Утро севастопольское отельное. Завтракаю и бегом на автобус. В семь тридцать я уже в электричке на мягком сиденье еду в Евпаторию. Так мне рекомендовала моя попутчица Лена ещё в самолете. Едем через Симферополь. Если бы я уже не побывал в Симферополе, то обязательно бы заехал. Однако та же Лена хорошо сказала об этом городе – там двух часов достаточно. Четыре года назад я там пробыл полдня и мне хватило - краеведческий и художественный музей, а также бегло по улицам с хроменькими домами.
На подъезде к городу курорту видны вдали лиманы. Море тут мелкое и лиманы тоже. И почему-то вода в них розовая. Спросить некого. Напротив сидит крымчанка и ретиво вяжет шевеля губами – считает петли. Пытаюсь завести разговоры, дорога-то длинная, но она очень занята. Отвечая мне смотрит на пластмассовый перстень у себя на пальце и тычет в него. Оказывается это не просто перстень, а вязальный компьютер! Он помогает считывать петли. Вот прогресс до чего довёл.
И вот уже виден город и можно выходить из пустой электрички. Пассажиров совсем мало. Пандемия.
Теперь посмотрим старую Евпаторию, как рекомендовано. Три с половиной часа езды в тёплом вагоне и я уже иду по улице от жд вокзала к автовокзалу – нужно же сориентироваться насчет обратного отъезда…. Вот и он, а за ним «Столовая»!Зашел и армяне тутошние меня накормили вайфаем и пирожком по-караимски. Внутри теста печёного печень с картошкой. Очень невкусно, сухо и пресно. Но водочкой протолкнул. Согреться нужно было! У хозяев «Столовой» спросил – не караимы ли они? Он и она отреклись – а носы то, носы! Что армяне, что евреи – все вытянуты вперёд. Интересно как выглядят караимы? В хорошем настроении иду в старый город по новой – старой, советской улице. Пятиэтажки с сексшопами на первых этажах. Парадная улица. На рынке купил себе яблоко – налив. У продавана спросил – не караим ли он? Нет, крымский татарин. А почему ты коренной тут и без зубов такой ещё молодой? – А я недавно тут торгую.
И я начал есть яблоко. Но не докончил – на вид белое и мягкое, прямо мёд и сахар, а вкус кислый и без запаха. Пошел дождь и я спрятался в МТС ларёк. Чтобы было похоже что по делу, спросил помощи у седого хозяина в настройке телефона. Отшил он меня в вежливой форме. Дождь идёт, но идти нужно. Караимы ждут! И вот я уже брожу по старому городу. Улицы, по возможности, подметаются и ремонтируются, и дороги и заборы и дома тоже в неплохом виде.
Ни к одному дому не попасть – все калитки на запорах. Заборы высоки и даже вытянув руки с фотоаппаратом я ничего толком не заснял. Вот и мечеть.
Ни разу не бывал – решил посетить. Внутри ковры, под потолком люстра из палок в виде восьмиконечной звезды, в углу у входа полки с обувью. Молящихся не было. В пристройке два татарина вопросительно на меня посмотрели – куда, мол, тебя, немецкая морда, занесло! Отмахнулся и они продолжили светскую беседу – зачем Рудольфу Роза рога приделала (они, правда по другому интерпретировали)… и что теперь нам делать с котятами… Или караимами. Не расслышал. На выходе догадался – не про караимов речь шла, а про котят всё таки. Под навесом у мечети поставлен большой топчан, традиция у татар – возлежать на нём. Татар в этот момент не лежало, но была кошка. Она тут пряталась и отдыхала от оравы детишек. Около десятка котишек резвилось под топчаном.
И пошел я в русскую церковь. Она тоже есть в Евпатории. Тут полный порядок – никаких толп. И попа не видно. Давно живу на свете, но только единожды видел заполненную прихожанами курильню опиумом. Будь то церковь ли, мечеть ли, кирха ли, синагога тоже
….
Начал искать караимскую церковь.Много туристов расспросил я на улицах – штуки четыре, больше в такую погоду желающих мне ответить не увидел.И никто из них не в теме. Зато наткнулся на синагогу. Её забор - стена кирпичная, разрисован сценами из еврейской жизни. Картина длиной в двадцать метров!
Во дворе много дверей, но в синагогу как раз закрыта. Меня увидела жена ребе Менделя Лея и проводила и открыла и рассказала: Они с мужем из Киева, уже десять лет как, евреев в Евпатории всего двенадцать, шестеро из них прихожане. А шестеро захожане. А караимы верят в устную тору, а мы, сказала она, в письменную и устную. А где они? – спросил я.– А я их еще не видела. И мы пошли во двор. Там она повела беседу с толстой тётенькой и это было забавно, потому что сама Лея очень худа - ручки как спички. Тётенька , кроме того в многочисленных поддёвках и поверх в меховой полушубейке, а Лея с голыми ручками-ножками. А дождик-то льёт. Декабрь.
Фотографировать уж я их не стал.
А пошел в еврейское кафе.Оно тут же, во дворе синагоги. Называется «Йоськин кот».Заказал себе кофе «утрешний» и постряпушки «цимес».
Кофе в совсем маленькой чашечке. Отдохнул и согрелся в уюте. Неподалеку сидели за столиком две тётеньки, между ними лэптоп, и вели беседу на философские темы. Отчего шерсть так быстро вылиняла и, почему-то о творчестве Волошина. Хотелось встрясть – уточнить про шерсть. Про Волошина я знаю только то что он Максимилиан и давно умер. И точно не в борозде и не с кувалдой. А вот тема шерсти животрепещуща – зима на дворе!
Но было лениво в тепле….
Ушел бродить и искать опять что-то караимское. Нашел улицу с таким названием.
Ветер и дождь не пускали в этот день караимов на улицу. Я пошел к морю. Оно бушевало и я, дойдя до парапета даже не смог спуститься на пляж. Шквалы ветра с дождем забрызгивали меня и объектив телефона. Шатало ветром. Шумела и бурлила стихия. Но снега не было совсем, между тем как в шестидесяти километрах отсюда Севастополь лежит в сугробах.
Насладившись старой Евпаторией двинулся я к вокзалу и тут же сел в автобус. Через три часа доехал до бухты Северной, кажется. Это в Севастополе, но в центр города нужно добираться вплавь. Отсюда до Графской пристани ходит паром и катер. Купил билет на паром, и тут же за спиной у меня загрохотало! Оглядываюсь, а это как раз мой паром лезет на берег
То есть не сам он, а шторм его выталкивает и задирает его причальную аппарель, так что легковушка пытаясь заехать на палубу подпрыгивает и повисает на железе как корова на заборе. Волна откатывает паром от причала, аппарель ложится горизонтально, машина вкатывается благополучно. Водитель не выходит даже посмотреть под брюхо своей «королы». Или неинтересно, или привычно, или приходит в себя. Публика расходится, и я иду тоже уже не на паром, а на катер. Паром будут ремонтировать. Деньги за билет на паром не возвращают и бабульки привычно поварчивая, платят второй раз за катер – двадцать рублей. Кстати платить в Севастополе очень удобно за проезд – обычной банковской картой. Правда действует только карта «Мир».
С Графской пристани бреду по снежной каше в сторону отеля. Мимо управления МВД. Такой хороший ориентир - это огромное здание на бугре и хорошо подсвеченное с флагом на крыше. Прохожу уже в темноте мимо кладбища Расстрелянных Комиссаров. Конечно же захожу и брожу между могилок и могилищ.
Надписи на памятниках не читаемы и нарушать покой расстрелянных и впоследствии расстреливавших (и так по кругу), и топтать снежную целину, чтобы посветить фонариком поближе, не хочу.
Просто побродив по этому своеобразному парку, вылез в щель разрушенного каменного забора. В магазине затарился необходимой провизией и закончил день проходкой вдоль уже ставшего почти родным Караимского кладбища.
Чай, рюмка, просмотр новостей Севастопольских, среди коих много было времени уделено представительнице татаро-крымского народа, задавшей Путину вопрос о благости Севастополя.
Ста пятидесяти представителям других регионов России слова не дадено было. Вот что нужно знать о заботе всей России к вернувшемуся Крыму. Эта забота видна на каждом шагу. Наследие турков, татар, караимов, готов и прочих генуэзов в надежных русских руках.