— Раздышался. Уже сам справляется. Его завтра с реанимации переведут в общую палату, если все будет хорошо. — врач умело скрывал улыбку, гладя, как загорелись радостью глаза девушки.
Стелла сидела на кровати, крепко сжимая в руках плюшевого мишку. Глаза ее были снова влажными. Да за последние две недели они вообще у нее редко высыхали. Ей было уже невыносимо сидеть в это вечно закрытой, охраняемой вооруженными охранниками палате. Даже навестить ее было некому. Изредка приходил Артур, приносил какие-то вкусняшки, книги и всякую мелочь, чтоб она просто не сошла с ума от скуки. Иногда она общалась с медсестрами. Девушки смотрели на нее с некой смесью восхищения и зависти. Весть о том, что в больнице появилась парочка, вырвавшаяся из лап бандитов, где хрупкая девушка практически тащила на своих плечах раненного мужчину, по большому секрету, но распространялась по больнице. Это-то и было самым опасным. Пока Кондраш старший находился на свободе, парочке все еще угрожала большая опасность. Стелла не расставалась с электрошокером ни днем, ни ночью.
Бьерну было хуже. Больше месяца его крепкий организм боролся со смертью. Четыре пули, внутреннее кровотечение, перелом трех ребер и множество других мелких травм, несколько раз чуть не убили его в первые после операции дни. А позже, как последствия переохлаждения, присоединилась пневмония. Он снова начал балансировать на грани.
Несмотря на все запреты, девушка смогла пару раз увидеть норвежца. Один раз даже ее пустили к нему в палату, где она долго сидела рядом, крепко держа за руку. Она уснула рядом с ним так же сжимая ладошками его большую ладонь. В ту ночь он впервые пришел в себя. Сжал слабо ее пальчики. Открыл глаза и даже смог невесомо погладить по голове. Но был еще слишком слаб. Поэтому после коротких переглядок снова погрузился в тяжелый сон. Она же долго целовала его в небритую щеку. Долго, подобно кошке бодала лбом в скулу и беззвучно плакала. И, хотя она сама еще передвигалась по больнице на костылях, а нога после операции болела нещадно, но Стелла забыла о своей боли, вспоминая, насколько терпеливым был Бьерн, когда они возвращались домой. И вот теперь, через две недели, опасность, наконец, миновала.
Теперь назревала другая проблема. Ее вскоре уже должны были выписать из больницы, но тогда Стелла лишилась бы защиты. Ей было безумно страшно. Особенно после слов озадаченного Артура.
В тот день капитан появился странный растрепанный и встревоженный. Стелла тогда была занята обедом, но ложечка жидкого супчика встала поперек горла, когда она увидела взгляд мужчины.
— Что-то с Бьерном? — выдохнула она.
— Нет, точнее, его это тоже касается. — Артур сел на край кровати.
— Против нас дело завели?
— Нет, я же говорил, мы все уладили. Банда Кондраша была ликвидирована во время задержания, Кондрат Кондрашов сбежал. А теперь о главном. Прошли новости, что Кондрат воровской общак потянул и в определенных кругах за ваши головы награду назначил баснословную.
— Так ему же за крысятничество свои голову оторвут! — девушка отставила тарелку в сторону.
— Ему уже плевать. Ему смерть в любом случае. Он просто надеется напоследок отыграться. Прости меня, девочка, попала ты в чужую войну. Она у нашего братства не первый год идет. То наши их убирают, то они нас. За меня, кстати, тоже награду назначили.
— Дорого хоть я стою? — Стелла сложила руки на коленях.
— Два ляма деревянных.
— Неплохо. Что мне теперь делать?
— Пока ничего не могу сказать. По крайней мере сейчас выписка твоя откладывается на неопределенный срок. А сейчас мне надо заглянуть к Бьерну, рассказать ему о ситуации. А ты вот, на, - он вытащил из-за пояса кобуру и протянул ей, - спрячь в тумбочке. Пользоваться умеешь, я наслышан о твоих способностях.
— Неужели все настолько плохо?
— Хуже твоих мыслей. — и он вышел из палаты.
Девушка сидела на кровати, обхватив голову руками. Ей было безумно страшно от того, что может ожидать ее в будущем.
***
Она скользнула в палату мужчины уже после тихого часа. Странно, но его охранника на посту не было. Притворив бесшумно дверь, она обернулась и обмерла. На нее черной бездной смотрело дуло пистолета.
— С ума сошла? — Бьерн полусидел на кровати, не сводя с нее взора.
— Увидеться хотела.
— Ну не с видом же жулика. — норвежец убрал пистолет в кобуру. Еще минуту с самым серьезным видом сверлил ее взглядом.
Стелла обмерла. Что на этот раз она уже натворила?
— Иди сюда! — расплылся он в улыбке, и она практически бросилась ему на грудь.
— Я боялась за тебя. Ты чуть не умер из-за меня! — она боднула его в шею лбом.
— Ты тут абсолютно не при чем. Ты жертва этой войны.
— Где-то я это уже слышала. Но если бы я была более внимательной, меня бы не похитили.
Бьерн в это время приподнял ей лицо за подбородок и поцеловал с безумной страстью. Девушка запустила пальцы в его густые волосы. Прижалась еще плотнее к нему. Мужчина левой рукой, на удивление сильно и уверено подтянул ее ближе к себе, уложил на край кровати.
— Я на ране у тебя лежу, — - прошептала Стелла между поцелуями.
— Хрен с ней с раной. Я не успел тогда поблагодарить тебя за то, что помогла мне отбиться. И я скучал по тебе.
— Меня не пускали в реанимацию. Это я должна была тебя благодарить, за то, что спас меня.
Он сел еще сильнее, согнул здоровую ногу в позу лотоса и усадил девушку на нее и снова приник к ее губам в поцелуе.
— Мы же вроде бы ругались. — девушка нахмурилась.
— У меня в машине все документы, Стелла, я обещаю, я больше не позволю, чтоб нечто подобное повторилось хоть когда-нибудь. Я уже доказал тебе, что заслуживаю твоего доверия.
— Сколько еще в этой больнице лежать? Я устала. У меня нет связи даже чтоб поговорить с сестрой.
— Потерпи еще немного. Сейчас еще опасно выходить отсюда. Тут хотя бы охраняют.
— Ага, тогда, где твой охранник?
— В смысле, его нет?
— В смысле, да.
Бьерн посерьезнел и отсадил девушку в сторону и внезапно встал. Она только рот открыла от удивления, когда мужчина прохромал к двери из палаты. Приоткрыл ее. И тут же с силой затянул в палату молодого охранника с калашом наперевес.
— Бьерн Йонасович, вы чего?! — выдохнул тот.
— Ты где был? — прошипел норвежец злобной змеей.
— Все время тут! Никуда не отлучался.
— Тогда как у меня тут оказалась дама?
— Какая дам... — встрепенулся парень и тут узрел Стеллу, которая помахала ему пальчиками, полулежа на кровати. — Не знаю, может в окно залезла!
— С поврежденной ногой на пятый этаж? — Бьерн едва не заржал в голос. — Ты в своем уме? Придурок! Еще раз покинешь пост, и я оторву тебе голову. Пшел отсюда! — он вытолкнул охранника из палаты и захлопнул дверь.
— Так ты уже ходишь! — выдохнула девушка, хищно поглядывая на него.
— Еще хромаю. Но в принципе уже все хорошо. Сложнее всего было с воспалением легких. Его немного упустили на фоне остальных травм. А так уже ничего страшного, заживает, как на собаке.
Он снова примостился на кровать рядом с девушкой, и она положила голову ему на грудь.
— Ты не представляешь себе, как могут радовать обыкновенные вещи! Сегодня я впервые за последний месяц надел еще какую-то одежду кроме трусов! Знала бы ты, как это радует! Без одежды чувствовал себя уязвимым, как маленький ребенок.
— Ты едва не умер, а думаешь о том, что тебе некомфортно было находиться голым! Идеально!
— Ну, не умер же, — резонно заметил мужчина. — И, если честно, то очень не хватало кое чего еще.
Он коротко погладил девушку по животу.
— Мы в больнице, Бьерн, у тебя пара внутриполостных операций. Сейчас слегка не то время, если честно, — Стелла остановила мужчину, положив ему руки на грудь.
— Да я и не настаиваю, — вздохнул норвежец, — но после выписки из этой больнички ты поедешь ко мне домой и это не обсуждается.
— Но...
— Я же сказал, не обсуждается.
— Но ты же говорил, что дашь мне время подумать.
— Стелла, может уже хватит ломаться, а? Я давал тебе время, когда ты была занята сестрой, когда ты была девочкой и тебе не угрожала никакая опасность. Или ты у нас приверженка дикого, необузданного автомобильного интима? Вот лично меня уже тошнит от этого машинного петтинга. И мою машину уже тоже от нас тошнит. И еще, в моем доме бронированные двери, через которые мало кто вообще сможет пройти.
— Странный у тебя способ предложить девушке сожительство.
— Стелла, повторяю, я ждал, пока ты была наивной девочкой, но после того, что ты устроила со мной там, в машине, я не хочу больше ждать. Я люблю тебя и хочу всегда находиться рядом.
— Так вот куда наша беглянка пропала! — врач заглянул в палату. — Нарушаем распорядок больничный? У нас дамы отдельно, мужчины отдельно лежат. Стелла, уже отбой был полтора часа назад, вам еще не все лекарства укололи, да еще и найти нигде не могут. Нельзя так поступать.
Стелла стушевалась и покраснела, перелезла через Бьерна и со словами “Извините, не подумала”, ускакала к себе в палату. Мужчина же с легким недовольством посмотрел на эскулапа.
— Садист ты, Коляныч, я с того света, можно сказать, вылез, а ты даже не дал побыть с девушкой немного. Мы же ничего предосудительного не сделали. Просто полежали, поговорили. И у тебя, кстати не дежурство даже. Чего приперся?
— Закон есть закон, Мишка, сам понимаешь, вы тут вообще тайно, можно сказать. А приперся, тебя увидеть.
— Ага, так тайно, что уже вся больница знает, что тут двое после перестрелки лежат. А ты уверен, что Кондратовские люди тут не будут находиться? Тебе ведь тоже опасность угрожает, мы с тобой с одного братства.
— Я уже принял все необходимые меры, брат. Не подумай, я не дурачок какой.
— Я боюсь, что после выписки мне придется уехать из города на какое-то время. Возможно, даже в Питер рванем с малой.
— Да, спрятаться тебе сейчас самое то. Я вот о чем думал, Бьерн, ты же у нас знающий, мудрый, ту же войну прошел, у одного полкана мы с тобой служили. Как ты не заметил слежки-то? Как девку-то они вычислили, прямо к дому подъехали?
— Есть у меня на это одна мыслишка, Андрюха, но вот только не понравится она тебе, совсем не понравится! Сколько наших пацанов осталось живых после возвращения?
— Ну, вместе с нами с тобой двенадцать. Девятерых Кондраши положили, один с собой покончил.
— Ты не думаешь, что кто-то из наших братьев на две стороны работает?
— С чего ты так решил?
— А с того, сколько нас было, когда раскрыли, что прапорщик Александр Кондрашов боевикам наше оружие толкал? Все, кого ты только что перечислил! И убрали его тогда же мы общей компанией! А кто громче всех защищал его? Не забыл?
— Костян Молотов и Санька Рыжов.
— Саньку отметай сразу.
— Почему?
— Кто сейчас сказал, что он выпилился? Его сколько уже нет?
— Год будет в декабре!
— Вот, а следят за нами и сейчас! Андрюх, раскинь мозгами! К кому я приезжал капаться, когда меня опоили? Я что тебе не говорил, с кем в клубе тусовались?
— Ты думаешь, что это Костика работа, но он же свой в дребезги! И не очень умный к тому же.
— Его Леночка — одна из девочек Хеллы, я о той бабе тебе рассказывал. И она с этим делом тоже как-то связана. А вторая, которая меня чуть не поимела на толчке — из той же компашки.
— Твою мать! Бьерн, я Костику недавно сказал, что тебе лучше стало.
— Молодец, брат! Просто молодец! — Бьерн сел на кровати. — У тебя мой боекомплект в кабинете еще?
— Да, в сейфе хранится.
— Расчехляй, один Стечкин себе оставь, второй мне принесешь. И обзванивай ребят. Кроме Костяна. Пускай или из города уезжают, или хотя бы окопаются получше! Сейчас им всем опасность угрожает. Из-за меня Кондратий бесится теперь, он уже на полный беспредел перешел. Ему пофиг теперь, как убирать. Артуру тоже позвони, пусть приедет, мне с ним срочно надо поговорить. Мы с ним, все-таки половину его семьи выкосили. Давай, брат, беги.
— Я поговорю с Батей, пусть даст еще парней на охрану.
— Погоди с этим. Сами разберемся, если что.
— Ладно, девчонку твою нашел, пойду я тогда. Сейчас медсестра придет, тебя уколет.
— Слушай, я сам могу.
— Как хочешь. Спокойной ночи!
— И тебе тоже, брат!
Врач вышел прочь, а Бьерн улегся на кровать, заложил руки за голову. Снова в памяти всплыли события тех лет, и он невольно нахмурился. Да, дел тогда они наворотили немало. Но кто бы сказал, что они тогда оказались неправы, он бы и сейчас плюнул им в лицо.
Боже, если бы кто-то увидел бы его в то время, никогда бы не узнали, длинный, худой, в халате, который будто тряпка на швабре, висел у него на плечах, бледный и с огромными синяками под болезненно блестящими глазами. Заросший жесткой щетиной и практически не вынимающий сигарету из зубов, он целыми днями после последнего налета сидел в своей палатке, потихоньку накачиваясь медицинским спиртом.
Другие доктора пытались поставить его на путь истинный, но в тот момент Бьерну было глубоко плевать на мнение других. Глубокая печать горя отразилась на его исхудавшем небритом лице, скрытом за грязной засаленной чёлкой. Он уже тогда носил слегка удлиненные волосы. Не сильно, но, когда они были в таком состоянии, это было очень даже хорошо заметно.
Солнце зашло за холмы, когда в палатку почти бесшумно заглянул Артур и тронул полупьяного хирурга за плечо.
— Медведь, братка, там полковник приехал, тебя вызывает.
— Я немного не в том состоянии, чтоб на ковер к нему идти, скажи, что в деревню уехал, лечить местных. - попытался отбрехаться мужчина, но друг лишь отрицательно покачал головой.
— Нельзя, брат, он сказал собрать всех офицеров очень срочно. Дело касается последнего обстрела. Раскопали что-то.
Норвежец поднял голову и осмысленно поглядел на товарища.
— Через пятнадцать минут буду.
Когда он появился в штабе, от вида тихо грустящего алкаша не осталось и следа. Мужчина был гладко выбрит. Удлиненные волосы аккуратно зачесаны назад. Одежда выглажена и собрана по форме.
— Здравия желаю, товарищ полковник, вызывали? — выдал он с порога и тут заметил нескольких таких же офицеров, как и сам, стоящих поодаль и как-то странно переговаривающихся.
— Вызывал, Медведь, вызывал, — полковник Антонов поднялся, подошел к мужчине, — соболезную твоей потере, Зара была хорошей девушкой.
— Спасибо, — мужчина потупился на мгновенье и тут же понял, что начальник говорил эти слова не просто так.
— Понял, что есть у меня для тебя кое-что?
— Догадываюсь.
— Изменника мы вычислили, оружие боевикам толкал как раз перед налетом на базу.
Бьерн приподнял бровь вопросительно, но задать сам вопрос не решился. Слова застряли в горле. Антонов показал рукой на экран, и врач посмотрел туда же. Молодой летеха Артур, видимо в очередной раз, запустил эту самую запись. Запись с дрона. И как его не заметили только?
С каждым новым кадром глаза норвежца щурились все сильнее, волосы, казалось, встали дыбом. К концу записи до внезапно понял, что стоит, вцепившись в спинку стула с такой силой, что та только что не трещала. Молчаливое бешенство. Иначе этого никак нельзя было назвать.
— Прапорщик Кондрашов! Где он? — выдохнул мужчина, когда съемка закончилась.
— За ним уже послали, как приедет, мы его примем. Суд снисходительным не будет.
— Батя, какой суд?! — Михалыч подлетел к полковнику, забыв на секунду о субординации. - Простите, товарищ полковник, ну какой ему суд? Ну, дадут пару лет и все, он на нашей крови бабки делал. Мы двенадцать парней в цинке домой отправили. Зару от стены отдирали...
Он осекся, глядя на Бьерна, глаза у которого налились кровью, как у корридного быка.
— Батя, — едва сдерживаясь, произнес норвежец, — Леха прав, отдай его нам, мы сами его накажем.
— Не по закону это. — полковник нахмурился.
— Если бы ты хотел по закону, ты бы не показал нам это.
Двое молодых солдатиков, отсалютовав, появились в штабе. К ногам полковника упала вместительная сумка.
— Товарищ полковник, вот, нашли у него на складе. В ящике. Хорошо прятал, ему казалось, что хорошо.
— Там не взрывчатка?! — выдохнул старший офицер.
— Обижаете, товарищ полковник, уже все проверили.
— Ну, товарищи офицеры, что думаете, как поступим с крысой.
— Товарищ полковник, отдайте его нам, мы сами все решим. Заодно и за остальных узнаем! — выдохнул Артур и Алексей утвердительно покачал головой.
— Да вы что, парни, это же форменный беспредел! — вступился за изменщика Сашка. - Пусть его по закону судят, мы же офицеры!
— Я согласен с Саньком, — поднялся высокий и крупный Костя Молотов, — мы ж не звери какие.
— Зато он и остальные поступили с нами, как звери и поступят еще не раз. Благодаря этому зверю у противника теперь наше оружие! — молодой хирург Андрей вышел вперед.
— Заре это же скажи! — Бьерн зарычал словно дикий зверь, наступая на ребят, но Андрей и Михалыч остановили его.
— Значит, решено... — полковник потер руки. — Убрать ублюдка.
Бьерн повернулся на кровати. Наверное, никогда ему не забыть воплей прапора, когда они его, связанного швырнули в зиндан наполненный сухостоем, когда облили бензином. Когда в руках у офицеров появились те самые пачки кровавых денег и зажигалки. Как летели в яму горящие денежные факелы и плясали огненные блики на лицах всех присутствующих. И тогда объединила их всех самая крепкая из всех клятв - клятва на крови, которой они и придерживались всю жизнь. И вот, оказывается, среди них все это время был предатель. Хотя, об этом все догадались давно, еще в начале войны с Кондрашами, когда погибли первые из их братства. А теперь удостоверились окончательно. Не мог посторонний так точно выдать всех ребят. Девятерых, они нашли и убили. Остальные сумели-таки удачно спрятаться.
Постучала и заглянула медсестра:
— Бьерн Йонасович! — будто с легкой страстью в голосе выдала она. — Укольчик! Давайте ручку!
— Неужели в вену? В вену я боюсь. — улыбнулся мужчина.
— Фу, такой большой и уколов боится! — девушка улыбнулась, доставая шприц.
— А вдруг вы меня отравите.
И тут рука девушки дрогнула, она на секунду вся как-то дернулась. Норвежец нахмурился, поднимаясь с места, и медсестра отступила на шаг. Она попыталась броситься в сторону, но мужчина схватил ее в охапку и зажал рот ладонью. Вырвал у нее из руки шприц.
— Сколько тебе за меня дали?! — выдохнул он, приставляя тоненькое острие иглы к судорожно пульсирующей на шее жилке.
— Три миллиона за бывших миротворцев, пять за Медведя и два за девку! — выдохнула девушка.
— Ты ей укол делала?! — прорычал Бьерн.
— Нет у нее Танька, ей тоже...
Медведь не стал ее дослушивать, одним легким ударом по затылку отключил девушку, схватил из тумбочки пистолет и выхромал в коридор. Охранника, как обычно, не было на его посту, и мужчина невольно выматерился. Быстро, насколько позволяли раны он двинулся в сторону второй охраняемой палаты и с силой распахнул в нее дверь.
— Стелла! — вырвалось у него из груди...