Гибель Пушкина и следы подозреваемых.
След князя Вяземского с сыновья в пасквильной истории ноября 1836 года
Западня - Карамзинский кружок, пасквиль и Конгрегация клеветы
Соллогуб писал: «…письма были получены всеми членами тесного карамзинского кружка». В пушкинском кругу было известно о 7 адресатах пасквиля. Его получили сам Пушкин, Вяземские, Карамзины, Виельгорский, В. А. Соллогуб (на имя своей теть л А. И. Васильчиковой, в чьем доме он жил), братья Россеты и Е. М. Хитрово. К тому времени, когда Пушкин счел нужным обратиться к Бенкендорфу, он твердо знал, что письма были разосланы только по этим адресам. В своем официальном письме поэт пишет: «семь или восемь», так как хочет быть предельно точным. Радушный дом Карамзиных, с его прочно сложившимися семейными и дружескими связями, в последние годы стал для Пушкина самым теплым и самым близким домом в столице. Поэт глубоко почитал хозяйку этого дома Екатерину Андреевну Карамзину и со свойственным ему добросердечием относился к карамзинской молодежи, подраставшей и взрослевшей у него на глазах. В карамзинском кругу осенью и зимой 1836 г. Пушкин с женой я свояченицами бывал постоянно. Все они, принадлежавшие к этому тесному дружескому и родственному кружку, встречались чуть ли не каждый день у Карамзиных, или Вяземских, или в гостиной у Е. Н. Мещерской — замужней дочери историографа («Если мы не на балу или в театре, мы отправляемся в один из этих домов», — читаем в одном из писем Е. Н. Гончаровой .
Все это говорит о том, что организатор интриги с анонимными письмами был как-то связан с карамзинским салоном. АСП, по-видимому, уверился в этом, когда убедился, что все экземпляры пасквиля получили распространение только в карамзинском кружке. Это дало весомое подтверждение его подозрениям. Ведь он знал, кто в этом кругу грозил его жене местью за два дня до появления анонимных писем. И, конечно, не случайно Пушкин в ноябре избрал своими секундантами В. Соллогуба и К. Россета: дело должно было завершиться в присутствии свидетелей из числа завсегдатаев дома Н. Карамзина.
Западня и Вяземские
Не среди ли либералов разумного толка автор пасквилей: Вяземский П.А., Пестель П.И, три профиля В.Ф. Вяземской, С.П. Трубецкой, К.Ф. Рылеев... Не из-за Веры Вяземской ли многое: умирающего Пушкина она оплакивала у одра... одна ... НН не могла - ей стало дурно... неужто понесла уже... после казарм:
Пасквиль Петра Вяземского
В пыточной найдены материалы пыток Орлова В.Е. делавшего 22 апр. 2015 в ПК доклад об авторстве ноябрьского пасквиля и инет-статья Орловой Т.Г. Неграфологический взгляд. Первый доказывал: среди анонимок, имевшихся у НН муж-кокюшный АСП во время пыток ее чернильницей-арапчонком (с сильно синим абиссинским раствором гено-модиф. жижи), обнаружил письмо с «каракульками» со знакомым почерком, очень знакомым. Орлов утверждает, что (а) - это письмо на ту же кокюажную тему (герои диплома: Нарышкин И.А. был на свадьбе 1831 посаженным отцом со стороны НН, а Иосиф Борх – муж дальней родственницы все той же злополучной мойры – НН!) стало образцом для создания диплома, (б) письмо не написано дантесовым кружком и было использовано ими в качестве ширмы, за которой прятали реального искусителя и любовника на императорских балах в Аничковом Дворце интимности = Фридриха Прусского - брата АФ и прусского наследника Вильгельма, того, кто и рекомендовал… Жоржа Двору Росс. Империи! Вот для кого возила Нессельроде НН и вот почему АСП так гневался и высказал МД неск. неласковых мужицких слов! Итак, для коронованных особ в блудуары Романовых возили девочек или по-пушкински «кокеток записных». Одной из них оказалась НН. Не была ли среди них и ЕН? Но Орлова пошла дальше по этому зловонному следу! Под рубрикой рублика «Вяземский-Масоны-Пушкин» она уверяет в «безыменном» письме–оригинале или образце для диплома – в каракульках АСП узнал руку…Вяземского! АСП знал, что из интереса рейтинговых позиций Ловласа и Фобласа в обществе повес, а также по плотским соображениям и тяге к сексапильным самкам этого танц-клуба, Петр увивается около его жены, пишет ей эпистолы и мечтает о ***, что он завидует черной завистью к пушкинскому обладанию и никак не угомонится, что именно Вяземский мог знать о такой связи его косой мадонны Натали с Нарышкиными и Борхом, что он создал письмо, которое и стало образчиком для диплома-пасквиля. Есть у Орловой резон, есть: Дантес был обласкан в доме Вяземского (зачем? Для чего-то он нужен был Пете и Вере, урожденной опять же Гагариной) и там мог получить в свое распоряжение этот образчик. Орлова на этом основании делает вывод: текст диплома переписан с шутовского послания сочиненного Вяземским и затем скопирован близко к оригиналу – росчерки внизу справа делал сам Пушкин и конверт был подписан Пушкиным: почерк стало невозможно исследовать и невозможно найти автора диплома. В итоге у Орловой Т.Г. получилась модификация «автоанонимной» версии Петракова: дипломы рогоносца АСП сделал и разослал сам, но в цепи авторов Диплома-пасквиля стоял Вяземский. А вы спрашиваете кто Антонио Сальери для Пушкина.
Ре-изюм:
(1) коллектив студии производства диплома рогоносца: автор идеи и безыменного образца для подметных писем с темой кокюажа – князь Петр Вяземский, поставщики компромата на НН – Дантес и кавалергарды красного кружка императрицы, управители издательского дома – Бобринская и Нессельроде,
летчик-перехватчик и автор ноябрьского автодиплома – А.С. Пушкин.
(2) Пушкину эта игра казалась выигрышной и требовалась для вывода на чистую воду всего двойного мутного блудуара Дома Романовых с его интимными дворцами, суками, сучками и кобелями…Образец же был у него и Вяземский оказался у него на крючке как зачинатель в заложниках (вот и причина откровенно враждебной позиции князя с осени 1836 по самую кончину Поэта и Человека, а не только кобелиная и поэтическая то белая, то черная зависть - она перешла в ненависть сдерживаемую образцом-компроматом)
(3) Пушкин к осени 1836 стал абслютно равнодушен к чести женки – НН ее утратила, несмотря на все предупреждения мужа о последствиях чрезмерного кокетства, оно стало ее роковым проклятием, но понять, справиться с грехом и выйти из порочного круга НН не хотела и не могла: это ее судьба – судьба поставщицы затейливых услуг, в противном случае, ее ждало прозябание бедной многодетной матери в глуши Михайловского с ревнивым, но гулящим стареющим мужем, обремененным катастрофическими для их бюджета долгами среди бесов и метелей. НН была по натуре и положению бесприданницы записной кокеткой – женщиной полусвета, сдабривающей своей внешностью и плотью почву для охотников до любовных приключений. Кокетство недопустимо для дамы светского общества. Такими не были ни одна из знакомых Пушкину дам – ни Смирнова-Россет, ни Ушакова, ни Закревская, ни Оленина, ни даже сестра НН Александра. Но такой была его женка-жена. АСП это понял и стреляться бы из-за нее не стал
(4) АСП сам соорудил загон Западни и оставалось только обустроить яму
(5) Суть последующих за ноябрьской авантюрой событий в вопросе: успеет поэт сам набросить себе веревку на шею или Старцы смогут перехватить мотив и отвести его в ритуальную к жертвенному алтарю Смены Династии.
(9) На этот страшенный вопрос мы уже чуть ранее ответили - АСП упредил маневр Старцев, встал в 10 шагах (классических ПЯТИ САЖЕНЯХ для смертельной русской дуэли) от подготовленного убийцы, которому сам предоставил право первого убийственного выстрела. Жорж Шарль д_Антес этим шансом умело воспользовался и не по своей воле – таков был Заказ полновластного Хозяина и Приказ Штаба большого заговора = Убить Поэта и Человека. Человек-Пушкин – невольник чести – погиб еще в ноябре, когда как волк среди сплошной гирлянды флажков, опутанный и укутанный его Бесами, впавший в яростное неуправляемое уже непоэтическое платоново безумие, принял для себя одно решение: все и вся вокруг себя и в себе самом омыть своей кровью.
Дуэльная история – основные следы Вяземского в малом хронографе
1. Как только сплетни о гареме в доме Пушкиных достигли салона Вяземских, Петр заявил публично:
«он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных». При этом он пишет анонимки НН, не пряча каракуль своего почерка. Еще один олух, верившей женщине-вамп!
2. Настораживает запись А.И. Тургенева в дневнике от 1 декабря 1836 года по поводу высказываний П.А. Вяземского: "Во французском театре, с Пушкиными... Вечер у Карамзиных (день рождения Николая Михайловича) с Опочиниными. Разговор с младшею: прежде боялась меня, по словам её. Пушкины. ВРАНЬЁ ВЯЗЕМСКОГО - досадно".
3. О дульной истории Вяземский писал вел.кн. Михаилу Павловичу 14 февраля 1837 года из СПб в Рим:
"4 ноября прошлого года моя жена вошла ко мне в кабинет с запечатанной запискою, адресованной Пушкину, которую она только что получила в двойном конверте по городской почте. Она заподозрила в ту же минуту, что здесь крылось что-нибудь оскорбительное для Пушкина. Разделяя её подозрение и воспользовавшись правом дружбы, которая связывала меня с ним, я решился распечатать конверт и нашёл в нём диплом, ЗДЕСЬ ПРИЛАГАЕМЫЙ. Первым моим движением было бросить бумагу в огонь, и мы с женой дали друг другу слово сохранить всё это в тайне. Вскоре мы узнали, что тайна эта далеко не была тайной...". Итак, Вяземский пишет лишь о помысле сжечь, а не о факте уничтожения. Вскрытие конверта, адресованного иному лицу, имело сомнительное право даже в условиях дружбы и лучше было скрыть это неправомерное действие, тем более, что к Вяземским вроде бы попал такой же двойной конверт от Виельгорского. Плюс Вяземский видел копию диплома, сделанную секретарем Бенкендорфа П.И. Миллером и при желании мог ее получить. Во всяком случае, диплом и (или) его копию Вяземский отсылает М.П. Романову. Вяземский мало рисковал тем, что вдруг руки писаря диплома и его станут сличать? На первом конверте почерк был иным. Значит был и сообщник и злой умысел в быстром тиражировании с образца (вяземского?) и в рассылке пасквиля семи адресатам. Выбор адресатов не был ошибочен: нужно было, чтоб они растрезвонили весть о титуловании мужа-кокю и этого не сделали только двое из великолепной семерки… Кто-то их очень хорошо знал и часто посещал.
4. Вечером 26го января 1847 АСП рассказал Вере Вяземской о посланном Геккернам письме (равносильном картелю) и его последствиях. Вера стала ждать мужа, но ничего ими так и не было предпринято. НИЧЕГО.
5. 2 февраля 1837 года А.И. Тургенев записал в дневник (кн. "Последний год жизни Пушкина", стр.574),:
«Куда еду – ещё не знаю. Заколотили Пушкина в ящик. Вяземский положил с ним свою перчатку <…>».
«Вяземский нездоров. Сердце его исстрадалось от болезни и кончины Пушкина.» А.И. Тургенев – А.И. Нефедьевой. 9 февраля 1837. Из Петербурга в Москву.( в книге "Последний год жизни Пушкина", стр.593).
Вяземский положил перчатку – прощался как масон и извещал как масон: моя перчатка не имеет следов крови – невиновен я, СашА! А-А-А!!! Некоторое время Вяземский и правда болел – он боялся разоблачения. Когда срок прошел и стало ясно, что ничего никто не пронюхал, а сам покойный его так и не выдал, Петр развернул бурную деятельность о сохранении материалов с памятью об усопшем… Ловкие парни все эти Петры во все времена и до их конца. Пушкин пожалел НН и Вяземский не погорел.
Пасквиль – круги на воде…от узкого круга «своих» до всего белого и черного света
Конверт с дипломом рогоносца получили только члены «узкого» круга «абсолютно своих» Вяземских-Мещерских большого карамзинского круга, в которые входили и сам главный адресат Пушкин, и ухажер д-Антес. При этом фамилии всех адресатов были выписаны абс.точно будто по должностному реестру, особенно трудная фамилия Виельгорского. Пушкин писал ее как Вельгорский, а Жуковский и Вяземский как Вьельгорский! Почему пасквиль не послан врагам поэта? Должен был остаться как шутка своих среди своих? Тогда кто оказался чужим среди своих? Почему так точно описан маршрут доставки нарочным и особенно трудный для доставки адрес Россета? Правомерно ли подозревать: отсылавший и его сообщник-переписчик были из этого узкого круга. Почему имя НН в пасквиле связано с царем, а не с ухажером д_Антесом? Не хотел ли идеолог и автор пасквиля сказать: д-Антес – ширма, он же наш – «свой», целься, фра, в царя? Почему НН так боялась разоблачения именно автора того «безыменного» по Пушкину письма, ставшего образцом для тиража пасквиля и почему была столь активной при ноябрьской угрозе ее Жоржу? Почему Пушкин обвинил Геккернов не в авторстве диплома, а в снятии копии с образца, которое попало к нему от НН без подписи как «безыменное»? Он обвинял их в том, что шутку среди своих вычисленный им «чужой» д-Антес превратил в позорящую светскую сплетню? Почему Пушкин пощадил автора образца – безыменного письма, почерк-каракульки которого без труда узнал? Понял, что изначально это была хоть и злая, но шутка среди своих? Почему мишенью своей атаки он выбрал все ж подставленного д-Антеса? Именно потому, что тот демаскировал свою чуждость как Иуда? Ре-изюм: 1) в узком кругу своих АСП легко вычислил чужака, провокатора и предателя 2) посылая ему обоснованный ноябрьский вызов, АСП был уверен: до дуэли не дойдет – Нику1 и всему дому Романовых и посетителям их блудуаров международный скандал не нужен и опасен, царь вступится и дело замнут, оставив его и семью в покое. Последствия: Литературный Гений был, однако, очень наивен. История, благодаря тем же Геккернам, стала известной не только узкому кругу, но и большому, и всему питерскому сообществу обществ разного ранга. Ситуацией незамедлительно воспользовался Штаб Заговора и Старцы. Молвой НН о нерыцарстве ее Жоржа и молвой Пушкина о Геккернах-геях воспользовались враги с целью втолкнуть его в Загон Западни и, проведя мимо позорной ее долговой ямы и барьеров, отвести к жертвеннику Ритуала. При этом Штаб Заговора решал задачу минимум Царя – просто убить Пушкина, а Старцы решали свою задачу максимум - ради Царя совершить казнь заменительной жертвы в последнем акте Смены Династии. Пушкин решал трудную многоходовую задачу: уцелеть и переиграть и своих, и чужих, - всех ставших теперь его врагами.
Пасквиль – круги на воде 2
Карамзинский круг включал: (а) малый круг из членов семьи: вдова историка Карамзина и хозяйка дома Екатерина Андреевна – ур. Вяземская - сестра Петра, Екатерина Ник. Мещерская – ур. Карамзина, дочь историка, Софья Карамзина – дочь историка от первого брака, фрейлина, сыновья Карамзиных – Андрей и Александр (б) узкий круг – малый плюс Вяземские Петр и Вера и примкнувшие и принятые как «абсолютно свои» Пушкин и Мих.Виельгорский, друзья братьев и сыновей хозяйки – Соллогуб В.А. и братья Россет (чаще Аркадий и Клементий) (в) с весны 1836 образовался большой круг (по С.Л. Абрамович) с появлением Ж.д-Антеса - приятеля братьев…Шестеро из узкого о круга, кроме отсутствовавших в СПб Мещерских, стали получателями пасквиля. После смерти АСП, ЕАК назвала в письме сыну Андрею Пушкина «звездой светлой», а его уход – потерей России, «но еще особенно нашей» (т.е. потерей узкого круга своих). ЕНМ любила «честную, гордую и страстную душу» Пушкина = любила и поэта и человека, не разделяя их. Пасквилянт был из карамзинского круга – он знал, что ЕНМ нет в Спб и конверта в ее дом не направил. Соллогуб доставил Пушкину свой конверт не тронутым, был приглашен им в секунданты и не отказался в отличие от Клементия Россета по причине плохого знания французского, но пожелавшего чтобы АСП «избавил СПб от д_Антеса», которого терпеть не мог (возможно по той же «языковой» причине). Виельгорский уважал АСП и охотно сочинял музыку на его стихи, был крестным его дочери Натали. Жуковский писал Пушкину: «…на его (МЮВ) дружбу к тебе и скромность положиться можешь». МЮВ был в доме перед смертью поэта и тот сказал, что «любит его», затем МЮВ был среди опекунов над его детьми. Как экземпляр МЮВ с дипломом оказался в 3ем отделении в распоряжении Бенкендорфа – тайна.
Среди получателей диплома оказалась не завсегдатай карамзинского круга – Е.М. Хитрово, искренне обожавшая Пушкина, часто с излишней назойливостью и наивностью, но никогда этого не скрывавшая, хотя АСП и не отвечал ей взаимностью, иногда даже подтрунивая над «Лизой Голенькой». После свадьбы АСП и НН она «утопила свою любовь в слезах», но осталась его искренним другом до конца. Остаются из этого круга получатель диплома князь господин Вяземский и не получатель барон мусье д-Антес…
Вяземский – проф. по нужде и свободный поэт – авторство пасквиля ноя
Вяземский: Профессии такой – поэт - нет. Профессионально, т.е. за деньги, литературой занимались бедные, незнатные люди, вот такие как Мерзляков. Подлинная поэзия – это не профессия, а призвание. Ею нельзя торговать. Ей можно придаваться, как корабль предается морю. Уроки ему преподавал Карамзин Н.М. Краткое изложение творческого кредо ПАВ изложено им в письме поэтессе А.И Готовцевой в дек. 1829. В частности: не пишите стихов на общие задачи – это дело поэтов-ремесленников; пишите о том, что у вас в глазах, на уме и на сердце. Придаваться такому творчеству князь вполне мог легко – умирающи отец по завещанию весной 1807 оставил ему 15-летнему большие поместья: знаменитое своим ювелирным промыслом село Красное-на-Волге Кинешемского уезда Костромской губ. (907 крепостных душ), Матово Бронницкого уезда Тульской губ. (105 душ), Житнево Бронницкого уезда Моск.губ. (8 душ), Остафьево (162 души) с домом и суконной фабрикой, московский дом в Мал. Знаменском переулке - особняк у Колымажного двора (сейчас здесь ГМИИ им. Пушкина); итого армия крепостных в 1182 души …
А что мог АСП - представитель нетитулованной знати, спесивый и без конца кичившейся её 600-летием - противопоставить и поставить на карту? Только карты и стишистую свою торговлю … Но и тут завидущий ПАВ не желал уступать ни в чем и легко «прокипятил» по его признанию полмиллиона … Кроме того, ПАВ – молодой хозяин всего родового богатства части первой ветви князей Вяземского княжества Литвы - быстро приобрел репутацию остроумца, светского льва, легкого на подъем человека и звание звезды моск. светской жизни. Вяземский – идеальный образец свободного от нужды и цехового устава поэт и прозаик.
Он быстро прославился своими эпиграммами, создавшему ему репутацию (по Вигелю) острейшего русского писателя, присяжного сатирика, «министра полиции русской поэзии» с авторитетом «язвительного поэта и остряка незамысловатого» (по Пушкину), мастера едкого сарказма. Адресата эпиграмм ПАВ умел «убить» одной строкой и даже эпитетом. Написать пасквиль ему не составляло никакого труда … Ролевая, тля, игра.
2-ой аспект – личной скрытой вражды ПАВ и АСП. Кроме привычки к акциям черного юмора и жестким розыгрышам у ПАВ был и личный зуб на АСП: «на югах» наш герой покрыл жену Пети Веру, коя сама дала в гоне за модного поэта в соперничестве с Елиз. Ксавер. Воронцовой. Наместнику и англоману графу Воронцову, оболганному пролетарски юродствующими заказными социологами и присяжными парткома казенного ПД, ничего не оставалось, как прогнать из Одессы Раевского и Пушкина - двух публично соперничающих за подол его жены.
merci beaucoup pour votre attention