Этот роман основан на биографических фактах и историях из жизни рода Крапп. Но это не документальная повесть, это роман с художественным вымыслом, необходимым для атмосферы исторической достоверности. Реальные факты я намереваюсь каким-либо образом выделять в тексте. Хотелось бы, например, курсивом. Надеюсь, придумаю, как.
* * *
Лето 1764 года выдалось благополучным для немецких крестьян. Весной дожди вовремя пролились на посевы, и зерно проросло дружно, покрыло чёрные пашни зелёным ковром. Летом было в меру и дождей, и солнца, урожай на полях, в огородах и садах обещал быть богатым. Наверняка осенью село зазвенит свадьбами.
Как бы то ни было, а пришло время и Анны Эккерт. Анне, хорошенькой румяной пышечке, этим летом сровнялось шестнадцать. Не переросток, конечно. Но её подружки-ровесницы уже первенцев в колыбельках качали. К Аннет с четырнадцати лет, как заведено, сваты захаживать стали, а ей всё не то. Лео с Эфой дочку любили, неволить не хотели. Но к её шестнадцати годам мать всё же пенять начала за её переборы:
– Чем тебе Петер плох был? А Ганс? Да за него любая с закрытыми глазами пошла бы!
Анна рассмеялась:
– Вот разве что с закрытыми, мути! Если бы нос его длинный не видела!
– Ну не красавец, так что? Зато семья какая, хозяйство крепкое. Вот сколь земли у них.
Тут и посватался Ханс Крапп. Высокий, стройный, светловолосый, на два года старше Анны. Она давно уж на посиделках на него поглядывала, а в последнее время, как пышно расцвела девичья краса, и Ханс в её сторону иначе взглядывать стал.
А в один из вечеров затеяла молодежь жребий кидать и Хансу выпало домой Анну провожать. Долго они шли деревенской улицей, хотели время удержать, чтоб дорога не кончалась. А на следующих посиделках он сам в провожатые напросился, и заколотилось девичье сердечко. А Ханс, когда одни остались, вдруг остановился и полез на пазуху, достал свёрток. Положил на ладонь, откинул углы тряпицы и протянул Анне ломоть белого хлеба. Она так и обмерла. Потом, не поднимая глаз, приняла угощение. Тогда только глянула в лицо, освещённое луной. Ханс широко улыбался. Традиции в лишних словах не нуждаются. Вот так произошло их признание в любви к друг-другу.
С того времени Ханс за ней тенью ходил – на всех вечеринках, посиделках, праздниках сельских. А всё же когда сватать пришли, и отец Ханса выставил бутылку яблочного сидра, все – мать с отцом Анны, и сам Ханс с беспокойством ожидали, подаст ли строптивица стаканы к вину, а то как бы ещё пустую корзину на стол не поставила.
Всё случилось ко всеобщей радости. И хозяева потчевали сватов пирогом, ветчиной, яйцами. А не чёрным хлебом с просвечивающимися ломтиками тонких колбасок, как случилось бы, придись сваты не по душе.
На следующий неделе отцы Анны и Ханса отправились к синьору, просить разрешение на свадьбу детей. Сняли с телеги две тяжеленные корзины с подношением. Чего там только не было – не дай Бог, господин в дурном настроении будет, так задобрить надо, в хорошее расположение духа привести. Тот и вправду довольно заулыбался, когда увидел копчёный окорок, кольца колбасы и ветчину, бутыль вина, круглый румяный пирог, добрый кусок розовой отварной телятины, горшок, до краёв полный мёдовыми сотами, искусно заплетённые булочки с изюмом… Большущая рыбина высовывала голову из листьев капусты. Хозяйки постарались уложить корзины так, чтобы содержимое было на виду и сразу бросалось в глаза.
Синьор велел отнести корзины на кухню и повернулся к просителям. Долго не расспрашивал, знал своих крестьян, какие у них хозяйства, в срок ли барщину исполняют, ренту и налоги платят. Поинтересовался, сколько детей у Клауса Крапп, узнал, что Ханс младший, и спросил, как новая семья хозяйствовать собирается.
– Сын в семейном хозяйстве останется, – ответил Клаус. – А как дети подрастать начнут, в аренду пашню возьмёт, а коль денег к тому времени мало будет, раскорчует неудобицу. Сын работящий, ко всякому делу способный.
На том разговор закончился, а скоро и помолвка состоялась.
Анна подарила Хансу любовно сшитую свадебную рубаху. Он наденет её дважды – обновит в счастливый свадебный день, а потом в эту рубаху облачат его в день смерти. Ханс одарил Анну перстеньком и шёлковым платком. Анне теперь надлежало покрывать голову, ибо со дня помолвки и до свадьбы молодые наиболее уязвимы для злого духа.
Договорились и о свадьбе – через год, после того, как управятся с осенней страдой. С полей урожай должен быть собран не позже 8 сентября – последнего срока сдачи ренты, господской доли урожая. Значит свадьба будет в сентябре.
Анна и Ханс рады были. Ведь время это и до нескольких лет могло растянуться, много чего надо успеть сделать до свадьбы.
Главное, дом для молодых поставить. Тут парой дней не обойдёшься, да и денег немалых стоит. А летом столько работы крестьянской – не разорваться.
Анне же первым делом предстояло приданное собрать. Конечно, в доме Эккертов давно уже стоял сундук, который постепенно наполнялся тем, с чем Анна пойдёт в дом мужа – подушки, одеяла, простыни. Много вечеров дочь с матерью плели кружева, украшая наволочки, накидки, покрывала. В каждую свободную минуту торопились к станку, ткать длинные пёстрые половики либо к прялке с куделью шерсти. Сделать предстояло много, а время что вода, течёт не замечаешь.
Анне шили платье. Она бросилась на шею отцу, когда он привёз из города отрез чёрного шёлка. Хорошо, их синьор не запрещал пользоваться привозными тканями. Анна знала, что в соседском княжестве их синьор такой запрет ввёл, а кто нарушит, должен штраф немалый платить. Шёлк – это, конечно, роскошество, редко крестьянские дочери шли под венец в шёлковом платье. Анна представляла, как хороша будет в этом наряде с зелёным венком и белой вуалью, и сердце колотилось от радости. Подружки тоже сошьют чёрные платья и наденут венки на головы, чтобы злой дух не узнал невесту.
Анна купила себе туфли – пришло, наконец, время, разбить копилку с монетами, которые она собирала с детства. Такие копилки имелись у всех девушек, именно этими монетками, символами бережливости и экономности будущей жены, предстояло расплатиться за свадебные туфли – сколько накопила, такими и будут туфельки. Своими Анна была довольна.
Между тем, выбрали место для дома, и понёсся по селу спорый перестук топоров нанятых строителей. Договорились, что они поставят деревянный остов фахверкового* дома со всеми стойками, риглями, подкосами и подпорками. А потом уж хозяева сами забьют ячейки каркаса смесью глины с соломой и камышом.
К осени строители работу закончили. Белел свежими брёвнами и брусом будущий просторный и высокий дом для новой семьи. Анна уже видела в своих мечтах, каким он будет, гладко оштукатуренный, свеже побеленный, с большими светлыми окнами.
Низ, как положено, будет разделён на жилую часть и хозяйственную. Первая, с очагом или печью, с колодцем, с большим столом, где она будет кормить Ханса и их детей. Пол там будет выложен ровными камнями – удобно, метёлкой махнула и опять чисто. А наверху будет их с Хансом спальня, для детей и сеновал у дальней стены.
Хозяйственная часть, она, конечно, гораздо больше, чем жилая, будет со стойлами для коров, загородками для свиней, овец и коз, с насестами, закромами, сенниками, поленницами… Говорят, сейчас начали отдельно ставить сараи для скота и прочих хозяйственных нужд. Вот уж глупость. Благодать-то какая, когда всё под одной крышей и не надо выходить из дому в зимнее ненастье или ночью. А лиса или хорь заведётся – не уследишь ведь. А молодняк пойдёт – телята, ягнята. В сарае-то, небось, не много тепла, поморозятся, зима раз на раз не приходится, а сколько им того мороза надо. Тут-то всё в тепле, под присмотром. Нет, глупость несусветная отделять скот. Ну да, некоторые нос воротят, мол, воняет. Будто не привыкли с пелёнок к этим запахам. Да и пахнет, если только с улицы, со свежего воздуха войдёшь, потом забываешь и не чуешь.
Тут они будут учить детей доить, кормить скот, собирать яйца из гнёзд. А в гнёзда из золотистой соломы надо будет положить приманку, как учила старая ома. Анна улыбнулась, вспомнив, как они с бабушкой выдували белок и желток, наливали в пустое яйцо воду, залепляли дырочки пчелиным воском, а потом клали эти обманки в куриные гнёзда.
У них с Хансом обязательно будет большое хозяйство и всего в достатке. Анна тихонько вздохнула: жаль, что Ханс самый младший из пяти братьев. Так уж заведено, младшему наследство не достаётся. Дом вот помогают строить, и то спасибо. Братья у милого Ханса хорошие, добрые. Не виноваты же братья, что вперёд родились. Ничего, мы и сами выбьемся. У Ханса любое дело спорится, работает рук не покладая, да и она не безрукая – шить, вязать, прясть, тонкие кружева плести, всему мама и ома научили. Будет рукодельничать да продавать, вот и денежка в дом.
________________________________________
* Фахверковые жилища (нем. Fach — ячейка, секция; Werk — работа)– в основе подобных построек лежит сложный деревянный каркас. Ячейки между элементами остова заполняли смесью глины с соломой и камышом. Характерное отличие фахверка от обычных каркасных строений – стены снаружи оштукатуривали так, чтобы скелет здания оставался полностью на виду.
http://proza.ru/2022/02/06/1697 - следующая часть