МЕСТО ДЕЙСТВИЯ ПАМЯТНОЕ, ИСТОРИЧЕСКОЕ –
БОРОДИНСКОЕ ПОЛЕ МОЖАЙСКОГО РАЙОНА.
События происходили на легендарной земле, где в 1812 году была Бородинская битва. Неспроста наш второй курс послали в здешний колхоз «Бородино» на уборку картофеля. Будущие работники пера, летописцы нашего времени должны были еще больше проникнуться любовью к родной земле и неиссякаемым патриотизмом. Жили мы в местном пионерлагере, который тоже был насыщен историей.
В прошлом году на первом курсе мы работали в Семеновском. собирали картофель в ведра, потом затаривали в мешки, загружали в машины и отправляли всё на сортировку. В этот год моей 5-й бригаде поручили заниматься сортировкой картофеля на крупную, среднюю и мелкую фракции. А довелось работать там, где стоял Шевардинский редут, напротив которого была ставка самого Наполеона. Так что место очень даже историческое, тем более, что французы уговорили нашего царя поставить памятник, который поэт-однокурсник назвал «взмахнул крылами орел французский». Уместность этого памятника нас не очень-то интересовала, потому как у нас была своя битва – за урожай. Уже начало октября - пошли дожди, на очереди не сегодня-завтра снег и мороз – надо спасать колхозный план по сбору картофеля.
К НАМ В ПОЛЕ ЕДЕТ ПРОВЕРЯЮЩИЙ
Наш парторг 2–го курса факультета журналистики МГУ Александр Лескин пришел с заседания штаба нашего сельскохозяйственного отряда, который помогал на уборке картофеля в колхозе «Бородино», не в духе и вызвал меня на веранду и сказал:
– К нам в отряд едет представитель парткома факультета с проверкой, причем по твою душу, Сафиканов.
– Сам Стекалин – секретарь парткома едет?
– Нет, Вадим Евгеньевич Стяжкин, член парткома.
– Знаю его. С чего бы это? – с недоумением спросил я.
– Кто-то настучал, что в твоей пятой бригаде приписки, – стал парторг выкладывать претензии к моей работе.- Будто на сортировке картофеля у тебя не 20-25 машин за день обрабатывается, а меньше 20-ти, как у всех. Людей из бригады выгоняешь. Армейские порядки устанавливаешь, а у тебя нежные москвички и разболтанные москвичи. Учитывать надо.
– У меня в армии были москвичи и питерцы, - ответил я. – Ничего, к армейскому порядку привыкли. Наш взвод через полгода стал отличным, а меня выдвинули в комсорги дивизиона. Если кого выгоняю, то за дело, чтобы коллектив не расхолаживали. Лучше меньше, да лучше – как говорил вождь.
– Кто этот стукач, который звонил в партком?- этим вопросом закончил я ответ.
– Не знаю,- сказал Лескин.- Наверное, кто-то из тех, кому твоя активность поперек горла. В бригаде у тебя есть обиженные. Это они про тебя всякое в стенгазете написали.
– Пусть пишут. Мы на эту выходку своей газетой «Сафиканов и его команда» ответили. Так что они умылись, замолкли.
– Что с приписками делать? – сменил тему парторг Лескин.
– Какие приписки? Я же комсорг курса. Как я могу приписками заниматься? Эти машины считаю не я один. Леня Свердлов еще пишет у себя в записной книжке, ведет счет. Он парень принципиальный. Не зря у него фамилия такая. Он даже просит ставить ударение на последнем гласном – Свердлов. Потом мы сверяем всё с колхозным учетчиком. В хорошую погоду мы всегда уходим за 20 обработанных машин в день. Так что пусть приезжает Стяжкин.
– Так ты не боишься проверки?- предположил Лескин.
– Чего бояться? Я видел и начальство важнее, В нашу 29 ракетную дивизию приезжал в 1971 году маршал Советского Союза Матвей Васильевич Захаров, генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. В штабах никак не верили, что наше отделение установки ракет ставит рекорды в полку, дивизии и корпусе. Вызвал маршал меня для разговора и попросил доложить, как это мы нормативы перекрываем. Я объяснил. Он сказал, что на следующие учения пришлет людей опыт перенимать. А мне объявил отпуск.
– Ну, ты, Сафиканов, не горячись, старыми заслугами не козыряй. Вадим Евгеньевич приедет, будет работать в твоей бригаде.
– Милости просим. Нам рабочие руки нужны. Только бы не сидел он в сторонке, как начальник, с карандашом в руке. Это не мобилизует, а расхолаживает. Личный пример нужен.
– Может, Саша, и сам с нами денек поработаешь в бригаде?- спросил я.- Пусть Стяжкин увидит, что и парторг курса интересуется нашей работой.
– У меня в своей бригаде нужен личный пример,- отозвался Лескин,- Одного Стяжкина на тебя хватит.
Помолчав, он добавил вопрос:
– А с премией, которую получил на бригаду, что?
– Купил шампанское, чтобы отметить день рождения тех, кто родился в октябре. У памятника на Бородинском, где "взмахнул крылами орел француский», я поздравлял именинников. Всей бригадой 23 человека высказали хорошие пожелания. Пьяных не было, Работали как обычно.
– А может, лучше было разделить 50 рублей в бригаде?- высказал парторг альтернативным вариантом расходования денег.
- Я сказал на построении, что получили 50 рублей премии и спросил, как поступим? Передовикам выдадим премии каждому по 2-4 рубля, а остальным по рублю, или, может, отметим дни рождения тех, кто родился в октябре?
– Ну и что?
– Все проголосовали за дни рождения, - ответил я.
– Это неправильно,- дал оценку Лескин, как и положено парторгу.
– Зато всем понравилось. Ни у кого такого Дня рождения не было. После все веселей работали.
Когда Саша ушел, я позвал своих помощников по бригаде Леню Свердлова, Гришу Тебенихина и Тамару Сарапий, редактора стенгазеты. И сказал о новости с проверяющим.
– Кто бы с проверкой не приехал, работать будем как всегда.
На следующий день рано утром приехал Стяжкин прямо в поле в рабочей одежде и спросил:
– Бригадир, на какой участок поставишь?
– Может, поговорим?,- удивился я резкому началу проверки.
– Успеется, сначала работа, - ответил член парткома факультета.
«Точно проверять приехал» - подумал я и сказал:
– Тогда становитесь у начала транспортера рядом со мной, чтобы лучше математикой заниматься.Вереница машин, груженая картофелем следовала одна за другой, разгружала содержимое кузова на транспортер, и мы занимались сортировкой картошки на три фракции: крупная, средняя и мелкая. Работа монотонная под грохот рабочих органов старой техники. Вадим Евгеньевич встал рядом. Особо поговорить с ним не было возможности: надо было кричать, поэтому работали мы как заводные.. Кроме своей работы мне, как бригадиру, нужно было смотреть, как трудятся однокурсники, чтобы потом самых старательных, тщательно работающих назначить костровыми. Это была ежедневная традиция в моей бригаде. Когда ждали очередную машину, я объявил:
– Кто курит, тем перекур, остальным отдых.
Бригада разбрелась, кучками уселись на ведра. Устали. Я пошел к группе однокурсниц Наде Самойловой, Марине Засимовой и Любе Воронцовой и дал им задание:
– Сегодня будете костровыми Надя и Марина. Надо испечь два ведра картошки.
– А я тоже?,- спросила Люба.
– Вижу, что стараешься, в следующий раз тебя назначу, - пообещал я.
Вадим Евгеньевич слышал весь разговор, подошел и с удивлением спросил:
– Так что они работать не будут?
– Ну, они же передовики. Быть костровыми заслужили. Бригаду порадуют испеченной картошкой. Без еды нет рекордов.
– Это же ослабит бригаду,- возразил проверяющий. – Придется работать меньшим числом.
– Меньшим числом, да лучше, - вспомнил я один из девизов того времени.- Каждая группа старается стать костровыми, поэтому пашут на совесть. Отсюда и результат.
– Может быть, может,- нехотя согласился Стяжкин.
Подъехала машина, и работа снова закипела. Тем временем девочки с помощью Григория Тебенихина разожгли костер, набрали два ведра среднего размера картошки, чтобы лучше пропеклась.
А Вадим Евгеньевич доставал записную книжку и ставил очередную палочку. Он же приехал наладить учет, чтобы не было приписок. Раз так, я перестал отмечать количество обработанных машин. Достаточно того, что на подстраховке в этом деле Леня Сверлов. Он парень щепетильный, промаха не сделает.
РАЗГОВОР НАЧИСТОТУ У КОСТРА
И часа не прошло, как Надя Самойлова прокричала:
– Картошка испеклась!
– Перерыв,- командирским голосом объявил я.- Кушаем и отдыхаем.
Девочки выкатывали по два-три клубня и раздавали всем, кто собрался у костра.
– Вадим Евгеньевич, давайте отведаем бородинской картошки. Такая у нас полевая жизнь.
– С удовольствием, - совсем не начальственным тоном ответил он. Когда нам выкатили горячие картошки, проверяющий сказал:
– А теперь поговорим. Давай там поодаль на ведра сядем, за беседой поедим.
– У тебя всегда так?- спросил Стяжкин.
– А что нельзя?- ответил я, не совсем понимая что значит всегда. - Мы же на картошке. На сортировке за день голова кругом. Какое-то разнообразие должно быть.
– Так-то оно так, но у тебя же в бригаде больше половины москвичей и москвичек. Они к физическому труду не приучены. Им тяжело.
– Все правильно. Каждому тяжело. И мне приходится разъяснять, что вот такая работа у них, может быть, только раз будет в жизни и то в студенческие годы. Надо научиться трудиться в поте лица. Вашим бабушкам и дедушка в войну пришлось копать оборонительные сооружения под Москвой, чтобы фашистские танки не прошли. Жизнь такая штука – не знаешь, что она преподнесёт.
– С чего ты про оборону Москвы завернул?- перебил меня Вадим Евгеньевич.
– Когда еще учились в школе, после 7и 9 класса мы с братом решили заработать деньги по путешествие на теплоходе в Москву. Нас приняли на стекольный завод в хозяйственный цех, работать в тепличном хозяйстве. А там был нашим начальником Герой Советского Союза Алексей Яковлевич Сухоруков. Он рассказывал, что на фронте в Великую Отечественную войну он был с июня 1941 года. Воевал в должности командира взвода связи, затем — командира артиллерийской батареи. Героический поступок совершил в ходе Гомельско-Речицкой наступательной операции во время тяжёлых боёв по отражению танкового контрудара немецких войск 18—19 ноября 1943 года.
К нему мы относились с уважением. Для нас он был живой легендой.
Меня почему-то назначили бригадиром ученической бригады, хотя в коллективе были ребята и постарше. Ну, какой я бригадир в 14 лет? Пришлось учиться командовать. Перед глазами был настоящий герой. К нам он относился по-отечески. Бывало, скажет:
– Ребята, вы устали. Соберите в теплице самые крупные огурцы, поешьте с хлебом, сколько влезет. Без еды работа – не работа. Вот поэтому у меня и затея с костровыми. Покушали горячей картошечки – и работать больше настроение.
– Ну, а голос командирский от героя?- поинтересовался Стяжкин.
– Скорее всего, это от службы в ракетном шахтном дивизионе, - отвечал я.- Приходилось ставить и снимать с боевого дежурства ракеты и ядерные боевые головки, которые побывали и на Кубе во время Карибского кризиса. Дело такое, что любая ошибка могла закончиться катастрофой мирового уровня. Поэтому во время работы нужно было четко и громко давать команды моему расчету ОУР (отделение установки ракет), тем более, когда ставили перед собой задачу пойти на рекорды по установке и снятию ракет с боевого дежурства.
– Ну и ставили ? - поинтересовался Стяжкин.
– Было дело. Это же интересно превзойти лучших.
– Вот откуда у вас стремление к рекордам, - заметил собеседник.
– И здесь на картошке, когда с утра погода хорошая, я объявляю всем: «Сегодня идем на рекорд». Это значит: когда работаем, не отдыхаем, когда отдыхаем – не работаем.
– Ну, и москвичи и москвички поддерживают?
– А куда деваться? Мы же, как в подводной лодке. В конце рабочего дня я подвожу итоги. Посмотрите потом, как это происходит.
– В подводной лодке… но, тем не менее, ты девушку из бригады выгнал? - задал проверяющий животрепещущий вопрос
– Она была чересчур симпатичной и этим злоупотребляла.
– Не перевоспитывалась?
– Гордая она. Наверное, в отца, он неё полковник КГБ.
Вечер. Как всегда скомандовал построение в одну цепочку всех 23 однокурсников и стал подводить итоги:.
– Сегодня переработали 26 машин картошки. А у нас рекорд 27 машин. Не дотянули. Не наша вина. Одна колхозная машина сломалась, отправили её на ремонт. А теперь слушайте, кто по итогам работы и на каком месте.
Сначала я назвал поименно первую пятерку лучших, потом вторую, третью, четвертую и отстающих. Стяжкин спросил меня:
– Зачем ты так делаешь всех поименно?
– В турнирной таблице всегда по-разному,- пояснил.- Но каждый хочет быть в лучших. Завтра они постараются подняться выше. Это все, как в спорте.
Когда Вадим Евгеньевич уезжал в Москву, на факультет, о своих выводах по работе нашего сельхоз отряда и моей бригады сказал парторгу курса Александру Лескину. Потом он поделился со мной мнением проверяющего:
- В твоей бригаде приписок нет, претензий к работе с личным составом тоже. Работайте спокойно.
P.S.
Наша студенческая командировка на картошку заканчивалась. По этому поводу приехал из парткома факультета Вадим Стяжкин, с ним и секретарь Можайского горкома партии. Сначала начальники подвели итоги страды всех 28 отрядов, которые работали в ту осень в районе на подборе картошки и сортировки.
Потом была церемония награждения отличившихся во время картофельной страды.
Секретарь горкома вручил диплом Можайского горкома партии Александру Лескину, потом мне, другим бригадирам и еще нескольким передовикам картофельной битвы. Выходит, приписок и не было.
.