Гл.19
Шайба, Толстый и Моська стояли над останками поверженного друга в небольшом овраге. Главарь так и зыркал по сторонам, ему не нравилась эта территория, ещё ему не нравилась оглушающая здешняя тишина, вот как будто что-то должно случиться. И случилось.
- Ты прав, Моська. Надо валить отсюда. - сказал Шайба, резко развернулся и не заметил камень на пути своего следования. Поскользнулся на нём и сломал ногу в лодыжке.
На всю округу раздался страшный крик боли, Шайба, как змея изворачивался на земле, а Толстый и Моська не могли понять, в чём дело. Моська первый кинулся к нему, но Шайба заорал на него ещё громче:
- Не тронь, дебил! Там, кажется, нога сломана.
Лишь спустя некоторое время, подопечные занесли его в избушку и уложили на кровать, а Шайба был уже без сознания.
Это называлось приговором, мужчине требовалось срочное медицинское вмешательство, но где тут найдёшь врачей в этой глуши? Когда Шайба очнулся, то перед ним предстала весьма кошмарная картинка. Даже если друзья соорудят носилки из лесного материала, то до ближайшего населённого пункта почти сто километров. Тщедушный Моська не выдержит.
"Да и не вариант, будто там имеется медик. - думал расстроенный Шайба. - Возможно, и есть фельдшер, но гипс мне наложить он всё равно не сможет, в этих деревнях нет такой услуги. А сколько оттуда до райцентра - ничего в той карте не описано, вернее, Сорока не давал таких данных. Сука, он лежит себе спокойно, а ты тут думай, как теперь выкрутиться и выжить? Дурак я, что его послушался, то сидел бы сейчас в своём уютном домике, да водочку попивал. Кстати, водка же ещё есть..."
- Толстый, принеси пузырь и стакан. - попросил он, морщась при каждом движении другой ноги или руки, а сам удивлялся, что в строении человеческого тела всё взаимосвязано. Даже говорить больно.
- А закусь? - спросил тот.
- Не полезет.
Толстый налил ему пол-стакана.
- Лей ещё, чего застыл? - зарычал Шайба, а Моська от страха отпрянул аж до двери. Его все всегда пинали под горячую руку. Он был похож на подростка, а не на взрослого мужчину.
"Не бросят ли они меня здесь?" - после выпитого стакана водки, Шайба исподлобья изучал своих корешков. Но преданность в их глазах заставила его усомниться.
"Не должны. А если бросят, то пистолет при мне. Застрелюсь и все дела. Обидно так рано подыхать, только всего сорок три, но что поделать, видно судьба мне лежать рядом с Сорокой. Это всё из-за него..." - Шайба скрипнул зубами от злости. Сейчас он почти ненавидел друга, смелостью которого всегда восхищался и брал с него пример.
Шайбе хотелось заплакать, даже завыть, громко и протяжно. Но он не мог себе такое позволить, рядом подчинённые, тогда они сразу в нём разочаруются и точно бросят.
Главарь знал много случаев, когда кости срастались и без гипса. Иногда криво, но сейчас это не так важно, главное, чтобы не началось воспаление и ничего там не загноилось. Радовался, что перелом закрытый, он хоть и строил из себя слишком крутого и грозного, но от вида крови его всегда мутило. Подобный факт он скрывал, как мог.
Шайба наблюдал за сильными изменениями в левой ноге, произошла отёчность в области голеностопного сустава, саму стопу так раздуло, она раза в три стала толще прежней.
Для Сорокина они принесли кое-какие лекарства, а также шприцы. И Толстый начал колоть ему антибиотики, внутримышечно.
"Придётся здесь зиму коротать. - рассуждал Шайба. - Но как им об этом сообщить?" - он вновь с недоверием глянул в сторону Толстого и Моськи, которые резались в карты.
И он решил покончить со всеми загадками сразу, ему надо было прямо сейчас выяснить, как его друзья отнесутся к тому, чтобы остаться в избушке до самой весны?
- А ну, бросьте игру на минуту... - приказал он.
Моська с Толстым тот час подчинились и, не мигая, уставились на своего главаря.
- Нам придётся сидеть на месте и не рыпаться, пока моя нога заживёт. Не пропадём. Жратвы много притащили, хватит на пару недель, а то и больше. А дальше - охотиться. А что мешает? Есть пистолеты и один автомат. Да, водка и курево закончатся скоро. Ничего, побережём здоровье. А вот зверей погонять - вы просто мечтали, помните?" - Шайба замер и воззрился на подопечных.
- Так, мы знали это. А куда тебя нести? Далеко. Моська не сможет. - ответил Толстый.
- А за охоту спасибо. - улыбнулся Моська.
И у Шайбы всё внутри отлегло.
Они за ним ухаживали, как за отцом родным. Но нога долго болела, не давала Шайбе покоя ни днём, ни ночью. Они терпели все стоны и проклятия, совершенно молча переносили все свалившееся на них невзгоды и его отвратительный характер. А когда доели последнюю тушёнку, то Толстый с Моськой отправились за добычей. Через несколько часов принесли убитого оленя, еле дотащили. Шайба ликовал, он был уверен, что они продержатся. Жаль только, что нет топора, потому Толстому и Моське приходилось искать, исключительно, один сушняк, который можно было и руками разломать, предварительно ударяя поленья о коленку. Складывали дрова возле домика и очень много валежника заносили в комнату, чтобы сушился возле печки.
Потом с добычей свежины стало хлопотно. Звери поняли, кого и откуда им следует бояться, потому майнули поглубже в непролазные кущи. Толстому и Моське приходилось идти за ними по следам, оставленным на снегу. Иногда тяжело доставалась еда, но компания ни одного дня не голодала. Шайба был доволен, что подопечным нравится стрелять по диким животным, потому проблем не происходило, чтобы там заставлять их идти куда-то в лес, когда метель с утра никак не может угомониться, ещё и мороз с каждым днём всё крепчает и крепчает.
Они сами шли, представляя себя заядлыми охотниками. Тёплые вещи несли для Сорокина, но теперь и им они с лихвой пригодились.
Пища была, вода тоже, снег набирали в ведро и ставили на печку. В комнате теплынь, ну что ещё надо? Плохо, что кровати всего две, но они из веток соорудили Моське "логово" возле печки, а Моська и не жаловался, ему было удобно.
Зиму друзья переживали очень даже неплохо, всем бы так везло, единственное, отчего страдала троица, что здесь невозможно было достать выпивку и курево. Моська один раз было решился сходить в посёлок, который за девяносто километров от избушки. Но пройдя пару километров, вернулся обратно. Побоялся идти дальше, несмотря на то, что в кармане у него лежал пистолет. Расстояние далёкое, тут два-три километра и то героизм, если кто пройдёт по заснеженному холодному лесу, полному диких животных, которые постоянно не прочь подкрепиться. А если целую сотню надо преодолеть, то это уже несбыточная мечта. Ведь ещё где-то нужно останавливаться на ночь. Неприспособленному человеку сразу смерть, природа шутить не любит.
К концу зимы Шайба уже помаленьку вставал в туалет, теперь подельники его не носили. И к столу сам ходил, и воды чтоб зачерпнуть кружкой из ведра. Однажды, когда Толстый и Моська ушли на охоту, Шайба решил исполнить свою давнюю задумку - обследовать домик на предмет спрятанных денег. Он знал, что у Сороки хранятся немалые сбережения. Нашёл почти сразу, заметив, что под кроватью у Толстого часть половицы, вроде как снимается. Шайба отодвинул кровать и вскоре на свет Божий явились пачки купюр, которые когда-то принадлежали Монстру.
Деньги Шайба до поры припрятал под свой матрас, он потом скажет про них Толстому и Моське, но не сейчас. Шайба осторожничал. Вроде подчинённые не были падкими до богатства, в наличных они нуждались лишь для покупки еды, курева и спиртного, но за какую-то ценность - деньги они не считали. А там мало ли, лучше бы после во всём признаться, например, в городе. Тем радостнее будет об этом сообщать рядом с кафе или рестораном, а кому тут нужны эти купюры?
В середине марта троица друзей выбрались на улицу, чтобы побыть на солнышке. Светило всё чаще стало выглядывать из-за серых облаков. Развели костёр и на нём собрались поджарить мясо дикого поросёнка, недавно убитого двумя корешами. Тут-то Шайба и вытащил из заначки литр водки, которые берёг вот для такого случая, когда он сам, без помощи, уже твёрдо стоит на ногах, правда, при ходьбе прихрамывает, а нога осталась деформированной, ну, хоть сам живой.
- Ничего себе! - удивились Толстый и Моська. - Откуда такое добро?
- От верблюда. - улыбнулся Шайба.
- У тебя что, день Рождения? - спросил Моська.
- Моська, ты иногда вынуждаешь меня хорошенько врезать тебе, но я сильно сдерживаюсь, помню, что мы выросли на одной улице. Ты каждый год в июне пьёшь за моё здоровье и никак не запомнишь, что я июньский, твою мать, а ни какой-нибудь кот мартовский. - Шайба разозлился.
- А я и число помню. Пятое. - сказал Толстый.
- Вот, бери пример. - Шайба дружески похлопал Толстого по плечу, а испуганный и осрамлённый Моська, косо посматривая на Толстого, который только что его подставил, машинально вытащил из кармана брюк какую-то бумажку и бросил её в костёр. Все замерли. Дело в том, что бумага - вообще здесь считалась огромным дефицитом, потому Толстый и Шайба заинтересовались: что это и откуда? А Моська в последний момент понял свою оплошность, он резко вырвал из пламени обгоревший листок.
- Карта? - не своим голосом закричал Шайба, а Моська от страха чуть сознание не потерял.
Толстый грубо выхватил у него оставшийся уцелевший листок, изучил его молча, а потом, глядя на Шайбу, изрёк:
- Вся правая часть сгорела, мы теперь не знаем, что там находится.
- Это та территория, что к нам ближе всего? - Шайба задыхался от ярости.
- Угу. - подтвердил Толстый. Моська, на всякий случай, отдалился от костра.
- Да чтоб ты сдох, сука, что же ты натворил? - Шайба орал не своим голосом, брызгая слюною. Он готов был тут же пристрелить Моську, но нельзя. Одному Толстому будет тяжеловато с ним в дороге. Из-за перелома Шайбы теперь им передвигаться не быстрее черепашьего шага. А Моська, как не крути, здорово пригодится в этом деле и убивать его - последняя глупость.
- Я не хотел, Шайба, веришь мне? - пискляво оправдывался маленький вор.
Никто из них не женат, так договорились ещё в бурной молодости. Чтоб даже ни в кого не влюбляться, не дай тебе Господи. Всю свою жизнь они посвятили друг другу, везде и всюду втроём. А если что-то потребуется, то для этого всегда есть девицы лёгкого поведения. Моська надеялся на прощение. А как иначе, они же друзья?! Пусть Шайба главный, но всё равно для каждого из них - дороже этой дружбы ничего никогда не существовало. Сорока особенный, он всегда был отдельно, как только закончилось детство.
- Какого хрена ты вообще её брал, дебил конченый. - Шайба аж охрип. Все его планы разрушились в мгновение ока. Главарь представлял, будто они в день будут проходить по десять километров. Он постарается. А там... Имея такие деньги - любой найдёт способ, как быстрее добраться до собственного города.
- Я же уходил в магазин, ну помните, тогда, когда вернулся? Вот и прихватил карту с собой.
У Шайбы немного отлегло от души, он уже заподозрил Моську, будто тот без них хотел куда-то свинтить.
- Лучше бы ты мозги прихватил, ещё тогда, в роддоме. Толстый, а ну глянь, какая теперь деревня ближе всего? - Шайба сморщился, от нервов заболела нога. Он стал легонько постукивать по ней ладонью, одновременно пытаясь успокоиться.
- Сейчас. - Толстый развернул почерневший лист, ища по карте ближайший населённый пункт. От усердия даже брови сдвинул, безмолвно шевеля губами.
- Ну? - Шайбе не терпелось. А Моська стоял в сторонке и переводил затравленный взгляд с одного друга на другого.
- Да вот, Панино, получается. - озвучил Толстый и протянул Шайбе карту. Тот взял её и потихоньку разгладил на коленке.
- Твою мать, да туда же больше пол-тысячи километров. - проревел главарь, наводя ужас на Моську.
- Слышь, Шайба, а может это, мы наугад пойдём? Ведь знаем же, что деревня будет через девять десятков километров. Ну его, это Панино, а?. - предложил Толстый.
- Даже слушать не хочу! - противился Шайба. - Там приметы были, ты их помнишь?
- Нет. - честно признался Толстый.
- Вот именно! Пройдём мимо деревни и будем блукать по лесу, пока не сдохнем. Ещё и я тут с больной лапой... Нам точность нужна, Толстый. Мог бы и сам догадаться.
Моська остался доволен, что Толстому тоже немного прилетело. И почти через месяц - вся эта компания двинется к той деревне, куда пойдут и Матвей с Татьяной. Но друг о друге они ещё не знают, потому что их разделяли несколько сотен километров.