Я завидовал ему

Я всегда тебя ревновал к нему. Смешно, правда? А сказать кому — так вообще глупо. Ну, я же не романтик времён Шахерезады. Это для них ревновать любимую к солнцу, луне и звёздам —  вполне обычное дело. И кричали они об этом на каждом углу, и никто пальцем у виска не крутил им вслед. Да и какой из меня романтик? Наверное, такой же, как и ревнивец. Я ему завидовал. Да, точно! Не ревность, а зависть. Завидовал тому, что он всегда мог прикоснуться к тебе. Когда меня не было рядом. Да и меня он не стеснялся. Помнишь как он постоянно играл с твоими локонами во время фотосъемки? Сколько я ни пытался добиться той непринуждённости, с которой твои пряди обрамляли лицо, так ничего у меня и не получалось. А тут — раз! И готово. А помнишь, как под твой задорный смех он переворачивал страницы книги? Кажется, что ты крепко держишь её в ладонях, но стоит только чуточку приподнять большой палец, как страница с лёгким шелестом сброшена на левую половину книги. Тебе это так нравилось. А платье? Сколько раз этот негодник и бесстыдник самым наглым образом, никого не стесняясь, задирал его подол? А листья? Какие вы представления с ним устраивали в осеннем парке среди кряжистых вязов и буков! Стоило ему закрутиться в тугую спираль, собирая вокруг себя маленький желто-красный торнадо, как ты тут же плавно взмахивала руками, шевелила ладонями. И со стороны казалось, будто это ты повелеваешь этим багряным лиственным смерчем. Я завидовал ветру. А теперь ненавижу его. Каждый шелест страницы на ветру, каждый кружащийся в предзимнем хороводе лист — всё это мне напоминает тебя. Но тебя нет. А он есть. Как и этот жёлтый лист вяза, который он поднял, закружил и опустил на мою ладонь. Будто извиняясь за своё бессмертие.