Знатокам поэзии крупнее повезло. У них больше вариантов для игр жизни. На целую вечность хватает, как и музыки и вообще любого вида искусства.
К примеру, Сапфо. Рано встала вдовой. Но судя по всему этого опыта любви было достаточно, чтобы не искать себе нового мужа и новых семейных услад и утешений в долгой жизни. Она стала развивать чувственность. А какое развитие без искусства. Увлеклась стихами. И настолько у неё всё получалось, что даже открыла свою гимназию и обучала девочек искусству любви, создала свой неповторимый стиль стихосложения. Это редкое явление и по сей день. Таких женщин мужчины всегда "обзывают", чтобы саму уникальность явления подчеркнуть нелепым достоинством. Железная леди, лесбиянка - это всё эпитеты мужчин, скорее всего мстящих женщине за её равноправие ума. Женщина должна быть при муже, как и остальные рабы. Культура делает рабами не живые существа, а слова, ритмы, краски и другой материал - сатану. Для творца сатана - это не враг, а только материя, тесто для лепки форм. И форма становится временным домом живой души.
Людям больше всего нравятся живые рабы, чтобы видеть перед глазами ЧУВСТВЕННОСТЬ, а не создавать её искусством. Сколько людей по всему свету и в отдельно-взятом обществе по-прежнему любят понукать себе подобными, забивать плётками, унижать, и сколько людей занимаются искусством? Пропорция примерно две трети против одной. И всегда такой была. Но поскольку пропорция, как и всё, живая, случается, что она меняется, и тогда или все подчиняются одному правителю, или наступает свобода от управления, которую называют полной свободой или анархией.
Человек не меняется. Это явление вечное и неизменное, как солнца, вода, ветер и земля. И свободные стихии себя так же ведут, как люди. Или создают незабываемые пейзажи, так что дух захватывают, или смывают всё без сожаления - всех людишек с животными засыпают лавой и пеплом, отводя душу и утоляя безразличие страданиями, переходящими во временную тишину и покой от донимающей мелочи, как для нас - от мошкары и москитов в летнее время. )
Мне, как и всякой женщине и мужчине, в общественном спектакле жизни отведена определённая роль. Для женщины - это три немецких К, для мужчины - добытчик, защитник, строитель - хоть финансовых пирамид, хоть дома с лачугой. Но в жизни иногда эти роли смешиваются, и тогда мужчина и женщина сливаются в одном человеке, как в хорошо притёртых механизмах взаимозаменяемости. И причины для такой смеси или синтеза жизнь сама устанавливает.
Дорога жизни долгая, если на старте не встаёт в подъём крутизны. Крутой путь закладывается иногда там, где рождается Личность, вдохновляющая остальных своим упорством труда. Но и путь оттого становится короче. Но это только так кажется, что короче. За жизнь такой человек переживает всё, что другой веками собирает по зёрнышку. Нам неведом наш путь. Жизнь и есть самораскрытие его бытием, опытами, искушением, которое так и называется - искусство.
В привычках чувство всегда притупляется. Поэты называют это бытом. Но можно механическим половым актом. Не порнографией, а сексуальной машиной. Ведь машина - это конец пути творчества. Есть даже картина, изображающая путь паломника, ползущего по земле до самого края и головой окунаясь в небесную гармонию сплошных механизмов. Тот, кто достигает своим трудом этой автономии-автоматизма, мы называем мастерами или богами. Так умение прясть и ткать перешло в производство, в котором ум лишь задаёт идею, а механизмы перестраивают под эту идею.
Но пока путь не дошёл до небесно-идейной механики постижением всех процессов слаженности рукам, желание быть управляющим раньше срока - не просто дерзость смертного, а скорее малодушие в желании отдыха на облаках. Ведь малодушие только строит представления о том, как сильные мира сего греются под Солнцем на Канарах и пьют виски со льдом без всякой ответственности за смертных и без связи с ними.
Такие мечты не ведут никуда, кроме всё к тому же искусству восхождения духа.
Поговорим немного о любви, которая манит собой, приглашает войти в свои чертоги, как женщина мужчину, душа ум.
Помню в детстве, когда ещё ничего не знала о Пегасе, читала один фантастический рассказ про человека и лошадь. Я не помню ни названия, ни автора этого небольшой повести. Но это примерно, как сказка о маленьком Принце и лисе. Человек хотел оседлать лошадь, а та с ним долго говорила и предлагала что-то, пока человек не понял и не принял это безмолвное приглашение. И тогда он испытал блаженство свободы. Скорость и сила человеческого тела уступает мощи лошади. Человеку хочется оседлать коня-дорогу насилием, стать наездником славы, быстроты и прозорливости. Ведь на коне лучше видно окрестности в самой приподнятости над землёй.
Лошадь такому желанию не препятствовала. Но и не подпускала наездника до такого панибратства не умеющего быстро бегать и далеко видеть самостоятельно. Она долго обучала человека слаженности в работе, в тандеме. И пока человек гонялся за лошадью, он научился бегать и даже ловить прикосновением силу, неравную человеческой. И однажды это случилось - слияние в танце. Лошадь рассекала своей сильной грудью воздух, а человек держался за гриву её, и летел рядом, испытывая меньше сопротивления бесконечного. Так они носились тандемом целый день. Для человека это было сродни полёту, а для лошади - просто жизнь.
Помню, как я первый и должно быть последний раз села на лошадь. Мы отдыхали в Малинках, про которая есть песня "Дискотеки Авария". Компания была небольшая. К нам подошла лошадь. И кто-то предложил - почему бы не попробовать новый вид транспорта. Я в то лето только научилась "летать" на велосипеде. Не просто крутить педали, а летать, сливаясь с ним. Спуститься с пологой горки так, чтобы взобраться снова в гору, но без кручения педалей - этим мы занимались несколько дней, пока у меня не вышло вернуться снова на дорогу, как и у ребят. Это была победа именно словом "сладкая". В первые дни всё казалось невозможным. Даже у тех, кто давно ездил на великах. Но новичка, как мне, каждая удача стимулировала на новые рекорды. И вот я задалась этой целью - съехать с дороги, проехать по тропинке рядом и вернутся на шоссе. Приходилось рассчитывать всё, каждую мелочь, как любому спортсмену, вплоть до утреннего энергетического подъёма и вечернего спада. Но тренировки дали эффект освобождения, когда уже ничего не мешало: ни ветер, ни время, ни килограммы веса. Слияние со стальным конём произошло.
И вот после этого успеха пришла живая лошадь. Все из маленькой компании по очереди попробовали сделать круг живого управлении. Больше было смеха. О чувствах старой лошади поздним вечером никто не заботился. Но мне почему-то всё время, оседлав старую клячу, хотелось с неё слезть. Я не могла это ничем объяснить.
Когда мы все уже занимались другим делом, я вдруг увидела, что один парень, который то ли ждал, чтобы никто не видел его неловкости от первой попытки, то ли ещё что смущало его. Может быть, что кобыла принадлежала хозяйству его бабушки. Трудно понять чувство словами. Но оно управляет желаниями ума и его решительностью. Пока не было свидетелей, парень решил лошадь оседлать. А та сначала вдруг присела и потом и вовсе легла. Я видела, как мальчишка упрашивал её встать, как мёртвую, упавшую духом рабочий, но живую плоть. Но та лежала и только беспомощно водила глазами, как это умеют только лошади, выражая своё нутро.
Теперь все подростки из нашей компании стали людьми: кто министром, кто владельцем предприятия... а тот парень, что был последним, закончил архитектурный, и сейчас у него большой приход в Москве. Московские правители приходят к нему на исповедь.
Вот и получается, что Музы ведут нас, слушая ритм нашего сердца. Пегасы всё чувствуют, ничего не говоря. Они только помогают идти туда, куда стремится дух без тела.