Любая прогрессивная социально-экономическая идея не реализуется и остаётся утопией лишь до тех пор, пока она не овладевает массами и это общеизвестная истина.
«Наука – производительная сила общества!» Именно эта формула К. Маркса приведёт нас к высшему по этическим нормам обществу – к коммунистическому обществу!».
Ж.Алферов.
А какова ценность универсальной для всех формулы Маркса - «Нет хуже преступления, чем отказ от борьбы, когда борьба еще возможна!»?
В России было много попыток обобщения результатов ряда исследований как истинных марксистов, так и «марксистов», которые себя таковыми считают (как правило, вполне искренне). И поэтому совершенно естественно, что каждый пытается развивать марксизм и понятно, что любые ошибочные выводы, вызванные в большинстве случаев отклонениями от методологии исторического и диалектического материализма, а также неверной интерпретацией исторических процессов, только отбросит решение проблем по развитию в России социальных проблем.
Главными темами многочисленных исследований являются следующие:
1) сущность социально справедливого общества;
2) природа общественного строя в социально развитых странах;
3) причины краха коммунистической идеи в СССР, а также в странах Восточной и Центральной Европы;
4) что из себя представляет современное капиталистическое общество.
При ссылке на работы классиков марксизма следует учитывать два обстоятельства: во-первых, временной фактор, а, во-вторых, то обстоятельство, что их взгляды постоянно развивались. На втором моменте необходимо остановиться подробнее.
Можно сослаться на мнение такого авторитетного ученого-марксиста, как Ю.Чуньков. Вот что он по поводу второго фактора писал: «Ссылка на Маркса правильна, но надо Маркса знать до конца. Маркс не так быстро приобрёл убеждения коммуниста. Защищая докторскую диссертацию по философии, он стоял ещё на позициях левобуржуазных теорий. Таким же он был, работая редактором "Рейнской газеты". Поэтому к ранним работам Маркса и Энгельса надо подходить, будучи специалистом в проблеме вызревания марксистских теорий.
И такое не только у Маркса. Энгельс, например, в работе "Положение рабочего класса Англии" был типичным маржиналистом по проблеме стоимости, то бишь, антимарксистом. Маркс окончательно сформировался, как марксист в строгом понимании этого научного и теоретического течения, только к окончанию написания первого тома "Капитала" когда сформулировал свой тезис о двойственности узаконенного равенства рабочего времени.
А Энгельс в своих ранних письмах сокрушался, что из-за «лености ума он так и не смог пока стать марксистом.»
Поэтому цитатами Маркса и Энгельса надо не жонглировать, а уметь их толковать и применять в согласовании с периодом их высказывания автором. В противном случае это будет догматизм и схоластика.
К.Маркс, несмотря на то, что открыл законы развития общества, возлагал надежды на то, что французские буржуазные революции перерастут в социалистические. И только Ф.Энгельс, в последний год своей жизни, во «Введение к работе К.Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» признал, а точнее сказать, осознал, что в то время и они с К.Марксом и все так же думавшие ошибались.
«История показала, что и мы и все мыслившие подобно нам были неправы. Она ясно показала, что состояние экономического развития европейского континента в то время далеко ещё не было настолько зрелым, чтобы устранить капиталистический способ производства». (К. Маркс и Ф. Энгельс изд. 2, т.22, стр. 529-530).
Тем не менее, если под марксистским учением рассматривать только зрелые мысли Маркса и Энгельса по развитию социальной справедливости в обществе, то методологически правильно брать их за стартовую позицию, с которой следует продолжать разработку движения вперед на основе самых прогрессивных идей в этой области и постижении закономерностей такого развития.
В ходе научной конференции в честь 190-летия со дня рождения Карла Маркса «Маркс и XXI век», которая состоялась 22.04.2008 года, один из выступающих профессор философии В.Лекторский высказал весьма важную мысль: «Свою главную заслугу Маркс видел в создании научного понимания истории, базирующегося на диалектике. Наука же учит тому, что часто находится в видимом противоречии со здравым смыслом. С этой точки зрения интерпретация становится важнейшим условием изменения реальности. Что касается идейного наследия Маркса, то без обращения к нему невозможно разобраться в парадоксальности современного мира.
Ю. Чуньков.»
Можно привести и цитату Ленина: «…наступил именно тот исторический момент, когда теория превращается в практику, оживляется практикой, исправляется практикой, проверяется практикой, когда в особенности верны слова Маркса: «всякий шаг практического движения важнее дюжины программ.» (В.Ленин. ПСС. Т.35, с.202).
Но ведь понятно, что ошибка теории умноженная практикой в процессе её реализации не приблизит реализацию целей по ложным выводам теории.
А значит каковы бы ни были трудности коммунистической революции и возможные временные неуспехи ее или волны контрреволюции, - окончательная победа объединённых и хорошо организованных своей партией трудящихся масс неизбежна!
Среди марксистов довольно широко распространено мнение, что в советский период политэкономия на основе марксизма, как наука, почти не развивалась, а только подпевала властям, слепо следуя ленинским догмам, решениям партийных органов, съездов, пленумов и конференций, а также речам и указаниям партийных лидеров и в определенной мере так оно и было.
В последние годы в России среди тех, кто считает, что работает в рамках марксистской традиции, наблюдается все больше и больше противоречий по поводу ключевых теоретических положений самого марксизма. Особенно это наблюдается по вопросам развития социальной справедливости в обществе.
А многие скептически настроены и по отношению к диалектическому материализму, считая его неправдоподобной теорией истории. Можно, конечно, сказать, что те, кто отвергает упомянутые классические элементы теоретического ядра марксизма, не могут называть себя полноправными марксистами. В конце концов, в истории марксизма существует довольно старая традиция отделять истинных приверженцев учения от самозванцев, которые хотя и пользуются марксистской риторикой, но от самого марксизма отказались.
И если в прошлом споры обычно находились в пределах некоего традиционного круга, когда диалектический материализм и классовая борьба как основа для изучения различных эпох исторического развития было необходимо для понимания самого марксизма, то сегодня выделить и различить теоретическое ядро марксизма гораздо труднее. Поэтому сложилось так, и по поводу каждого из его элементов имеются весьма острые разногласия и есть множество теоретиков, которые причисляют себя к марксистам, но тем не менее отвергают классовую борьбу в современном обществе.
Концепции класса в марксизме построены вокруг представлений о поляризованных классовых отношениях как эксплуататоры и эксплуатируемые - рабовладельцы и их рабы, феодалы-крепостники и их крепостные крестьяне, капиталисты и их наёмные трудящиеся. И не важно, это отдельные эксплуататоры или это совокупный эксплуататор в виде привилегированного государственного чиновничества во главе со СВОИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ и со своими службами обеспечения государственного порядка.
Что касается определения среднего класса с точки зрения классовой борьбы, то определяя его классовые позиции можно заметить, то этот "класс", с одной стороны сам может подвергаться эксплуатации, а с другой стороны быть частью угнетающего класса, класса эксплуататоров, в рамках некоего подчиненного, вторичного характера в механизме эксплуатации трудящихся масс при капитализме.
Получилось так, что российский "научный коммунизм" зачастую принимал формы жесткой идеологии, в которой заранее давались ответы на все вопросы и которая функционировала скорее как атеистическая теология, нежели как научная дисциплина. В России марксизм превратили в некую религию, канонизировав некоторые классические тексты, а ключевые аргументы этой "науки" никто не смел подвергать каким-либо сомнениям и изменениям.
Разные приверженцы аналитического марксизма нашли также способы вовлечения в свои теории разных понятий и терминов. Есть такой термин «холизм». В широком смысле холизм представляет собой установку для учёта всех сторон рассматриваемого явления и критическое отношение к любому одностороннему подходу. В настоящее время холизм разрабатывается в общей теории разных систем, применяют этот термин и в марксизме.
Из холистических представлений исходит часто используемое понятие синергии. Практическим воплощением идеи холизма является возникшее в синергетике понятие эмерджентности, то есть возникновения в системе нового системного качества, несводимого к сумме качеств элементов всей системы.
На отстаивание определенных дефиниций, на обсуждение альтернативных критериев, на исследование логических взаимосвязей между понятиями, на анализ парадоксов и несоответствий часто тратится масса времени. Стоит заметить, что одной из характерных особенностей аналитического марксизма является та энергичность, с которой разрабатываются и уточняются базовые понятия.
Многие «марксисты» допускают серьезные упрощения сложных систем реального мира, не углубляя свои знания о нём. У аналитических марксистов есть по этому поводу несколько замечаний. Во-первых, тот факт, что их всякое моделирование представляет собой не упрощение реальности, а её анализирование и это само по себе является не недостатком, а достоинством. Именно так можно добраться до сути сложной проблемы, разделяя её на отдельные мелкие фракции и выявляя их ключевые механизмы.
Во-вторых, в структуре формальной модели заложен и мысленный эксперимент по осуществлению некоторого процесса. Это значит, что приходится выявлять предпосылки и тенденции, которые присущи данной системе и они должны быть заложены в основу модели. Рассматривая все параметры и способы функционирования тех или иных механизмов можно формулировать в явном виде все свои аргументы и прояснять свою точку зрения.
Более того, поскольку в реальных ситуациях, возникающих в обществе, обычно трудно сконструировать условия настоящего эксперимента для выявления причинных механизмов, даже если использовать методы компаративистики или квазиэкспериментальные разработки, мысленные эксперименты оказываются чрезвычайно важным инструментом доказательства тех утверждений, которые можно сделать на основе причинно-следственных связей в рамках решения любой конкретной социальной проблемы.
Что касается сознательных, интенциональных действий индивидов, то это направление оказалось наиболее сложным для интерпретации. Остановимся только на одном моменте.
Для модели рационального выбора можно применить теория игр и систематизированную стратегию анализа каких-либо индивидуальных действий.
Используя результаты какого-либо сознательного выбора, при котором оцениваются выгоды и издержки на множестве возможных альтернатив в рамках определенных социальных ограничений, можно выявить определённую тенденцию проявления разных действий при разных условиях их провоцирования.
Но если аналитические марксисты отвергают методологическое своеобразие учения Маркса, используя весь спектр "буржуазных" научных практик и постоянно подвергают критическому переосмыслению базовые понятия и традиционные положения марксизма, то что же у них осталось от самого марксизма? Отвечая на этот вопрос можно остановиться на нескольких пунктах.
Во-первых, значительная часть работ аналитических марксистов сознательно имеет дело с марксизмом как с особой теоретической традицией основанной на диалектическом материализме, которого уже давно не чураются и буржуазные идеологи. Типичная интеллектуальная стратегия состоит в том, чтобы взять некую центральную тему или рассуждение в марксизме, выявить необходимые условия того, чтобы это рассуждение оказалось верным, а затем реконструировать его в свете указанных условий.
Во-вторых, более широкая программа теоретических и эмпирических исследований, проводимых аналитическими марксистами, обычно глубоко укоренена в дискурсе и традициях марксизма. Темой этих исследований может быть и переход от феодализма к капитализму, и связь между классовой структурой и классовым сознанием, дилеммы социалистической политики, условия развития солидарности и фрагментации рабочего класса, что явно может быть заимствовано у марксистской традиции. Даже если ответы на эти вопросы и отклоняются существенным образом от классического марксистского мировоззрения, вопросы остаются, по сути, марксистскими.
В-третьих, сам язык, используемый для оформления ответов на эти вопросы, также глубоко укоренён в марксистской идеологии. Класс, идеология, эксплуатация, государство и т. д. - это концептуальный репертуар не только для аналитических марксистов, но и для всего марксизма в целом. Как утверждал Э. Гоулднер, марксизм следует рассматривать как идеальное сообщество для интеллектуального диалога, а не только совокупность тезисов, по которым между марксистами достигнут какой-то консенсус. Аналитические марксисты часто участвуют в этом диалоге, даже если некоторые традиционные тезисы сильно изменены.
Наконец, четвертое обстоятельство, наиболее проблематичное в силу политической неоднородности группы, это то, что аналитические марксисты в целом разделяют главную нормативную ориентацию марксизма. В разной степени труды их проникнуты приверженностью ценностям относительной свободы и гуманизма, равноправия и социальной справедливости, стремлением к человеческой солидарности и к уважению человеческого достоинства. То есть в целом все они симпатизируют тем или иным формам социально справедливого строения общества как институциональному средству претворения в жизнь всех этих ценностей.
И хотя последнее могут разделять многие интеллектуалы, которые никогда не относили себя к сторонникам марксизма или социал-демократии, сама связь между этими ценностями, с одной стороны, и теоретической программой и дебатами с другой, всё это остается характерной особенностью именно аналитического марксизма.
В этом смысле я пытаюсь быть одним из наиболее последовательных в среде аналитических марксистов, поэтому мою защиту марксизма и стремление к его развитию нельзя считать характерной для всего этого движения.
И хотя центральные для марксизма вопросы по-прежнему остаются ключевыми для любого адекватного политического проекта, радикальные социальные изменения и концептуальная основа, при тщательном анализе этих вопросов, продолжает порождать новые и оригинальные ответы.
Но сначала о самих вопросах.
Было время, когда многие утверждали, что марксизм - это всеобъемлющая научная теория, описывающая все аспекты общественной жизни. Считалось, что главные механизмы, постулируемые внутри марксизма, объясняют не только общую динамику капитализма как производственной системы или базовые возможности для формирования классов, но и все остальные социальные феномены, имеющие хоть какое-то значение для развития человека и общества.
Сегодня мало кто из теоретиков-марксистов разделяет необходимость радикального решения социальных проблем даже при объяснения всех аспектов развития форм доминирования власть и богатство имущих даже при завуалированной капиталистической эксплуатации трудящихся масс, что уже давно укоренено при товарном производстве базовых средств для жизни.
Это объяснение необходимо для того, чтобы выявить возможности радикального изменения всей системы капиталистического доминирования и эксплуатации. Марксисты пытаются понять, каков потенциал радикальных социальных изменений, с какими дилеммами придется столкнуться и каким образом эти изменения ограничены существующими законами всей системы капиталистического общества.
Это означает, что именно аналитические марксисты пытаются создать научную теорию возможностей развития социалистических социально-экономических взаимоотношений, чтобы с правом на общественно необходимый труд любой гражданин страны имел право и на все необходимые каждому базовые средства для жизни по количеству и квалификации своего труда на рабочем месте в экономике своей страны. Ведь именно эту задачу ставил Маркс, когда они с Энгельсом писали Манифест коммунистической партии и всю жизнь до самой смерти они разрабатывали методы реализации этой цели.
В этом смысле у марксистов есть особый интерес к идеологии, государству, культуре, полу, расе и т. д. лишь постольку, поскольку последние связаны с проблемой понимания классовых отношений и их потенциала для радикальных изменений социально-экономических законов в обществе.
Конечно, марксисты могут, например, быть и феминистами, интересоваться гендерными отношениями между различными общественными группами, желая понять развитие гендерного неравенства и проанализировать потенциал его преодоления. Такой интерес может проявляться независимо от значимости этих дискуссий для анализа различных условий для развития социальной справедливости в обществе. Но марксизму, как структурной теории классовых взаимоотношений, пока ничего систематически марксистского по этому поводу сказать почти нечего.
Выражаясь более точно, поскольку марксизм избавлен от безосновательных утверждений, в марксизме пока не было никакой теории описывающей какие-либо механизмы самовоспроизводства в гендерных взаимоотношениях. В этом смысле марксизм почти "безразличен к полу", к спорту, к теории игр и прочим социальным разнообразиям различных групп общества, однако, с моей точки зрения, это ПОКА достоинство, а не недостаток, ибо марксистов больше должно интересовать социально-экономические взаимоотношения людей в классовом обществе. Но и гендерные взаимоотношения людей аналитических марксистов тоже волнуют.
Конечно, в ходе прогресса научного знания может появиться некая более общая теория, способная интегрировать в себя и феминистский анализ гендерных механизмов в рамках всеобъемлющей теоретической системы. Однако никаких особых оснований твердо верить в это нет, и в любом случае, пока такой теоретический синтез не осуществлён, целесообразно пока рассматривать различные механизмы, которые бы развивали коммунистические принципы в обществе.
Можно было бы, конечно, спросить, почему марксиста должны интересовать гендерные или расовые притеснения? Ведь изучение классового доминирования и эксплуатации должно играть главную роль в теоретической программе политических радикалов, даже если их больше интересуют проблемы расовых, гендерных или каких-либо иных противоречий в обществе.
В той мере, в какой проекты радикальных социальных изменений сталкиваются с ограничениями, укоренёнными в системе отношений собственности - например, детский сад стоит денег, доступность этих ресурсов зависит от налогов, налоговая база зависит от инвестиций, которые находятся под контролем владельцев капитала независимо от того, отдельный это владелец или совокупный, в лице привилегированного государственного чиновничества.
Именно поэтому марксисты в целом нуждаются в понимании механизма классового господства буржуазии. Марксизм по-прежнему остаётся теоретически традиционным в смысле стремления в понимании механизма эксплуатации при любом капитализме для получения наиболее полной информации необходимой для искоренения любой формы эксплуатации.
Феминисты часто критикуют марксистов за "безразличие к полу", хотя я полагаю, что такая его черта, наоборот, делает марксизм более полезным для феминистов. Марксизм не должен быть разновидностью феминизма, в которой анализировалось бы половое неравенство с помощью особых понятий. Например, различные попытки рассматривать доминирование мужчин как разновидность классового доминирования чаще всего лишь затемняли, а не проясняли проблему отношения между гендерной и классовой зависимостью граждан в обществе. Одно дело, когда феминисты критикуют марксистов за безразличие к полу в том смысле, что последние не считаются с важностью гендерных механизмов, но из этого не следует, что марксистские понятия, как таковые, нужно последовательно интерпретировать в гендерном смысле.
Марксисты не только задают важные вопросы, а их концептуальные схемы весьма эффективны, для марксистов традиционными являются и довольно знакомые понятия - классовая структура, эксплуатация, классовая борьба, условия формирования классовой борьбы, разные способ производства, экономическая структура, государственная идеология и прочее. Каждое из них в последние годы было подвергнуто внимательной проверке, и в результате мы достаточно далеко продвинулись в объяснении этих определений и в понимании их потенциала. Хотя марксисты за последнее десятилетие в целом умерили свои амбиции и сузили спектр объясняемых явлений, вместе с тем ответы на вопросы, которые они задают, используя указанный набор понятий, стали более обоснованными.
Сегодня много говорят, что марксизм умирает, что его важнейшие понятия и теоретические конструкции все менее адекватны как для понимания, так и для преобразования мира. Аналитический марксизм противопоставляет этому одно важное соображение: чтобы возродить марксизм и восстановить его научный авторитет, следует обратиться к самому изощренному инструментарию современных общественных наук. И если марксисты надеются продолжать играть активную роль в академических кругах, противостоять идеологическому доминированию консервативных и либеральных течений в социальной науке, они должны вооружиться наиболее действенными методологическими средствами или же им будут угрожать изоляция и маргинализация.
Обособленность людей и полная их зависимость от непредсказуемых и бесконтрольных действий властей, демагогов и авантюристов создают условия, при которых все действия поборников социальной справедливости становятся неэффективными.
Какое реальное воздействие оказал аналитический марксизм в университетских кругах и в мире радикальной политики России со времён СССР? Да почти никакое, что нельзя сказать про многие страны Запада, особенно там, где трудящиеся традиционно организованы в свои политические партии с позапрошлого века. Более того, мне, как стороннику аналитического марксизма, было бы трудно дать полностью объективную оценку событий. Тем не менее я полагаю, что есть по крайней мере некоторые факты, свидетельствующие в пользу того, что этот подход к марксистской теории начал оказывать определенное влияние вне круга его непосредственных приверженцев.
Несмотря на упадок марксистской и коммунистической идеологии в России, в других странах Запада, Азии и Америки труды аналитических марксистов все чаще публикуются в разных изданиях, адресованных прогрессивной аудитории вне академических сообществ, а их идеи начинают воздействовать на публичные дискуссии среди многих групп населения. Целый ряд журналов уделяет большое внимание статьям и симпозиумам, посвященным работе аналитических марксистов; многочисленны и публикации, в которых представлена развернутая критика этого течения, что также свидетельствует о его возросшем влиянии. На институциональном уровне несколько основных представителей аналитического марксизма заняли довольно влиятельные посты в своих университетах.
Многие радикалы обвиняют новое поколение академического марксизма в карьеризме и оппортунизме. Разумеется, занятие высоких должностей может быть чревато политическими уступками и компромиссами. То же самое можно сказать и о базовой методологической стратегии аналитических марксистов - подобно тому, как использование политических инструментов буржуазной демократии может сделать социалистов обычным элементом регулятивной системы капиталистического государства, точно так же применение научных практик общепринятой социальной теории может нейтрализовать революционные устремления марксистов.
Кроме того, есть риск сужения спектра рассматриваемых научных проблем до тех, которые интерпретируются при помощи этого изощренного инструментария. Статистически строгий анализ данных ограничивает исследования теми проблемами, которые поддаются простой количественной интерпретации; в теории рационального выбора внимание сосредоточивается на тех задачах стратегического взаимодействия, которые могут быть описаны в терминах формальных моделей теории игр. Такое потенциальное сужение тематики, обусловленное использованием строгих научных методов, представляет собой вообще серьезную угрозу политической жизнеспособности марксистской идеологии.
Эти риски обоснованы, должны быть нами осознаны и им следует сопротивляться. Но отказываться вообще от марксизма в ведущих университетах означало бы лишать его возможности играть важную роль в академическом сообществе. Устранять такие риски, отвергая аналитические и научные методы, тоже нельзя - без этого марксизм не сможет продвинуться в теоретическом отношении, а именно от этого во многом зависит и его политическое влияние.