2 февраля 1943 года был освобожден Сталинград. Советские воины выстояли и победили в том кровопролитном и страшном сражении. Их подвиг, их мужество и преданность Родине не должны и не будут забыты нами - наследниками той Великой Победы.
Воспоминания ветеранов дивизии, насмерть стоявшей в той битве на Волге, сейчас перед Вами
Чарашвили Иван Георгиевич, бывший командир
артиллерийской батареи 90 стрелкового полка 95
СД, гвардии старший лейтенант в отставке.
г. Тбилиси.
ПЕРЕПРАВА
Позади бывшей батареи следовало большое количество транспорта, военной техники, колонны бойцов нашей дивизии, других дивизий фронта.
Все двигалось: длинные ряды до отказа нагруженных автомашин, повозок, полковые и противотанковые пушки, гаубицы, тяжелые артиллерийские орудия с тракторами, люди, больше всего людей. Вся эта огромная масса людей, транспорта, перемешанные друг с другом, постепенно, медленно, наподобие огромного потока воды, хлынувшего с высоких гор, приближалась к неспокойно протекающей р. Волге. Около 23.00 движение приостановилось, нам объявили, что мы подошли к переправе 62-й армии. Это была главная дорога через реку, а затем и единственная переправа защитников волжской твердыни.
Войска и техника через эту знаменитую переправу шли по двум направлениям. Одни, непосредственно переправлялись через всю реку и высаживались на правом берегу, на причалах, расположенных в районе завода“Красный Октябрь”. Другие следовали через остров Зайцевский, откуда на правый берег был наведен плавучий пешеходный мост.
Действовала переправа только в ночное время и находилась постоянно подвоздействи-ем авиации и артиллерии противника.
Переполненная войсками и техникой песчаная лощина возле переправы с наступлением
темноты ожила: были слышны приглушенные голоса, кто-то шумит, возбужденно дока-зывает, кто-то приказывает. А вот молодой боец ищет какого-то начальника. С правого берега ждем очередного транспорта.На той стороне горит город.
Красно-свинцовое небо и черная, покрытая углем и пеплом земля Сталинграда. Примерно в 2 часа, после непродолжительного маневра, к причалу подошла черная баржа, нагруженная людьми. Из баржи быстро, без суеты, в первую очередь начали выгружать тяжело раненых, их было очень много. По узкой тропинке причала спускаются раненые воины, которые имеют возможность следовать без посторонней помощи. Они шли, опираясь на палки, разные деревянные обломки и даже на винтовки или карабины. Да, с черной огромной баржи спускались на левый песчаный берег Волги перевязанные бинтами, измученные боями, но не побежденные герои Сталинграда. Они шли друг за другом сквозь строй бойцов, плотно обступивших тропинку от баржи. На задаваемые вопросы встречавших их раненые бойцы отвечали вяло, а некоторые совсем ничего не говорили, молча продолжали следовать по узкому коридору, еще не обстрелянных, готовящихся к переправе бойцов.
Началась погрузка. В баржу, идущую на остров Зайцевский, погрузилисьвоины
первого и второго батальонов... Погрузка батареи задерживалась. Некоторые упряжные и коренные лошади никак не хотели заходить на помосты. Но наши опытные ездовые, которые были в основном из донских казаков и лихих мегрелов Назаров,
Чатов, Попов, Мичулин, Баркалая, Отрыба и другие быстро ликвидировали задержку.
Баржа, переполненная людьми, военной техникой и транспортом до отказа, отчалила от берега и медленно направлялась к одному из причалов правого берега. Зеркальная поверхность Волги освещалась парашютными фонарями, подвешенными вражеской авиа-цией, и заревом пожарищ.
С неприятным, шипящим шумом прилетели несколько вражеских снарядов и разор-вались в нескольких метрах от баржи, раздался глухой взрыв из глубины, баржа дрогнула и закачалась, как люлька с ребенком. Вспышка, звук выстрела, шум летящего снаряда, разрыв, и так продолжалось в течение всего движения баржи. Однако нам повезло, баржа оказалась, как говорится, счастливой. Мы благополучно причалили к правому берегу Волги.
Началась разгрузка. В первую очередь сходили на берег воины батальонов, за ними пошли и мы. Обрывистый, изрезанный оврагами правый берег был переполнен людьми, повозками с боеприпасами, кое-где валялись разбитые автомашины, повозки и еще какие-то предметы. На берегу были слышны девичьи голоса. Эго медицинские сестры готовили раненых бойцов для переправы на левый берег. Поднявшись по круто-му скату правого берега Волги, мы двинулись по разрушенным городским улицам туда, где бушевал сильный пожар и были слышны пулеметные и автоматные очереди, разрывы
снарядов, недалеко от нас горели два многоэтажных дома...
Потом мне неоднократно приходилось переправляться через Волгу. И всегда у меня было неприятное ощущение. Да, я испытывал страх. На переднем крае, на Мамаевом кургане, легче было потому, что ты не беспомощен перед лицом опасности — мог действовать. А на воде, во время переправы ты беспомощный...
Хуже нет состояния, когда видишь, чувствуешь как бомбят или обстреливают и, ничего не предпринимая, ждать: вот и твоя очередь, твой снаряд или бомба...
Спустя много лет пригласили нас, ветеранов дивизии, учащиеся 117 Волгоградской школы на открытие музея Славы нашей дивизии. Потом, когда мы вместе с учениками и преподавателями школы, с правого крутого берега смотрели на Волгу туда, где когда-то была переправа, я вспомнил всем известные строки из поэмы А.Твардовского “Василий Теркин”.
Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда...
Кому память, кому слава,
Кому темная вода, —
Ни приметы, ни следа.
Волжская переправа снится мне до сих пор.
Василенко Иван Васильевич, бывший начальник
штаба батальона 95-75 стрелковой дивизии,
капитан в отставке. г. Таганрог Ростовской
области.
КОММУНИСТ ЛЕЙТЕНАНТ КОВАЛЕВ
Где-то я вычитал, что человек на прочность проверяется в самых сложных, критических ситуациях. Это точно. На войне я неоднократно убеждался в этом...
Вот уже седьмые сутки наш 3-й батальон 161 стрелкового полка ведет непрерывные бои, обороняя Мамаев курган. Ни днем, ни ночью фашисты не дают покоя. Бойцы выбились из сил: без сна, без пищи (ее могли доставить только один раз ночью), отбивают атаку за атакой.
Враг наседает, вводит в бой все новые и новые резервы. При поддержке авиации и танков пытается во что бы то ни стало захватить высоту, важный пункт обороны наших войск в Сталинграде. Все тяжелее приходится нам: после каждого налета авиации, артиллерийского огня, атаки танков и пехоты редеют наши ряды. Вот и
еще отбита атака. Наступило затишье. Но мы знали, что наступившая тишина временная: после небольшой передышки надо ждать нового натиска, который будет более мощным, чем предыдущий... Уточнил потери, распорядился привести в порядок свои боевые места, пополнить боеприпасы, похоронить убитых и приготовиться к
отражению очередной атаки врага. В это время ко мне в окоп (батальонный КП) скатились кубарем три младших лейтенанта. В новеньком, еще не испачканном обмундировании, они среди нас выглядели очень странно:
— Как павлины, — сказал лейтенант Миронов, командир седьмой
роты, находившийся со мной рядом. Посмотрел я на них недружелюбно
и подумал:
— Опять пришли наверное корреспонденты брать материал для
газеты. Лучше бы прислали подкрепление.
Один из них, небольшого роста, но плотный крепыш, как говорят в
народе, спросил:
— Где найти 3 батальон 161 стрелкового полка?”.
Ответил:
— Я начальник штаба 3-го батальона, кто Вы и что Вам надо?
Тогда он представился:
— Младший лейтенант Ковалев, прибыл в батальон для прохождения дальнейшей службы.
Представились и его товарищи. У меня на сердце полегчало, стало как-то светло и радостно. Хоть и небольшое, но все же пополнение, особенно важно, что прибыли командиры взводов, которых практически в батальоне уже давно нет. Я познакомил их с обстановкой, показал окопы, занимаемые ротами, место, где находится командир
батальона старшин лейтенант Юра Петр Кондратьевич.
Младшего лейтенанта Ковалева представил командиру роты Миронову, а остальным указал, как добраться до командиров 8 и 9 рот.
Более подробно знакомиться с вновь прибывшими не было времени: с минуты на минуту ожидали новой атаки. Вот так и произошла моя первая встреча с младшим лейтенантом Ковалевым Семеном Давидовичем.
...После налета авиации и артиллерийского обстрела нашей обороны фашисты пошли в четвертую за этот день атаку. Ковалев действовал смело и решительно. Он умело руководил боем, связкой гранат подбил танк, в рукопашной уничтожил двух солдат противника. По всему видно было, что он на фронте не новичок, нюхал пороху, да и
по возрасту выглядел старше и опытнее нас всех. Понеся и на этот раз большие потери, фашисты отошли на исходные позиции...
Много было боев, в которых Ковалев показывал себя храбрым и умным командиром. Однажды вечером, в минуту затишья, я спросил его: “Испытывает ли он страх, бывает ли такое, когда ты только и думаешь, как бы выжить, спастись в этом алу”. Он посмотрел на меня внимательно и ответил: “Я не верю тому, кто проявляет показную
храбрость, пытается убедить окружающих, что ему все ни по чем. Умирать никто не хочет, а тем более молодым. Жить хочется и любить все и всех: родной дом, свою деревню, землю, небо, детей, жену или девушку, мать, отца и многое- многое другое. У вас есть дети?".
— Нет, — ответил я.
— А у меня их трое. Старшему сыну 9 лет, а младшей дочери — два. Ушел воевать, ей было всего несколько месяцев. Жена пишет, что всем говорит: “Папа бьет фашистов”. Нашу землю, детей, радость и счастье фашисты хотят отнять у нас. Здесь, на сталинградской земле, мы защищаем наше счастье, право на жизнь, любовь. Прости, может быть, тебе покажется это, как говорится, парадно, но иначе говорить не могу. Я коммунист во всем и везде должен показывать пример...
Враг, не считаясь с потерями, рвался к Волге. Но мы дали клятву:“Отстоим Сталинград! Врага к Волге не пустим!”.
Выполняя клятву Родине, дрались, защищая каждый дом, бугорок, овраг. В ночь на 12 ноября штурмовая группа Ковалева, выбив фашистов из разрушенного дома в районе завода “Баррикады” и установив наблюдение за противником, готовилась к ужину. Вдруг наблюдатель Пивоваров закричал: “Фашисты!”. Ковалев сразу же заметил: группа немцев, около взвода, прикрываясь заводской стеной, а затем по оврагу, пыталась скрытно прорваться к Волге. Он принимает решение: несмотря на численное превосходство врага, атаковать внезапно, не дать ему возможности прорваться к Волге. Однако силы были не равны. Создалось критическое положение. Фашисты видели, что группа малочисленная и уже торжествовали победу. В это время я
был в другой штурмовой группе. Услышав, что в районе оврага разгорелся сильный бой, взял отделение бойцов и поспешил на выручку товарищам. Огнем автоматов, гранатами, прикладами отбили натиск врага. Прорвавшаяся группа фашистов почти полностью была уничтожена. Младший лейтенант Ковалев в этом бою был ранен и
контужен. Я ему сделал перевязку, но он в санитарную часть отказался
идти. Сказал: “Не могу, надо закрепиться в разрушенном доме”. Вот таким был он, коммунист Ковалев Семей Давидович. Подстать ему были и его бойцы штурмовой группы: Назаренко Александр, Пивоваров Василий и другие. Каждый из них уничтожил
около десятка фашистов. В обороне стояли насмерть, в наступлении проявляли смелость, находчивость и решительность.
Незабываемым в нашей памяти останется день 19 ноября, когда войска трех фронтов перешли в наступление. В ночь на 19 ноября мне позвонили из штаба полка и предупредили быть особенно внимательным, усилить наблюдение за противником. На рассвете мы услышали далекий, но четкий артиллерийский гул. Там, далеко, за
пределами Сталинграда, началась артиллерийская подготовка, но кто конкретно ее ведет мы не знали.
Потом, когда рассвело, нам сообщили, что войска Сталинградского, Юго-Западного и Донского фронтов перешли в наступление. Конечно, все мы радовались этому известию, у каждого из нас силы прибавилось. В этот день в Сталинграде было тихо, даже авиация не бомбила. Мы понимали, что она вся находится там. В эти радостные для всех нас дни мы тоже не сидели сложа руки, всем, чем могли помогали наступающим.
Действуя небольшими штурмовыми группами, начали отбивать у врага окопы, развалины домов, одну позицию за другой. Так, 20 ноября мы решили выбить из развалин дома в районе завода “Баррикады” засевших там фашистов. Развалины враг превратил в опорный пункт. Этот пункт, находясь в нескольких десятках метров от КП батальона,
очень мешал нам, сильно беспокоил. Дружной атакой всего личного состава батальона, ведя ружейно-пулеметный огонь, применяя гранаты и огнеметы, мы выбили засевшего там врага. Причем, значительная часть обороняющихся была уничтожена. Наши штурмовые группы в этом бою никого не потеряли. В ночь на 22 ноября саперы и разведчики занесли несколько ящиков тола под бензобак и подорвали его вместе
с засевшими под его дном гитлеровцами. Так и мы от обороны города перешли в наступление.
В начале декабря командир батальона Юра П. К. получил приказ
выбить немцев из развалин двухэтажного дома. Задача не из легких. Враг превратил этот дом в мощный опорный пункт. Да и батальон сильно обескровлен, сил было мало. Но приказ есть приказ — его надо выполнять. Посоветовавшись, мы решили выполнение этой залачи поручить седьмой роте, которой командовал уже лейтенант Ковалев. Часа за три до рассвета, когда наступает самый глубокий сон, тихо,
без единого выстрела, рота почти вплотную приблизилась к дому. Забрасывая гранаты, ведя огонь из автоматов, пулеметов, бойцы ворвались в развалины дома. Ковалев первым вскочил в дом через проем окна. В это время фашист, почти в упор выстрелил в него из автомата. Но по счастливой случайности пули срикошетили, попав в диск автомата лейтенанта. Тогда он бросился на врага, свалил его и начал душить, но из соседней комнаты выскочили еше два немца и начали бить Ковалева, очевидно, они хотели взять его живым. На помощь лейтенанту подоспели бойцы Назаренко, Гамаюнов и я. Мы втроем уничтожили фашистов и освободили сильно избитого Ковалева.
Он немного оправился и сказал: “Спасибо, ребята. Спасибо, Ваня. Я
перед вами в долгу." Дом был взят...
Бои не прекращались. Коммунист Ковалев всегда был впереди. Но
не пришлось ему дождаться победы в Сталинграде. 28 января 1943 года
в бою на железнодорожной насыпи он был тяжело ранен и отправлен в
госпиталь. Так я расстался со своим храбрым боевым другом, с
которым пережил все тяжести боев за Сталинград...
И вот спустя 34 года после Сталинградской битвы, я получил приглашение на встречу ветеранов этого сражения. По пути в Волгоград я много передумал, вспоминал товарищей погибших и живых. Конечно, очень хотелось бы встретиться и с Ковалевым Семеном Давидовичем, о судьбе которого я не знал. При встрече я обратил внимание на одного, небольшого роста, седого, но очень знакомого человека. В памяти возник образ Ковалева.
Я подошел к нему, спросил: “Ковалев? Сеня? Это ты? У него затряслись губы, слезы побежали по щекам, от возбуждения он не мог говорить. Бросились обнимать друг друга. А потом, воспоминания и воспоминания о боях, товарищах, прожитых годах, обо всем понемногу.