По перрону отталкиваясь деревянными колодками, мчал Полстепана. Звенели металлические колесики и шарахались в разные стороны носильщики. На другом конце, там где пути сходятся на стрелке назревала драка и Полстепана, схожий размахом плеч с комодом летел туда.
Разбираться, кто прав он не любил, просто бил со всего размаху чуть ниже пояса. Мог и в коленную чашечку, да так, что даже у самого отпетого драчуна пропадало всякое желание драться.
Полстепана уважали, и даже не потому что боялись, не потому что он на спор мог гнуть подковы и рвать цепи силой грудных мышц, просто чувствовали как всегда чувствуют вожака те, кто умеет лишь огрызаться в ответ, но завидев его, трусливо опускали взгляд долу, как будто это он был выше их, он, который смотрел на них снизу вверх с квадратной тележки но смотрел так, что любой признавал в нем что то такое, что нельзя получить по праву, что нельзя выработать и лишь можно быть им изначально, с самого раннего детства быть лидером.
И все же Полстепана был странным. Он мог ночами задумчиво кружить по перрону, выписывая замысловатые фигуры. И со стороны казалось, что это танцует не Полстепана, а кружится в вальсе великолепный танцор.
Давным-давно ему обрезало ноги. Тогда он был беспризорником Степкой убегавшим от станционного сторожа, состав дернулся именно в тот момент когда ребятня стоявшая уже с той стороны торопила Степку, а он кинулся и вот… С тех пор так и катается на тележке.
Никто не знает, что хочет Полстепана, а он всю жизнь хотел чтоб были ноги. Его жалели люди и давали кто денежку кто еду. И за много лет Полстепана накопил немного на старость, мог бы найти себе вдовушку поплоше, да хатенку где нибудь на окраине, да только привык он, прикипел что ли к этому вокзалу.
И только ночами в свете одинокого фонаря кружил и кружил Полстепана, ударяя как кастаньетами об асфальт деревянными колодками. Он мог бы стать танцором, он мог стать кем угодно, но судьба распорядилась иначе.
Однажды, возле перрона остановился самый лучший поезд экспресс. Ярко красный с белой стрелой на борту, он был всегда стремителен и летел между городами как молния, пролетал, мало обращая на одинокие полустанки и узловые станции. И люди садившиеся на него были торопливые и в общем то не бедные.
Кто то ударил краем дорогого чемодана Полстепана, обругал, сказал, чтобы не путался под ногами…
Под ногами… тихо сказал Полстепана и резко крутанувшись на месте поехал вдоль вагонов.
Навстречу спешили люди, они торопились, поезд стоял всего пять минут, они не обращали на Полстепана никакого внимания, а он на них, просто ехал и ехал, куда-то вдоль перона…
- Полстепана, эй! – Окликнули в спину. Полстепана резко остановился. В открытую дверь вагона ресторана выглядывал Сивый Герман. Кто первым назвал такого же, как Полстепана инвалида никто уже и не помнил. Просто приклеилась кличка, да так что не оторвешь.
Сухощавый и длинномордый Герман походил на арийца, - такой же волевой подбородок и голубые глаза, вот только рука одна без двух пальцев и ноги как у Полстепана ледяные собаки сгрызли лет десять назад. Сильно обморозился по пьяни. А когда очнулся, руки нет обоих ног нет… Просил что бы убили, отравили, лишь бы не быть калекой, кричал на врача, грозил, угрожал, но тщетно, со временем как то привык, научился кое каким нехитрым приемам зарабатывания денег. Хорошо играл на губной гармонике, и всё у него песенки немецкие, все августин, ах мой милый августин ах майн либер, может потому и кличку такую дали – Герман.
Герман чистил картошку и улыбался. Вот ведь гадина, устроился-таки кухонным рабочим, - подумал Полстепана, вглядываясь в Германа, - слышь, может сервелатику на закусочку найдется? – Спросил он через силу. На душе отчего то скребли кошки. А почему Полстепана и сам не знал.
Ведь и толкали и раньше и швыряли зло в лицо медную монету, он не обижался, поднимал, благодарил и неспешно развернувшись, ехал дальше, но сегодня, будто что оборвалось. Хотелось покончить разом со всем,
кинуться под поезд потому что надоело, до чертиков надоело…
- Поднимайся ко мне! – Крикнул Герман, - скажу новость, упадешь обратно.
- Да как же я… - Сказал Полстепана, - да и поезд скоро поедет…
- Эй, - позвал Герман стоявшего неподалеку проводника следующего вагона, - слышь, паря, подсади братишку. Да не боися, заплатим!
- Проводник сделал вид, что не слышит, будто он проверяет билеты, паспорта и прочие документы.
- Второй проводник постарше прикрикнул на него, и молодой неохотно повиновался. Вдвоем они приподняли Полстепана и запихнули в вагон ресторан.
- Спасибо, Андреич, - сказал Герман, - ты уж нам купе сделай, какое свободное хорошо?
- Уж не знаю, как получится, Гера, но вот кажись то что с самого краю будет свободным до самого Ростова. Там пока перекантуетесь. Потом ко мне в купе пересядете. У нас хоть и тесновато, да место и для вас найдется.
- Премного благодарен, Андреич.
Полстепана сидел тихонько в уголке тамбура и ничего не понимал. Как он здесь. Для чего. Ему никогда не приходилось раньше ездить в поездах. Так только, со стороны, всю жизнь вдоль вагонов, под ногами у суетящихся, вечно спешащих пассажиров. Под ногами…
- Ты это, Половинкин, не тушуйся, - сказал Герман, - бери нож да помогай картошку чистить. А не то ссадят нас на ближайшей станции. Не посмотрят что калеки.
- Зачем позвал то, - хмуро сказал Полстепана, - что я в этом Ростове забыл.
- А мы не в Ростов, - хитро улыбаясь, сказал Герман, - а в Курган.
- За Урал что ли?
- Ну. Я же говорю, что в Курган.
- Зачем мне Курган, - гнул свое Полстепана. Кому я там такой нужен.
- Был не нужен, да стал, - непонятно сказал Герман. Вот поможешь картошку чистить, расскажу к кому едем.
- Ишь ты хитрец, какой, - хмыкнул Полстепана и взял нож, - давай показывай, как ее чистить правильно…
Потом они хлебали суп, и впервые в вагоне ресторане, правда, сидели за самым дальним столиком, но ведь ели! Их никто не гнал, они были полноправными работниками вагона, Герман обо всем договорился, после перебрались в соседний вагон в то самое пустое купе. И ехали так до самой ночи. Ночью, после двух нужно было дежурить в вагоне ресторане, запереться и охранять его от посягательств перебравших спиртного тех самых почтительных граждан, там, на перроне, у которых под ногами…
- Ты знаешь, я про него совсем недавно узнал, - сказал Герман, - он в этом деле гений.
- Кто?
- Да доктор, кто же еще! – Герман дунул гармоникой, - он может делать новые ноги, понимаешь?! Две ноги и пальцы. А если надо и голову. Он ехал прошлым рейсом с Москвы, сидел так в вагоне, читал что то, увидел
я мимо еду . Слово за слово и давай, говорит, приезжай ко мне в клинику, будешь как новенький. Сделаю тебе ноги. Биопротезы. Лучше настоящих ходят. Он их придумал и ездил патент получать. Ты, говорит, первым и будешь, экспериментальным так сказать.
Ну, а я как тебя увидал, дай думаю и тебя с собой позову. Может и для тебя найдется кось пара культяпок, а?
Герман откинулся на спинку сиденья и захохотал. Потом стал наигрывать что то веселое.
А Полстепана что-то напряженно думал. Отвернулся к окну, ну будто бы соринка в глаз что ли…
А когда катили в вагон ресторан, то немного болтало, приходилось держаться за высокие поручни, поезд стучал на стыках, он мчал в ночи, ему не было преград и уже на переходе, как только открыли дверь в тамбур, так потянуло горелой пластмассой…
Навстречу сунулся тот молодой проводник, теперь уже растерянный, лоб в саже, туда нельзя, там пожар… Дым как серый туман до пояса сверху вагона и там, в тумане мечутся люди и падают, падают захлебнувшись этим дымом.
- Полстепана! – крикнул вслед Герман, - подожди… я с тобой.
- Герман, - распорядился вслед Степан, - встречай на полпути.
-Туда нельзя, - кричал молодой, -стойте, скоро принесут огнетушители!
- Мы ведь только половинки, - крикнул Полстепана, - нам проще. Дым пока по верху. - Он тянул из прохода за руку ближайшего человека, он не мог ухватиться сразу двумя руками, одной рукой перебирал за высокий поручень.
Он не помнил сколько так вытащить успел, забираясь всё дальше дальше, дойдя почти до середины, почти, да дышать ещё было можно, там внизу не так дымно, хотя... Кто то успел накинуть ему в тамбуре на рот мокрое полотенце, завязал сзади. И он как робот спасатель поехал опять.
Кто то потом разбил окно, Степан не видел, вот только дым очень резко пошел к низу. И не было возможности дышать даже сквозь рукав, руки были заняты, очень не хватало ног, но это ничего, - зло думал он глотая дым, - мы их...обязательно