Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".
Я открыл окно. "Как красиво! – подумал я. – Хорошо бы прогуляться".
- Ты куда пошёл? – спросила мама, увидев как я напяливаю панаму.
- Пойду... тут ненадолго, мама.
- Не ходи, не сегодня.
Мать была озабочена, но смотрелась хорошо, не болезненно. Я переживал за неё: здоровье оставляло желать лучшего. Я ответил ей немного упрямо:
- Схожу, посмотрю на природу, не век же мне с тобой сидеть, мама, – я был огорчён своим отказом, но сидеть рядом с ней мне и вправду не хотелось, – погода хорошая, пойду.
- Ну иди, сын, только... – не договорила, махнула рукой, – иди.
- Я пошёл, – сказал неуверенно, как будто меня она могла остановить.
Мама молчала, я пошёл.
Птички пели, в лесу было хорошо и прохладно. Я сел в траву на прихваченную из дома газету – другую, свежую, стал читать. Увлёкся и незаметно задремал. Приснилось, будто иду по этому самому лужку, а сзади меня коротышка писклявым голосом спрашивает: "Про маму забыл?" Я не оглянулся, иду, только знаю – он сзади. Молчу, а тревога разбирает, не могу проснуться и кричу: "Мама!" Проснулся от собственного крика. Девчушка собирала цветы, испуганно посмотрела на меня, но увидев мою улыбку, заулыбалась в ответ, показав собранные цветы: "Вот".
- Хорошо, – ответил я, – красиво, молодец.
Она весело пошла дальше, там что-то подружкам стала рассказывать, но я их не увидел и скоро забыл.
"Что же со мной было? – мучил вопрос. – Что с мамой?"
Я поспешил домой, часы показывали ровно семь, значит, пробыл в лесу пять с половиной часов. Не заметил как уснул: что за сон? Пока шёл, всё думал... Дома меня ждало неприятное сообщение, оно меня сразило: мама умерла. Я сопоставил время – всё сходилось: я закричал и проснулся тогда. Чувствовала, просила остаться, а я ушёл, хотел уйти... очень.
Спустя много времени, как мамы не стало, я вспоминал это лето, прощанье с мамой на пороге нашего дома и находил всё больше незамеченных тогда моментов, указывающих на трагедию. Например, я выходил из дома, курица бежала по двору, потом резко свернула, подбежала и кинулась мне под ноги, я едва устоял. "Сумасшедшая, – подумал я тогда весело, – добегалась". Это меня развеселило, насторожило другое: шёл по лесу, видел косулю, я не охотник и другим разрешения не давал на охоту в моих угодьях; звери гуляли по дорожкам, не боясь людей; эта косуля как-то странно на меня смотрела – удивлённо что ли? Что ей удивляться, если знает – не трону? И ещё два момента: когда уснул, я читал на интересном месте, дома бы дочитал до конца, а здесь... уснул, как провалился; второй момент – не мог проснуться, когда понял, что кричу во сне. Домой я шёл спокойно, как будто ничего не происходит, а ведь произошло уже... Я плакал долго, не мог простить себя. Мама приснилась позднее, когда я вновь и вновь перебирая в памяти те злосчастные минуты прощанья с матерью, уже свыкся с самобичеванием, она пришла в мою комнату, села на край постели, я проснулся (во сне). Она сказала:
- Не сердись на меня, я не должна была удерживать тебя, сын. Ты правильно сделал, что ушёл тогда. Что ты мог сделать? Я хрипела, мучилась перед этим зловещим сном.
- Сном? – я спросил у неё.
- Сном. Что тебя удивляет?
- Ты умерла, мама – говоришь, сном.
- Я сплю... – она тёрла висок, – сплю... сын... – последние слова удалялись, я, наконец, проснулся.
"Краски лета, говоришь, поманили к себе", – сказал мне старый монах, я обратился к нему с просьбой помочь не сойти сума от размышлений. Он расставил всё по полочкам, но сказал только одну фразу, которая меня и успокоила: "Краски лета, сынок, помогли тебе не сойти сума". Дальше он говорил о снах, душах умерших, а мне нужно было только эти слова услышать от него. Ведь мама во сне сказала о хрипах, мучениях перед смертью: как я смог бы выдержать это? – я так её любил.
Я был исцелён, для этого мне понадобилось немногим менее семи лет. Теперь я, к счастью, женат, и душа у меня успокоилась. Мама больше мне не снилась, и о красках лета я больше не вспоминал.