–Немедленно выезжай, ты мне нужна.
Ольга сразу же в путь засобиралась. Иван распсиховался:
–Я от командировки в Десногорск отказался, поехать на строительство атомной станции очередь стоит, а ты по первому зову, даже не разобравшись в причине, к сестре мчишься. Когда им всем надо, то ты безотказная, а когда тебе помощь понадобится, никто даже палец о палец не ударит! Попомни мои слова.
Скандал в семье, неожиданно приходится откладывать такую долгожданную поездку. Иван решил попытаться вернуть упущенные возможности в Десногорске. Уходя из дома, так дверью хлопнул, что чуть стекла из окошек в веранде не выпали.
Ольга бежит к сестре Анне, хорошо, что недалеко бежать, метров 200 не более. Просит ее побыть на хозяйстве и за дочками присмотреть, пока она в Брест съездит, а на это, по ее предположению не менее четырех суток уйдет.
Перед самым выходом на вокзал дала Варе незаметно знак, чтобы отошла в сторону для тайного разговора.
– Варя, ты за Лизой присматривай. Она сейчас в таком возрасте, хочется ей с парнями встречаться, а она, сама знаешь, какая скромница, любой обидеть может. Ни на шаг от неё не отходи!
–Ладно, мам, поезжай спокойно, не отойду - произносит Варя, польщенная доверием матери.
Такой же знак, кивок головой, последовал и для Лизы, чуть погодя.
–Лиза, ты за старшую остаешься в доме. За Варей присматривай, ты знаешь, какая она шаткая, глаз с нее не спускай, и к реке даже близко не подпускай!
–Ладно, мам, не волнуйся, не спущу. Присмотрю и за Варькой, и за домом, будь уверена во мне.
Ну, кажется, всем приказы отданы, пора в путь.
Лизу приходила Галя Голяковская звать прогуляться вечерком, но Лиза отказалась, объяснив отказ отсутствием родителей и необходимостью заниматься домашними делами. Варя тоже нашла уважительную причину, чтобы отложить общение с друзьями.
Время текло спокойно и размеренно, как вдруг, ближе к вечеру третьего дня после отъезда Ольги, в окно веранды постучался Сашка Сосницкий, известный в Рославле ловелас. Он работал наладчиком оборудования в Лизиной смене на шпагатке (шпагатной фабрике), считался ближайшим другом Пети Могилевского, два сапога – пара.
–Лиза, - взмолился он заплетающимся языком, - приюти меня где-нибудь, пока я протрезвею, выпил лишнего, ноги не держат, не валяться же мне на дороге.
–Вот еще, что придумал! Тебе, что здесь ночлежка, топай отсюда, не придуривайся, - заволновалась Варя.
–Ну, ты же видишь, что его ноги и правда не держат, пусть у нас на чердаке переночует, - возразила Лиза.
–Ты, что Лиза, с ума сошла?! Родители сеном с какой-то стати чердак завалили в этом году, а если он покурить надумает ночью?!
Но Лиза, на правах старшей, решила по своему, полезла на чердак вместе с Сосницким, чтобы он не дай Бог пожар не устроил. Варе ничего не оставалось делать, как только следовать за ними.
–Так, Сосницкий, - произнесла она, - быстро вывернул карманы, и я лягу между вами.
Варя понимала в глубине души, что появление Сосницкого у них не случайность, что над Лизой нависла опасность.
– Что делать?! Не кричать же с чердака на всю улицу, помогите.
Сначала, она хотела привязать Лизу пояском от платья к себе, но тут же прогнала эту бестолковую мысль. И тогда решив напугать Сосницкого, повернулась к нему лицом, произнесла, понизив тембр голоса, для придания ему взрослости:
–Слушай Сосницкий сюда, если ты, хоть пальцем прикоснешься к моей сестре, нет, если ты, хоть шелохнешься в ее направлении, я утром разыграю такую сцену, что ты сядешь на нары. Я разорву свое платье и скажу, что ты воспользовался не только моей сестрой, но попытался еще и меня совратить, несовершеннолетнюю! Поэтому слушай Сосницкий сюда, в твоих интересах проспать ночь глубоким сном, - Варя вспомнила слова, который произнес Савчеко Саша, там, в лесу, когда не позволил дуболомам из ее класса сломать ей жизнь, - иначе будешь ты кукарекать на зоне лет двадцать. А что я хорошая актриса, тебе может Лиза подтвердить.
Варя, сделав все, что было в ее силах, уснула. Перед засыпанием в голове ее промелькнула мысль, что если бы не случилась с ней та, неприятная история в походе, то и Лизу она не смогла бы обезопасить сегодня:
–Причинно-следственные связи, - прошептала она засыпая.
Сон сморил и Лизу, а спустя какое-то время звучно засопел Сосницкий. Между тем, Ольга вернулась из поездки от сестры на день раньше, чем планировала. В пятом часу утра, вошла в свой дом и увидела только Анну, которая спокойно спала на их с Иваном кровати.
–Нюра, - вскричала взволнованно она, будя свою сестру, - где же мои дочки?! Вот и оставляй тебя за охранника!
– А я почем знаю, где они, ведь не маленькие! Вечером тут были.
Ольга в панике обежала вокруг дома раз, потом другой, осмотрела весь сад. Где искать, куда еще бежать?! Случайно взглянула на дверцу чердака.
–Открыта, - поднялась по лестнице и на мгновение оторопела.
Такая картина не могла присниться ей даже в самом страшном сне. Отойдя от потрясения, она тихонечко подошла к незнакомому молодому человеку, склонилась над ним и похлопала по щеке. Сосницкий проснулся и уставился на нее. Ольга, приложив палец к губам, направилась к выходу с чердака, маня его рукой за собой. И он, не произнеся ни слова, как под гипнозом спустился вниз по лестнице во двор и тут же оказался зажатым в углу между стеной дома и верандой. Путь к отступлению ему преграждало коромысло.
–Ты кто? Как ты оказался у меня на чердаке? Говори правду и только правду, это в твоих интересах.
Сосницкий смертельно побледнел, страх явно отражался в каждой черточке его смазливого лица. Ольга про себя отметила:
– Хлипкое создание.
А он был так потрясен всем происходящим с ним, что не смог толком ничего объяснить и только повторял одно и то же:
–Мы с Лизой вместе работаем, и вот я, и вот мы…
–Значит ты, пришел к Лизе, решив воспользоваться моим отсутствием, только потому, что вы вместе работаете? Забрался ко мне на чердак и улегся спать с моими дочками по этой же причине?! Кто сказал тебе, что она осталась в доме без родителей, - спросила Ольга и подвигала коромысло для убедительности, - выкладывай все как на духу. Это в твоих интересах, от этого будет зависеть, что я сделаю с тобой сейчас.
–Я был в гостях у своего друга, он женат на Василевской Вале, вы ее, наверное, знаете, по соседству с Галькой Голяковской живет, подругой Лизы. Мы немного выпили, а потом пошли к Голяковской домой, решили поиграть в карты, в подкидного дурачка. К нам присоединилась ее мать, и во время игры, смеясь, она обратилась ко мне:
–Ты говорят еще тот хват, не знаешь отбоя от девок, не нашлось ни одной не сговорчивой!? А вот Лиза Вайцева тебе не по зубам, небось?! Давай об заклад биться, если ты ее уговоришь, она сегодня дома одна, я тебе литр водки ставлю. При всех обещаю и протянула мне руку, и велела другу моему, чтобы он руки наши разбил. Пари мы так заключили, что мне оставалось делать, вот я и пришел к Лизе.
Ольгу обуял такой сильный гнев, какой испытала она последний раз в больнице, когда обрек ее Лизу на смерть бездарный хирург. Она ощутила, как и тогда, появление горячего шара в груди, который начал медленно двигаться вверх по направлению к горлу. Вместе с ним в такие моменты росла в ней физическая сила, Ольга уже чувствовала ее прилив. Еле сдерживая себя, чтобы не наброситься тот час на Сосницкого, она громко произнесла:
– Значит, ты пришел сломать жизнь моей дочери за литр водки?! Ну, ты парень промахнулся! То, что я сделаю с тобой, это мелочь по сравнению с тем, что было бы, окажись на моем месте ее отец. А теперь беги, так быстро беги, как только сможешь, догоню, убью!
И Сосницкий побежал, Ольга метнулась за ним, не выпуская из рук коромысло. Вверх по косогору, по насыпи над железной дорогой, мимо трех улиц, до стены стеколки (стеклозавода). Если во время бега он сбавлял скорость, то непременно слышал за своей спиной:
– Шибче, шибче беги, я рядом!!!
И он бежал с пеной у рта, бежал, так как никогда не бегал в своей жизни. Его прокуренные легкие, пропитый мозг бастовали, казалось еще немного, и он бездыханным свалится на землю. Наконец спуск к железной дороге. Сосницкий скатился по стежке вниз, присел на корточки, позывы на рвоту выворачивали его внутренности. Ольга осталась стоять на вершине косогора, огненный шар покидал ее тело, а вместе с ним уходили и сила, и гнев. Она оперлась на коромысло и прокричала:
–Сосницкий, если ты меня слышишь, кивни головой, - и он кивнул, - запомни, больше никогда в жизни ты не подойдешь к моим дочкам, а если увидишь их где-нибудь, то обойдешь стороной за пять метров! Ты понял меня, кивни головой, - и он опять кивнул, выражая полное согласие со сделанным ему предложением.
Ольга, медленно переставляя ноги, побрела к своему дому, думая о том, как же велика, оказалась у Маруськи Голяковской обида за произнесенные 15 лет назад слова в ее адрес, что желание отомстить ей, перекинулось теперь на Лизу:
–Черт дернул меня за язык тогда, намекнуть на ее утехи с немецкими солдатами во время войны, а теперь вот дочке приходится отвечать за мою несдержанность. Да и было ли это, может молва. Все гордость проклятая! Надо было сдержаться, молча снести ее издевки, сколько бы неприятностей избежала, - сожалела мысленно Ольга, - забыла я народную мудрость, что в добрый час хорошо молвить, а в худой лучше промолчать.
Лиза спустилась с чердака первой, позавтракала. Ольга ни о чем не спросила ее, и она успокоилась, решила, что Сосницкий покинул их дом до прихода матери, но Ольга ждала пробуждение Вари:
–Ну, рассказывай, дочка, как это ты оказалась спящей рядом с незнакомым мужчиной?
–Мам, какой это незнакомый мужчина?! Это Сосницкий, работает вместе с Лизой, - и Варя все рассказывала матери без утайки.
–Молодец!- произнесла Ольга, выслушав её рассказ.
Получить от матери похвалу всегда приятно.
–Ну, а что там, в Бресте стряслось?
–Да Эдик связался с плохой компанией, дело до суда дошло. Но ты, же знаешь вашу тетушку, она ради детей своих горы свернет. Сейчас все более или менее утряслось, - не стала Ольга раскрывать подробности случившегося.
–Вот только, мам, я не понимаю, а ты-то, зачем ей нужна была?!
–Как зачем?! Она человек горячий, кто ее охолаживал бы в нужный момент, да и в милицию нашу одной ходить опасно, пойдешь и не вернешься, если права качать начнешь. И вообще, в такую минуту поддержка близкого человека ох как нужна!
–Ой, мам, что ты говоришь?! Из милиции не вернешься! Это тебе не времена Сталина!
–Варя, Варя! Что ты еще в жизни этой понимаешь. Забыла, как с твоей тетей Надей обошелся следователь?! Бандита оправдал и хоть бы что! Нет, Варя! Запомни, от царей далей, голова целей.
Через неделю Иван вернулся с Десногорска, можно было, отправляться в Белоруссию. Ехали долго с пересадками, наконец, переправившись через озеро, оказались в той части дороги, откуда в 1941 году услышала Ольга звук взрыва от сброшенной фашистским самолетом бомбы на заполненный стариками, женщинами и детьми паром, покинутый ей минутами раньше. Горькие воспоминания наполнили ее душу, и она молчала до самой Новки. Подошли к дому Дарьи, которая не сразу признала их, а признав, расплакалась:
–Ольга, ты ли это?! А я уж и не чаяла с тобой свидеться.
И пошли воспоминания из тяжкой поры военной, как в лес бежали и в жару, и в стужу от карателей прятаться, потом вспомнили людей, давно ушедших в мир иной и, наконец, вернулись в настоящее время. Ольга про дочь ее, Анечку расспрашивать принялась. Узнав, что она сына своего Казимиром назвала, умиленно произнесла:
–Анечка, нянюшка наша дорогая, пусть помогает ей Бог, не забыла моего мальчика.
Остались на ночь у Дарьи, а утром взяв у председателя сельсовета нужную справку, направились к кладбищу. Ольга место захоронения Казика нашла сразу же. Пока Иван поправлял могилку сына и устанавливал крест на ней, Варя осматривалась вокруг.
Могильные холмики, вросшие в землю, свидетельствовали о давности захоронений. И в то же время все они, покрытые короткой зеленой травой без единой сухой былинки, казались ухоженными. Почти у каждого из них росло дерево, береза или липа, абсолютно прямое и очень высокое. Чтобы увидеть лиственную крону, нужно было сильно запрокинуть голову, что Варя и сделала. Деревья там, в вышине, печально качали головами, и казалось, что пытаются они поведать ей что-то тайное, известное только им. В душе ее появился мистический страх, она взяла мать за руку:
–Смотри, мам, ни одного свежего захоронения на таком большом кладбище. А кто же тогда присматривает за ним, ни кустов, ни сухостоя, даже прошлогодней травы не видно!
–Эти могилы в большинстве своем с военной поры. Сколько тут народу лежит, тьма! И очень много детей! Кто следит за кладбищем, сказать не могу. Может это сама природа все так устроила чудесным образом.
Варя не произнесла больше ни слова. Ей хотелось быстрей покинуть это место печали и скорби.
Мать достала из сумки скатерть и покрыла ей могилку Казика. Помянули его блинами, конфеты и печенье оставили под крестом.
–Оль, смотри, сколько времени идем, а ни одной живой души не встретили! А помнишь до войны, телегам разъехаться невозможно было. То ли в город все перебрались, то ли война так народ извела!?
– Конечно, в город при Хрущеве много молодежи бежало из деревень, спасался каждый как мог от беспредела того. Но все же я думаю, что людей наших во время войны погибло значительно больше, чем принято говорить. Возьму примером мою деревню Слободу, с фронта вернувшихся мужиков по пальцам можно пересчитать! Вряд ли мы теперь наверстаем упущенное, да и родят сейчас чаще всего двух, ну трёх детей, а раньше семьи в деревнях какие были?! Восемь, девять человек - это уж как в законе. Нет, не заместить уж нам погибших, не восполнить не родившихся. Проклятая война!
И хотя родственников у Ивана было, как говорится раз, два и обчелся, но расстояния между ними были значительными. Лишь к вечеру добрались они до деревни Дряжено, где жила со своей семьей его двоюродная сестра Галя. В этой же деревне обосновался в свое время овдовевший отец его с новой женой. И то, что умерли они оба от голода во время войны, знал он со слов Ольги, которая в свою очередь узнала об этом от странницы, случайно пришедший в Новку в поисках еды и ночлега. Весь следующий день пытался он расспрашивать людей о могиле отца, но никто ему путного ничего сказать не мог в силу отсутствия старожилов.
–Не ищи ты дядя Ваня, - Галя называла его дядей из-за большой разницы в возрасте, - то, чего найти нельзя. Слышала я, что умерших сваливали в траншеи и закапывали всех вместе люди, которые еще могли двигаться. Холод, голод, тиф, каратели жителей деревни извели почти под корень. Куда же вы дальше направляетесь, - перевела она разговор на другую тему.
–Сначала мать твою навестим, тетушку мою Анну. Она, да бабушка Пелагея вырастили меня, я же без матери девяти дней остался. Вот отрез шерстяной ткани везу ей на костюм двойку, - Иван продемонстрировал подарок, - как она поживает? Сын ее не женился еще?
–Куда ему жениться?! Он людей боится! Здоровенный вырос, работник отменный, но как человека встретит на пути своем, с дороги сворачивает и убегает. Да и разговаривает он только сам с собой! Даже мать с него слово с великим трудом вытягивает. Ты же, наверное, слышал, как полицай Разумовский, наш сосед, пьяный будил его спящего? Над ухом из ружья выстрелил, а ему тогда и трех лет не было. С тех пор он как не в себе живет. Долгое время вообще говорить не мог, только мычал. Я редко вижусь с ними, некогда! Да и дороги плохие. Весной и осенью грязь непролазная, зимой сугробы, летом с утра раннего до позднего вечера в поле работаем. А в Витебск к сестре Нине заезжать собираетесь?
–А как же, она такая же мне сестра, как и ты. С Витебска вернусь домой, в Рославль, а Ольга с дочками в Ленинград поедет. Зимний дворец посмотреть хочет, - Иван подмигнул жене и рассмеялся, - чтобы сравнить соответствует ли он ее представлению.
Ольга благоразумно промолчала, сделала вид, что не поняла его подколки про вещий сон.
Нина их приезду обрадовалась. Хоть и двоюродный брат, а все лучше, чем никого. У неё был муж, полковник в отставке, с которым она с войны в 1945 году на родину, в Белоруссию вернулась и двое детей, ровесники Лизы и Вари. Сын Саша учился в медицинском институте, пошел по стопам матери. Она работала врачом и параллельно преподавала в этом же институте. Узнав, что Лиза собирается поступать в железнодорожный техникум, принялась отговаривать ее:
–Не женское это дело на железной дороге работать, подавай документы в медицинский, гарантирую тебе поступление.
–Спасибо, тетя Нина, за предложение, но я вида крови боюсь. Какой из меня врач получится!?
–Привыкнешь, человек ко всему привыкнуть может. Вот я, например, попала на фронт со студенческой скамьи. Первый день в хате, которую называли госпиталь, чуть с ума не сошла, а потом свыклась. Любовь свою там встретила. Всю войну вместе прошли. Конечно, призвание к любой работе надо иметь, и если не в удовольствие работать, то хотя бы осознавать свою полезность для людей. А я и дочку свою, Светлану в медицину направлю.
Отгостили в Витебске несколько дней и поехали в Ленинград, но уже без Ивана. В этом городе, таком притягательном для сердца каждого русского человека, жил со своей семьей брат, погибшего на войне мужа Анны, Виктор Дралкин. Его дом располагался на Васильевском острове у самой Невы. Принадлежавшая ему квартира, хотя и была однокомнатной, имела такой большой размер, что каждому из троих сыновей мог он выделить в пользование довольно просторный угол. Переносная ширма отгораживала на ночь пространство и для него с женой. Нашлось место в ней и для Ольги с дочерями.
В первое же утро направились они смотреть Зимний дворец. Предварительно отстояли очередь в массе людей желающих попасть в это здание, с целью приобщиться к великому искусству. Спустя пару дней это желание было у Лизы и Вари настолько удовлетворено, что решили они немного отдохнуть от культурно-просветительских мероприятий и потратить время на более прозаическое занятие – посещение магазинов. И встретился на их пути Гостиный двор! Он поражал воображение своими размерами и количеством отделов с товарами различной направленности. Лиза старалась попасть в каждый из них, рассматривала вещи с великим вниманием, а там, где была возможность что-то примерить, она обязательно делала это. Лицо ее выражало восторг, ей явно нравилось выступать в роли покупателя. Варя этого восторга с ней не разделяла:
– Ну, сколько можно копаться в тряпках?! Что за радость осматривать все подряд, не имея возможности сделать покупки. Ты купила лишь заколку для волос себе и ленты мне! Я хочу в метро покататься!
С 1967 года расположилась в стенах «гостинки» станция метрополитена «Гостиный Двор». Это обстоятельство давало возможность, тут же не выходя из магазина оказаться на эскалаторе подземки.
В общем, дни, проведенные в Ленинграде, произвели сильнейшее впечатление на всех троих. Ольга же про себя отметила, что во сне она точно видела Зимний дворец, и пришла к окончательному заключению, что Варе ее предстоит еще пожить среди всей этой красоты. Поэтому каждый раз вечером, собираясь возвращаться на Васильевский остров, к месту ночевки, она экзаменовала ее, заставляя повторять адрес их проживания. Лиза ворчала на мать:
–Тебе не надоело, мам, одно и то же каждый день спрашивать?! У Варьки память, знаешь какая!? Она все уже назубок выучила, на что ей вообще это надо!? Когда это она теперь сюда еще приедет?
–А вдруг пригодится, жизнь штука такая, непредсказуемая, - отвечала Ольга, внутренне улыбаясь своим мыслям; она-то уже точно знала то, о чем дочки ее и не догадывались.
Наконец путешествие их завершилось, возвращению домой были рады все. Но еще не успела Варя от этой поездки отойти, а уже пора опять в дорогу собираться. Вызов из Клинцов пришел, наступало время вступительных экзаменов в техникум.
Лёля Додолина перед самым отъездом решительно объявила Варе свое условие:
–Я поеду сдавать экзамены, только если ты мне пообещаешь, что в случае получения мной двойки ты вернешься вместе со мной.
–Обещаю, но только, если и ты сделаешь то же, случись со мной такая неприятность, - Варя была уверена на сто процентов, что успешно сдаст все экзамены и просто подтрунивала над подружкой.
Они сцепили мизинцы правой руки, повторили трижды слово «Клянусь», купили билеты в общий вагон в целях экономии денег и сели на лавочку в привокзальном сквере.
Но не успела Варя и слова произнести, как перед ней появилась мать:
—Ты сумочку с продуктами дочка, забыла.
—Вот, мам, ты прекрасно знаешь, что я ее просто не взяла. Нам ехать-то тут всего ничего, а там и буфет, и столовая наверняка будут,- она взяла из рук матери сумку, заглянула в нее.
–Ну, а бутылку с компотом, зачем бумажной пробкой заткнула? Что же мне ее теперь всю дорогу в руках держать?! Вот, я уверена, если бы не эти продукты, то ты ещё что-нибудь придумала, лишь бы проводить меня, я тебя хорошо знаю, - Варя сдвинулась к подруге, тем самым предлагая, матери присесть рядом.
Спустя некоторое время раздался гудок паровоза:
–Пора, мы побежали, - произнесла Варя и быстро зашагала по направлению к перрону, но оглянулась и вернулась к матери, обняла ее, поцеловала в щеку, - ладно уж, иди, смотри, как мы в вагон залезать будем.
–Яблоку негде упасть, - ворчала Варя, отыскивая свободное место, - вот как велика жажда знаний у нашего поколения.
Вагон казался безразмерным. На каждой остановке он пополнялся и пополнялся молодыми людьми. Вскоре в нем не только сесть негде было, но стоять-то приходилось впритирку. Жара, духота, вот где компот пригодился. Потягивая из бутылочного горлышка поочередно с Лелей живительную влагу, Варя с благодарностью вспомнила мать.
–Клинцы! Клинцы! Готовимся на выход, - раздался громкий призыв проводницы.
Из окна автобуса город Варе не приглянулся:
– Странный какой-то он, с лесом в самой середине. Интересно, что нас может поджидать дальше.
Получив у кладовщицы одеяла и постельное белье, вошли они в указанное им помещение. Оно было очень больших размеров, к тому же окна, расположенные у самого потолка, придавали ему очень мрачный вид. На облезлом полу рядами лежали матрасы, на них сидели девушки. Их было множество. Казалось, что не только близлежащие окрестности, а вся Брянская деревня направила своих представительниц поступать именно в Индустриальный техникум. Они спорили, смеялись, многие из них ели, откусывали прямо от батона и запивали молоком. Шум стоял несусветный, казалось, что светопреставление уже началось.
Как выяснится позже, в связи с ремонтом общежития местом обитания абитуриенток всех отделений на время экзаменов руководство этого учебного заведения предназначило спортивный зал. В нем-то и оказались в данный момент Варя с Лелей.
– Где наша не пропадала, - произнесла Варя, отойдя от потрясения увиденным,- вон там, в самом конце два ничейных матраса лежат, давай их скорее займем, а то еще и переночевать негде будет.
Переодевшись в легкие халатики, узнав от соседки об отсутствии какого-либо пункта питания в техникуме, принялись и они поедать домашнюю снедь. При этом внимательно выслушивая инструкции по дальнейшим действиям от словоохотливой собеседницы.
Постепенно обстановка, которая еще некоторое время назад казалась неприемлемой для нормальной жизнедеятельности человека, обрела вполне терпимый вид. Так незаметно для себя они слились с окружающим их мирком, стали его частью. Покончив с едой, умиротворенные, они с удовольствием растянулись на своих спальных местах.
–А, что мы хуже японцев!? Они всю жизнь спят на полу, на таких же матрасах, только называют их татами. Сюсяси, мосяси, пусяси, - сложивши ладошки у груди, обратилась Варя к подруге, - ты поняла, что я сказала? Держи нос по ветру, все самое лучшее нас ждет впереди. Вот как это переводится с их языка на русский.
Они смеялись. Настроение улучшилось, вошло в то беззаботное состояние духа, какое так присуще периоду ранней молодости. Через день предстоял экзамен по математике.
И походил бы он на школьную контрольную работу, если бы не 4 варианта заданий и необычное их распределение по местам, а не по рядам. Так абитуриенты первых двух столов получили задания, соответствующие четырем вариантам, последующие столы получали их же, но с перестановкой. Такая путаница преследовала лишь одну благую цель, избежать возможности списывания. При этом главным условием получения положительной оценки было правильно решенная задача с проверкой.
Варя довольно быстро выполнила всю работу в черновом виде, и аккуратно переписав ее в чистовик, отложила в сторону, принялась решать задание Лели.
–Лель, перепиши сначала задачу, а потом я тебе и примеры решу, - прошептала она и подвинула к ней черновик.
Преподаватель, заподозрив неладное подошел ней, взял работу, просмотрел:
–Сдавай, что попусту сидеть, только время тратить.
–Я, пожалуй, еще разок проверю.
Он пожал плечами и вернулся на свое место к учительскому столу. А ее вдруг как стрела пронзила мысль:
–Как странно он посмотрел на меня. Да, еще это слово, «попусту». Сделаю-ка я и правда, еще раз проверку к задаче.
Проверка не пошла, на месте знака плюс, появился противоположенный знак. Варя проверяла и проверяла, но знак этот получался из раза в раз. Она не на шутку разволновалась, ощутила учащенное сердцебиение, а затем пришло и чувство паники. Однако, совладав с собой, Варя обернулась назад, просчитала варианты, и мило улыбаясь молодому человеку попросила:
–Дай мне твой черновик!
Получив его, быстро перечеркнула все свою работу построчно и поверх зачеркнутого написала чужое решение задания.
На следующий день на занятии объявляли результаты экзамена. Леля получила оценку удовлетворительную, а Варе поставили двойку.
–Зачем, ты перечеркнула отлично выполненную работу и написала чужой вариант?!- спросил ее знакомый преподаватель.
– Я перепутала их, - удрученно произнесла Варя.
–Ладно, пойдешь со мной к начальнику техникума, попытаемся исправить ситуацию.
Эту должность занимала немолодая женщина, по-видимому, дорабатывающая последние годы перед пенсией. Она внимательно выслушала своего коллегу и произнесла:
–Вы, Леонид Аркадьевич, предлагаете мне оценить зачеркнутую работу положительной оценкой, только потому, что вы ее проверили прежде того, как ее зачеркнули!? Или может, я должна ей, - она указала на Варю глазами, - здесь в своем кабинете предоставить возможность написать экзамен заново?! Ну, не знаю как вы, а я пока еще своим местом дорожу! В следующем году поступит.
–В следующем году я сюда не приеду, - Варя направилась к выходу и услышала у себя за спиной.
–Ну, это твое личное дело, меня оно не касается.
–Надеяться больше не на что, пора собираться домой. Ты помнишь Леля нашу клятву?!
Стыдно было ей возвращаться в Рославль одной, сообщать друзьям и матери, что Леля продолжает сдавать экзамены, а она завалила математику. Тем более, что клятву придумала Леля и случись обратная ситуация, она, Варя сдержала бы обещание, не задумываясь ни на минуту.
–Я спать, - с порога объявила она матери, - потом все подробно расскажу.
Варя спит, а у Лели дома идет обстоятельный допрос. Мать ее, узнав, что Леля в кои-то веки написала математику на тройку, а Варька сорвала ее с экзаменов, ворвалась как вихрь в жилище Вайцевых с криком:
–Где она?! Что сотворила, отняла у моей дочки кусок хлеба!
–Успокойся, Катя! Присядь! Что за кусок отняла Варя? Расскажи все по порядку.
Ольга внимательно выслушала рассказ соседки:
–Будить я Варю не стану. Сдается мне, что что-то тут не так, Проснется она, обо всем расспрошу и тебе доложу в подробностях. А ты вот, что сделай. Собирайся сейчас же и поезжай с Лелей в Клинцы, подойди к начальнику техникума, расскажи все так, как мне только что рассказала. Да возьми с собой конфеты или еще что, поблагодарить, если все сладится. Варя все равно там бы не училась, не ее это стезя. Счастливого пути!
В это самое время и Лиза писала математику на экзамене в Железнодорожном техникуме. В данном учебном заведении с вариантами было проще, поэтому она дала списать работу Гале Голяковской, сидящей сзади.
И уже на следующий день Галя примчалась к подруге и с порога, смеясь, объявила:
–Нам с тобой четверки по математике поставили. Конечно, если бы не я, то тебе бы точно тройку вкатали, и осталась бы ты без стипендии. Но, когда директор к нам домой позвонил с вопросом, кто у кого списал, я призналась, что это я у тебя подсмотрела. Так, что говори мне спасибо. Директор техникума брат первого мужа моей мамки.
Вечером Ольга проводила беседу с дочками:
–Ну, вот, что вы творите, обе?! На что вы рассчитываете за свои добрые, так сказать, дела? Разве вы увидели благодарность за них со стороны своих подружек сейчас?! А пройдет время, так только одно упоминание об оказанной помощи вызовет у них отрицание ее, а то еще и гнев. Сущность людская такова, за редким исключением, не хотят они считать себя обязанными кому-либо.
Пообещай мне, Варя, что никогда больше ты не будешь давать подобных клятв. Ну, ладно, это коснулось техникума, а если бы это было какое-то значительное событие в твоей жизни! Ты же лишаешь себя, таким образом, свободы действий!
–Клянусь, мам, никогда не клясться, - Варя рассмеялась, - обещаю. Если Лелька поступит учиться, значит, я ей дала кусок хлеба. Пусть ест, не жалко.
–А ты, Лиза, подумай только, должна говорить спасибо Гальке Голяковской за то, что дала списать ей экзамен! Я вообще не понимаю, зачем ты ее потянула за собой в техникум поступать!
–Ну, она же моя подруга! Мы с ней с самого детства дружим. Да и, с кем еще мне общаться, в нашем квартале других моих ровесников нет?! И потом, ты знаешь, какая она смелая! Вечером меня всегда до дома провожает, на собаку Осипа так цыкнет, что та со страху хвост подожмет и бежать. А собака ведь эта - злющая-презлющая! И сейчас я вам случай один расскажу с нами произошедший недавно.
Возвращались мы с ней после танцев (дискотеки) и на улице Клары Цеткин, на перекрестке, у прудка с черной водой в беседке густо оплетённой жимолостью решили присесть и поболтать немножко. А время уже за полночь перевалило. Вдруг слышу я удаленное покашливание, выглянула из беседки, смотрю, мужчина идет. Говорю Гальке, давай помолчим, пусть мужик пройдет мимо, страшновато как-то. А она: мне, молчать, ну ты придумала! Я его сейчас так напугаю, что он эту беседку на всю жизнь запомнит, стороной будет даже днем обходить. И как только этот бедолага поравнялся с нами, Галька так громко захохотала или точнее сказать, заржала, как дикая лошадь или еще кто-то неизвестный природе нашей. У меня даже волосы на голове дыбом поднялись. А она из беседки выглянула, от смеха слова промолвить не может, только рукой машет, меня подзывает. И вижу я, как мужик этот во всю прыть убегает, бежит и назад все время оглядывается, а сумочка его белая так и мелькает, до затылка и обратно. Вот видишь, мам, ей всюду море по колено. При том еще, она меня никому в обиду не дает, всегда защищает.
–В обиду не дает, зато сама обижает! Вот зачем человека напугали, он, наверняка, со стеколки со второй смены домой возвращался. Смотрю я на тебя Лиза и думаю, что трудно тебе с твоей наивностью и доверчивостью жить будет.
Варя же представив картину, только что описанную Лизой, умудрившись заразить смехом и Лизу, и маму свою, хохотала до упаду. Уж настолько смешливой она была, что можно было сказать: «Ей только палец покажи».
1 сентября, вернувшись из школы в приподнятом настроении, она делилась с матерью впечатлениями первого учебного дня:
– Из пяти выпущенных классов в школе образовали только два девятых. Из прежнего моего 8 «А» осталось всего четверо учеников! Я, Валерка Решетников, Галя Орлова, да Нина Горбачева, с которой я училась в старой школе, но как-то не замечала ее раньше, а сегодня мы вместе с ней домой возвращались. И ты знаешь, мам, какое счастье мне привалило вдруг, какая радость, ни Земы тебе, ни Крюка, ни Котлов, ни прочих подобных им, учись в свое удовольствие. Большая часть учащихся школы пошли в ПТУ в Рославле, кое-кто здесь же в техникумы поступили. А вот Зема и Раиса Котлова уехали в Смоленск, в физкультурный техникум подались, туда же перевелись работать преподавателями, бывшая наша классная Лидия Алексеевна и ее муж. Крюк тоже в Смоленске обосновался.
Ольга как-то рассеянно слушала дочь, казалось она о чем-то, о своем думает.
–Мам, ты сегодня какая-то не такая, вопросы не задаешь, что случилось?
–Варь, мы корову купили, пора ее подоить. Да, надо мне пойти разыскать пастуха, который стадо с нашего района пасет, узнать, во сколько и куда ее завтра выгонять, и когда наша очередь ему в подпаски идти. Теперь у меня забот полон рот будет, но зато папка счастлив.
–Корову! О Боже, только этого мне не хватало! Все, конец пришел моей спокойной семейной жизни!
Предчувствие Варю редко подводило. Каждое утро, подоив свое «сокровище», ровно в шесть часов утра, мать будила ее и Лизу с одной лишь благой целью, заставить их выпить каждую пол-литра теплого парного молока. Лизе-то легче было, она любила его, а Варя молоко на дух не переносила. Да еще в 6 часов утра, во время самого сладкого сна! Какие только доводы она не приводила матери, пытаясь спрятать голову под подушку, чтобы не видеть эту белую с мелкими пузырьками на поверхности жидкость. Все напрасно!
Спустя час экзекуция возобновлялась с новой силой, сестры обязаны были съедать на завтрак либо кашу с огромным куском свойского масла, либо омлет из трех домашних яиц и запить все это большой чашкой какао или кофейного напитка на цельном молоке. И опять Варя шла на всевозможные хитрости в попытке ускользнуть из-за стола.
–Даже не пытайся! У вас в школе нет ни столовой, ни буфета! Мыслимое ли это дело голодной до трех часов дня сидеть! Мне туберкулезники в семье не нужны, - каждый раз повторяла Ольга, перекрывая Варе путь к свободе, вытянутыми между кухонным столиком и печкой ногами.
Она твердо верила, что это страшная болезнь возникает не столько от инфекции, сколько от плохого питания. На эту мысль ее навела, появившаяся недавно новая соседка, пожилая женщина, Матвеевна. Дом, которой перевезли из деревни и сложили буквально по брёвнышку за одну неделю на самой вершине косогора, за огородом Вайцевых. Она договорилась с Ольгой, что будет покупать у нее каждое утро трёхлитровую банку парного молока:
–Дочка моя, Раиса, - рассказала она,- вышла замуж за очень порядочного образованного человека, но больного туберкулезом. Он получил, по-видимому, это заболевание по наследству от матери, которая находясь в немецком концлагере, заболела легкими, позже ее подлечили, но хворь затаилась в организме. Ей бы питание хорошее, а где его после войны взять!? Восемь лет назад зять мой умер. После него остался Коля, старший внучек и у него очень слабо здоровье. В основном ради него я и беру парное молоко, оно для легких незаменимое лекарство. Да еще двое внуков от второго брака дочери есть, семья у нас большая. Если денег скоплю, может быть, и мы корову купим. Райка моя пиво продает на вокзале на розлив, работа прибыльная.
В один из дней сентября Лиза прибежала с занятий возбужденная, объявила матери, что сегодня она с однокурсницами идет в кафе отмечать поступление в техникум, а потом они пойдут на закрытие летней танцевальной площадки. Поэтому не стоит ждать ее раннего возвращения с мероприятий. Она долго прихорашивалась у зеркала, ровно до тех пор, пока Галька Голяковская не нарисовалась в комнате:
–Сколько тебя ждать можно?! Мы все, семнадцать человек вынуждены были за тобой переться от моего дома! Копуша какая-то!
Ольга смотрела в след удаляющейся со смехом толпе девушек и радовалась тому, что Лиза ее находится среди них, а не в пыльном цеху шпагатной фабрики.
–Интересно, как это судьба повернет линию ее жизни, чтобы привести в Москву?- мысленно задавала она себе вопрос, и сама отвечала на него, - что ж, поживем, увидим.
Но не прошло и тридцати минут, как в веранду влетела Лиза, взлохмаченная с горящими от возбуждения глазами:
–Ой, мам, что мы сейчас видели, ты не поверишь! От нашего дома направились мы в центр по улице Клары Цеткин. И помнишь, я рассказывала про беседку, вот именно там, на перекрестке, мы все как вкопанные остановились и разом умолкли, когда увидели идущего нам на встречу человека. На нем была надета длинная льняная рубаха, до самых щиколоток, а на голове – колпак. Он подошел к последнему у перекрестка дому, лег на спину, на воздух, перелетел улицу, забор и влетел головой вперед прямо в угол дома, который граничит с прудом с черной водой. И мы не сговариваясь, все побежали вниз к стеколке, а потом по домам. Как это может быть такое?!
–Лиза успокойся. Все может быть, город наш древний, ему почти тысяча лет. Вполне возможно на месте этого дома захоронение было. На таком месте строиться нельзя! А может колдовство кто-то творит, дух умершего вызывает или же на кого-то в этом доме порчу навели. Странно, что вы его увидели. Отец мой Киприян говорил, что Господь сотворил на Земле столько видимых людей, столько и невидимых. Что мы знаем о мире этом, ничего по большому счету. Собственно как и о себе самих! Слепые мы котята! Не ходи больше по этой улице. А храбрая твоя Галька как себя повела?
–Она впереди всех улепетывала, только пятки сверкали.
–Возможно, этот случай ей уроком послужит. Не будет больше людей пугать, побывав в чужой шкуре. Варе об этом происшествии даже не заикайся, а то она своими догадками меня с ума сведёт.
Лиза пообещает, но все же расскажет сестре об этом чуде много лет спустя, когда не будет в живых уже их родителей, а сами они будут проживать далеко от города Рославля.
Первую осень в жизни проводила Ольга в кругу только своей семьи, ни родственников тебе, ни квартирантов на постое. Красота! Но не успела она еще и душу отвести, а тут вдруг как гром средь ясного неба, сестра Надя появилась с безапелляционным заявлением:
–Оль, я не вернусь к своему мужу. Сил уже никаких нет жить с ним! Ну, дурак дураком, замучил меня требованием родить ему ребенка. Объясняю ему, что я уже не способно это сделать в силу возраста, но он знай, свое твердит. Сегодня меня ночью с кровати спихнул. Куда мне деваться теперь?- расплакалась Надя.
–Ну и чего ты плачешь?! Завтра Иван после работы перевезет к нам твои вещи. Поживешь у меня пока, потом что-нибудь придумаем. И придумала.
Одним сентябрьским утром, принарядившись в лучшее свое платье, направилась она к автобусу, чтобы ехать на Льнозавод. В здании заводоуправления, в приемной отыскала падчерицу брата Николая, Галю, которая работала секретаршей у директора завода.
–Галя, что хочешь, делай, но я должна попасть на прием сегодня же. Тете Наде нужно жилье срочно, она от мужа ушла. А ты ведь знаешь, что с ней случилось год назад. Насильника ее ведь не посадили в тюрьму, как ей в вечерние и ночные смены ходить?!
–Директор очень занят сегодня, я не помогу вам.
–Когда я тебе нашла жениха, я сделала тоже невозможное и благодаря этому ты сидишь здесь, на этом тепленьком местечке, - не удержалась Ольга от упрека.
Галя помолчала, а потом решительно направилась к двери кабинета с вывеской «Директор» и через минуту пригласила Ольгу войти.
–Только ненадолго, - шепнула она на ходу.
За столом сидел пожилой, абсолютно седой мужчина с усталым выражением лица.
–Проходите, садитесь. Изложите свой вопрос.
Ольга принялась рассказывать о несчастье, которое постигло ее сестру.
—И теперь вот из-за бандита, насильника, которого незаконно оправдали, оказалась она в безвыходном положении, потому что ходить ночью мимо его дома опасно, а другую работу, где ей найти, до пенсии пять лет всего осталось.
–Оля, Завизина, ты меня не узнала? - директор прервал ее речь.
Ольга замолчала, внимательно всмотрелась в ему лицо.
–Игнат, - неуверенно произнесла, - ты ли это?
–Что, так сильно изменился?!
–Мы все изменились, время не красит. Как же ты тут, в Рославле оказался? Молва шла, что тесть твой большой начальник, и что ты далеко пошел.
–Пошел, да не дошел. Война все жизнь с ног на голову перевернула.
Директор достал из ящика стола пачку сигарет и коробку спичек. А когда пытался прикурить, Ольга увидела у него протез вместо правой руки:
–Давай я помогу, - подскочила со стула и протянула руку к коробку.
—Не надо, - сердито остановил ее Игнат, - запретили врачи мне курить, мотор что-то барахлить вздумал. Это я так по инерции, по старой привычке. Помнишь, как мой батя приходил к вам в сваты, - резко переключился он на другую тему, - а ты отказалась от меня, объяснила тем, что гусь свинье не товарищ. Так вот, что я скажу тебе, не имеет в семейной жизни значение образованность, в смысле ученость жены. Главное, чтобы имела она доброе, верное сердце, ну и, конечно любовь в нем. Мне повезло, я встретил такую женщину. Она училась вместе со мной в институте, а как поженились, институт оставила, дочку нашу растила, – Ольга молча слушала, слова не проронила, почувствовала, что надо человеку выговориться, душу облегчить. У нас с Людочкой, доченькой моей, такая привязанность была! Совсем ведь ребенок! А каждое утро, чуть свет просыпалась, чтобы обязательно меня на работу проводить. Сидит, бывало за столом, наблюдает, как я ем, глаз не спускает, потом до дверей за руку доведет, поцелует и так серьезно по взрослому, предупредит: «Приходи быстрей, я тебя ждать весь день буду». И я торопился к ней, все свободное время проводили мы вместе. Вообще семья у нас дружная была, теща с тестем меня как сына приняли. Он мне перевод в Москву готовил, на руководящую должность продвигал. Планы всякие на этот счет строил. И только одно не входило в них, возможность войны с Германией. Не верили мы в нее, или может, не хотели поверить в возможность такого поворота в жизни страны. А она грянула! Ну, тесть сразу же мне бронь сделал, все твердил, что такой светлый ум беречь надо. В эвакуацию мы спешно засобирались, отъехать за Урал хотели. Но за сутки до отъезда нашего мне приказ поступил задержаться, отправить архивные документы надо было. Семью свою позже я собирался догнать машиной. Провожал я их в надежде на скорую встречу, а она не случилась, поезд фашисты с самолетов разбомбили, весь состав, никто не уцелел. И до сих пор вот у меня в голове голос моей Людочки звучит: «Папочка, возьми меня с собой», - на силу ее тогда от меня оторвали на вокзале. Ну, я бронь конечно сдал, на фронт ушел. И не то, чтобы я смерти искал, но как-то презирал ее. До Польши дошел, ранен был, комиссовали, какой боец с одной рукой.
Вернулся с войны в Рославль, в горисполком обратился, меня сразу же в штат зачислили. Должен был я отвечать за восстановление сельского хозяйства в районе. Дали несколько дней отпуска, родителей навестить. Приехал в Слободу, а меня там второй удар поджидал. Отца моего, как председателя колхоза повесили фашисты. Сестру в Германию угнали, исчезла бесследно, мать умерла перед самым моим приездом. Если бы я сразу поехал к ней, может и застал бы в живых, но я партийную дисциплину соблюдал. До сих пор простить себе не могу, - Игнат обхватил голову руками, склонил ее почти до стола. Посидел я у нее на могилке, вернулся в Рославль, да так в работу впрягся, что ни днем, ни ночью минуты свободной не имел. Она, работа только и спасала меня от мыслей тягостных. Через пару лет женился, плохо одному существовать, дочка растет. По здоровью сюда вот, на завод перевели. Живу так, быстрей бы дотянуть ее, жизнь эту. Радости никакой от нее не имею.
—Жалко мне тебя Игнат! Но ты Бога не гневи, сколько погибших людей хотели бы оказаться на твоем месте сейчас?! Разве ты один такое страдание принял? Возьми меня, я ведь сына тоже потеряла в войну. Она меня застала в чужом краю, в Белоруссии, среди незнакомых людей. Сына осенью 41 родила на партизанской зоне. Есть нечего было, горсть зерна в сутки, да и то не всегда. Каратели наезжали часто, продыху не давали, в леса бежали от них и в осеннюю стужу, и в лютый мороз. А я ведь сына грудью кормила почти два года. Какой был ребенок! В шесть месяцев пошел, в девять говорить начал. Я таких детей разумных в жизни своей не встречала. Уж надеялась, что переживем войну мы с ним. Заболел, эпидемия там почти всех детей выкосила. Я его похоронила, решила жить мне не зачем. Минное поле два раза перешла, не взорвалась. Вскоре в концлагерь попала, чего я только там насмотрелась, да натерпелась, не пересказать. Пришла к мысли, что даются нам страдания либо за что-то, либо для чего-то. Все не так просто в мире этом происходит, есть во всем свой, тайный смысл. Только он нашему куцему уму не ясен. И ты Бога благодари, что живой остался. Поработал на восстановление деревни, да и сейчас дело делаешь. Ты вспомни, какая разруха была после войны! Люди вместо лошадей в плуг впрягались. Все восстановили! Вон оглянись, живем не хуже других. Жена у тебя есть, дочка! И ты им жизнь портишь своей тоской безмерной. Прекрати жалеть себя! Посмотри на мир другими глазами, найди радость в самом своем существовании.
Игнат смотрел на Ольгу с удивлением. А ей казалось, что он как будто повеселей, стал во взоре своем.
–Так, что ты хотела узнать у меня? Может ли завод выделить жилье твоей сестре? Вот сейчас мы этот вопрос и проясним?– он нажал кнопку вызова, вошла секретарь - Галя, что у нас есть свободного в последнем сданном доме? Может комната, какая нераспределенная осталась?
–Да, есть комната, метров десять в двухкомнатной квартире. Большую размером уже заселили, а эта свободна пока. Но у нас ведь очередь на жилье существует, вы ведь знаете.
–Готовь документы на Завизину, завтра на собрании профкома этот вопрос проголосуем. Я думаю, возражений не будет, учитывая жизненную ситуацию, в которую попала эта женщина. Да и площадь комнаты маловата, не много желающих на нее объявится.
–А вы с сестрой, - обратился он к Ольге, - срочно соберите все нужные документы. И главное справку из БТИ ( бюро технической инвентаризации), что она жильем собственным не обеспечена. Секретарь вам все расскажет.
–Игнат, секретарь твой приходится падчерицей Николаю нашему.
–Надо же, а я и не знал, что рядом со мной земляки работают. Что же ты мне никогда не сказала об этом, - обратился директор к Гале.
И опять Ольге показалось, что произошла у Игната перемена в настроении.
Домой она летела на крыльях радости за сестру, но ей пока рассказывать о своем визите к директору решила воздержаться. Предстояло Ольге решить сегодня еще одну важную задачу: срочно заставить брата Якова дом, в котором он жил, который считал своим, но оформленный на Надю, документально перевести в личную собственность. Много лет назад, когда Ольга убедила его перебраться в Рославль, пришлось оформлять договор на землю под строительство дома на Надю, так как у Якова не было прописки. И получалось так, что дом, фактически принадлежащий Якову, по документам числился на Наде. Поэтому дождавшись вечера, когда брат по ее расчетам должен был вернуться с работы, появилась она на пороге этого дома, объяснила причину своего визита. Утаила лишь одно, что комната у Нади почти, что в руках, сказала, мол, на очередь на жилье надо сестре срочно документы подать. Боялась, что Яков, подученный свой женой, может все планы ей сорвать. Договорились завтра с утра идти оформлять бумаги.
Весь день ждали они брата, но он так и не появился. И опять Ольга побежала к нему:
–Что же ты, брат, дурака валяешь?! Мы тебя ждем, а ты тут сидишь, прохлаждаешься!
–Никуда я не пойду и документы на дом переоформлять не буду!
–Как это не будешь, совесть у тебя есть? Надя для тебя доброе дело сделала, а ты вон как с ней обходишься! Ты ведь брат ей родной! Представь, если я умру, я ведь старше вас, куда она пойдет, кому она нужна будет?! Или ты думаешь, Иван ее у себя оставит, как бы ни так! Это уж твоя премудрая жена подучила тебя. Она одна, как былина в поле. Ни братьев, ни сестер не имеет, только о себе думает, а нас вон сколько. Я ведь знаю, что добрый ты в душе! Как же она тебя так скрутила, что и слова против нее сказать боишься!
Яков хотел что-то ответить, но в этот самый миг в комнату вошла Матрена, по-видимому, подслушивающая их разговор за дверью. Яков взглянул на нее и громко произнес:
–Я сказал, не буду переоформлять дом и точка.
–Нет, не точка! Точку поставлю я, когда привезу к тебе Надю с вещами. И только попробуй возразить или не дай тебе Бог прикоснуться к ней хоть пальцем. По документам это ее дом! Только рыпнетесь, вылетите из него как из пушки на Луну!
–Что ты сказала, - взревел Яков и схватил лежащий рядом, на столе нож.
–Ах, вот ты как со мной?! Не смотри, что я постарела, я еще найду силы, чтобы справиться с тобой. Напомню тебе детство! Ты забыл, что я делала, когда ты бывало, сильно расшалишься!? Штанёнки спущу и крапивой так выхожу, что становился ты как шелковый. Положи нож, а ты,- Ольга повернулась к Матрене, - выйди из комнаты!
Яков бросил нож на пол, обхватил голову руками. Ольга обняла его, прижала к себе:
–Яша, Яша! Жалко мне тебя, очень жалко, но и Надю пожалеть надо. Знаю я, что стоишь ты на очередь на квартиру у себя на производстве, но во первых, когда эта очередь еще подойдет, во вторых есть же выход, оформи дом на тещу. А Наде больше такая удача не подвернется.
Ольга приехала в льнозаводской поселок, приблизилась к дому, в котором сестра ее получила комнату. Заметила сидящих у подъезда женщин. Шесть человек разместились на крыльце на двух лавочках и что-то горячо обсуждали. Надя, скрестив руки на груди, молча наблюдала за ними, на лице ее блуждала улыбка, в глазах отражалось счастье. Ольга развернулась и направилась к стоянке автобуса.
Сегодня 7 ноября. СССР отмечает великий праздник, 50-летие Октябрьской революции. Ученики школы № 4 готовятся к демонстрации. С утра распределили по классам флаги, транспаранты, портреты Ленина и других вождей государства, надули шары и шарики, прорепетировали построение в колонну. А потом пошли под звуки барабана в центр города и, слившись в единую реку с остальными демонстрантами кричали «Ура» у памятника Ленину и трибуны с городскими начальством. Возвращались в школу не спеша, группами, чтобы сдать парадный инвентарь на склад, где будет он лежать в ожидании Первомайских праздников. На город быстро спускался вечер. Варя включила свет в своей комнате, и почти сразу же под самым окном раздался оглушительный звук выстрела. Она выглянула из-за уголка занавески и узнала Крюка. В комнату вбежала Ольга. Щелкнула выключателем, темнота охватила весь дом.
–Мам, мы что так и будем все время сидеть? Это Крюк, выйду, скажу ему пару ласковых.
–Ты выйдешь только через мой труп, - произнесла Ольга и оперлась локтями о косяки дверей.
Прогремели еще два выстрела, с небольшим интервалом по времени.
–Где он достал боевые патроны?!
–Какие боевые?! У него там палка в руках. Хлопушки какие-то раздобыл, а ты сразу паникуешь!
–Нет, Варя, я на партизанской зоне четыре года провела, а потом и в концлагере побывала. Уж я-то смогу отличить звук настоящего выстрела от хлопушки. Только бы Лиза с папкой не попались ему под руку.
Прошло немного времени и до их слуха долетело эхо отдаленного выстрела.
–Неужели ведро у колодца прострелил?! Только новенькое повесили, всем кварталом деньги собирали, чтобы заказать его у мастера. Варя, догадается ли кто из твоих друзей, что это по двою душу стрелок приходил?
–Ну, разве только Серега, но он никому даже не заикнется об этом, не волнуйся.
–Будем надеяться, но ты пока возле колодца не ходи. Знаешь, какие бабы у нас, на их роток не накинешь платок. Папка придет, что-нибудь придумает, а ты занятия в школе завтра пропусти.
Иван первым делом переговорил с колодезницей Тамарой, женщиной, которая жила возле колодца и присматривала за ним. Забрал ведро, пообещав найти виновника порчи общественного имущества и заставить его возместить затраты. Внимательно осмотрел дома отверстие от выстрела, пришел к выводу, что прострелили ведро боевым патроном. Расспросил Варю о месте жительства Крюка. Вечером следующего дня сообщил ей:
–Живи, дочка, спокойно, Крюк больше не потревожит тебя.
Новый 1968 год уже на подходе. Серега сообщил Варе, что встречать его решено у Ивана, сына будочницы.
–Мы своим составом, плюс сестра его со Смоленска приедет и новый наш сосед, Коля, он с Иваном подружился, за одной партой сидят. Посмотрим, что он из себя представляет.
–Варя, ты зачем так юбку укоротила, на кого ты похожа?- Ольга в ужасе всплеснула руками.
-Мама, это мини-юбка, мода сейчас такая, - Варя смеется, - привыкай, это теперь надолго. Видела бы ты в журнале, какие коротюсенькие юбки носят за границей, так на мою длину и внимания не обратила бы.
Стол накрывали под звуки гитары. Из магнитофона лилась песня в исполнении Дина Рида, американского красавчика, покорившего сердца женщин всего Советского Союза. Как только закончили расставлять закуски, Варю сразу же пригласил на танец Коля. Это был худой, высокого роста молодой человек с довольно тонкими чертами лица, бледность которого выделялась даже на фоне его светло-светло русых волос. Сначала он молчал, а потом вдруг начал читать стихи. Автора стихов Варя не знала, а спрашивать не стала, чтобы не показаться невеждой.
—Нравятся тебе эти стихи? Я их сам написал.
–Сам?! Ты шутишь, я не верю. Ты меня разыгрываешь!
–Спроси у Ивана, он подтвердит. Я сначала хотел поступать в вуз на литературное отделение, но передумал, буду с ним в энергетический институт в Смоленске поступать. Мне все хорошо дается, и технические, и гуманитарные предметы.
Коля строил грандиозные планы на дальнейшую жизнь. И от танца к танцу все больше воодушевлялся.
А Варя глядя на него почему-то вспомнила «Евгения Онегина»:
–Как это там Пушкин описывал Владимира Ленского? «Дух пылкий и довольно странный
Всегда восторженную речь
И кудри черные до плеч». Один в один, только не кудри и не черные,-
он вызывал в ней чувство жалости и сострадания, было в нем что-то трагическое.
Это, наверное, оттого, что мать рассказала мне о его слабом здоровье, о смерти отца от чахотки, - пыталась она объяснять себе подобное отношение к Коле, - а может быть, я просто соотнесла его с образом Ленского.
Пройдет менее года, и он покинет этот бренный мир навсегда. И сидя за столом на поминках, Варя вспомнит счастливое выражение его лица в предновогодний вечер 1967 года и расплачется.
Как хорошо, что Творец наш по великой любви к человеку лишил его возможности предвидеть будущее! Иначе не было бы у Коли тех счастливых мгновений, которые пережил он, строя планы на дальнейшую жизнь, которая так и не случилась.
–Пора за стол, ишь растанцевались, - весело произнесла сестра Ивана.
–А где же ваша мама?- обратилась к ней Варя.
–Ушла в другую комнату, не хочет нам мешать.
–Это не дело. Пошли Иван, позовем ее встретить с нами Новый год.
Варя увидела комнату, полностью заставленную, какими металлическими приборами. Среди них в чудом образовавшейся бреши на табуретке приютилась стрелочница Клава. Она сидела, подперев голову рукой устремив взгляд в окно закрытое ставнями.
Работа стрелочника тяжела даже для мужчины. Не говоря уж об ответственности, где промедление смерти подобно. А сколько знаний должен стрелочник держать в голове?!
Это и устройство и правила стрелочных переводов, запирание стрелок, назначение тормозных башмаков и стрелочных замков и много всего другого. Кроме того он убирает зимой снег вокруг стрелок, и оберегает стрелочный перевод от влаги и от порчи его хулиганами. А еще стрелочник обязан встречать и провожать поезда, стоя у железной дороги с флажками днем и фонарем вечером. Вот такую ответственную и трудоемкую работу выполняла эта маленькая женщина, чтобы иметь какую никакую жилую площадь и заработок для содержания семьи.
–Сейчас поезд пассажирский с Кричева пройдет, надо встречать. Первый поезд в новом году - произнесла она, встала из-за стола и, взяв в руки фонарь, вышла за дверь.
Варя предложила:
– Пойдёмте и мы на улицу, встретим там поезд и Новый год.
Чудесная новогодняя ночь! И хотя луны нет, вокруг светло от снега и от мириад звезд. Кажется, что кто-то таинственный, никому неведомый понатыкал их по всему небу. И они мерцают, переговариваются между собой то лучами, то азбукой Морзе, вдруг ярко вспыхнут, как будто чему-то, обрадовавшись, а потом печально потускнеют.
И стоит под этим звездным небом, у самой железной дороги стрелочница с желтым огнем от ручного фонаря, сообщая машинисту, что может он спокойно везти свой поезд к намеченной цели.
Мимо мелькают вагоны. Пролетает состав и исчезает в дали, как будто его и не было здесь только что, равно как и 1967 год унесся в вечность, не догнать его, не воротить.
Мороз заметно крепчает, от холода захватывает дух, и Варя с друзьями, толпой, толкаясь весело в дверях дома, покидают этот безлунный белый мир, и он снова становится безжизненно тишайшим.
А какими же событиями ознаменовался уходящий год?
В СССР ввели пятидневную рабочую неделю с двумя выходными днями. В нем же было завершено строительство Останкинской телебашни, самого высокого в мире на то время сооружения и телецентра «Останкино». Трагическая смерть космонавта Владимира Комарова пришлась так же на этот год. По поводу ее в народе поползли слухи, что отправили его в полет на неисправном корабле ради того, чтобы сохранить первенство в космической гонке с США.
В мире тоже происходили немаловажные события: в Израиле началась и закончилась «шестидневная война» и СССР в результате ее разорвал дипломатические отношений с этим государством. В Пекине демонстранты протестовали против сохранения Гонконга в руках Великобритании, и их «Красные стражи» обстреляли британское посольство. А еще китайцы испытали свою первую водородную бомбу и вступили в вооруженный конфликт с Индией.
Всколыхнут общественное мнение подобные сообщения, но, как правило, ненадолго. Молодежь же в 1967 году в большей мере занимал вопрос, где бы раздобыть пластинку или бобину с записями группы «Битлз». Ливерпульская четверка покорила весь мир, не явился исключением и Советский Союз.
http://proza.ru/2023/07/02/985