Глава 19
Камень правды
– Не смотрите, ваше величество, – Свирт пытался мягко отвлечь Карлотту, но та, словно завороженная, не могла оторвать взгляда от двух неподвижных тел на полу парадного зала. По белому мрамору стремительно растекалась огромная красная лужа, в которой смешались медвежья и человеческая кровь. Распорядители быстро, деликатно, но решительно вывели гостей, а кто-то из прислуги уже успел привести Фарка, старого придворного врача.
– Идемте, – король направил жену к выходу. Когда Вальтер бросился на медведя, Свирт силой вытолкал оцепеневшую Карлотту за дверь в торце, но теперь она вернулась в зал. – Идемте, ваше величество. Вы сейчас будете там только мешаться. Да и человек, разорванный медведем, – зрелище не для молодой девушки.
Ему наконец удалось снова вывести Карлотту из зала. Она отчаянно вцепилась в руку Свирта, и тот, поддерживая жену, довел Карлотту до ее спальни, по пути отмахиваясь от всех придворных, которые пытались помочь. Затворив дверь, он быстро усадил жену в кресло и встал рядом, стараясь ее успокоить.
– Силы мироздания… – тихо выговорила Карлотта. – Свирт, там в ящике комода серебряная фляжка… достаньте…
– Должно было случиться несчастье, чтобы вы наконец обратились ко мне по имени, а не этим жутким «ваше величество», – отозвался он, открывая ящик. – Так мы, надеюсь, и от этого дурацкого «вы» избавимся, когда не на людях. Держите.
Карлотта схватила фляжку и сделала несколько судорожных глотков.
– Неужели он думал, что справится с медведем голыми руками? – спросила она, глядя прямо перед собой.
– Нет, конечно, – Свирт мягко отобрал у нее фляжку, закрыл и снова спрятал в комод.
– Зачем же тогда…
– Карлотта, этот человек бросился на медведя не для того, чтобы растерзать его голыми руками. Он прекрасно понимал, чем эта схватка закончится. Но он хотел задержать медведя, пусть и всего на несколько мгновений.
– Зачем?
– Чтобы дать мне время увести вас.
– Поэтому вы меня и вытолкали силой?
Свирт пожал плечами:
– Было бы глупо, если бы он погиб совсем напрасно, правда же? – он пристально посмотрел на Карлотту, выдержал несколько мгновений и, не дождавшись никакого ответа, продолжил. – Вы с ним были знакомы раньше?
Она кивнула.
– Кто это?
Карлотта подняла голову, в темных глазах стояли слезы. Казалось, еще миг – и она разрыдается. Но королева огромным усилием воли взяла себя в руки и ответила:
– Он был капитаном моей личной охраны. Давно. А я… я влюбилась в него и очень мерзко с ним поступила. И до сегодняшнего вечера считала его погибшим.
Свирт вспомнил рассказ о нападении в лесу.
– Это он научил вас обращаться с оружием?
– Да. Но я и потом постоянно занималась, – вдруг смутилась Карлотта. – Он говорил, что навык очень быстро теряется, если не упражняться постоянно.
– Так и есть, – кивнул Свирт и хотел еще что-то добавить, но в это время в дверь королевской спальни несмело постучали. – Открыть или сказать, что вы никого не хотите видеть?
– Откройте. Я должна знать, что с ним.
На пороге стоял старый слуга Ленс, который растерялся, увидев, что дверь ему открыл сам король. Свирт жестом показал, что можно войти, и указал на сидевшую в кресле Карлотту.
– Ваше величество, – начал Ленс, но Карлотта, не обращая никакого внимания ни на этикет, ни на дворцовые порядки и традиции, тут же его перебила:
– Силы мироздания, да что с ним?
– Пока жив, – с вежливым поклоном ответил старый слуга, и королева заледенела от этого «пока» и от тона, в котором она не услышала никакой надежды. – Не беспокойтесь, ваше величество. Мильда быстро навела на всех гостей морок, который заставит их забыть эту сцену, и никакие слухи не пойдут дальше. Вашего, – он осторожно замолчал, но снова продолжил, – вашего бывшего капитана отнесли в одну из свободных комнат, им сейчас занимается Фарк.
Карлотта рванулась, чтобы подняться с кресла, но Свирт удержал ее.
– Не надо, ваше величество. Помочь вы ничем не сможете, только душу себе изорвете, – он, не отпуская руки королевы, повернулся к Ленсу. – Позовите сюда Мильду.
– Прикажете что-то еще, ваше величество?
– Пока нет.
Ленс вышел, а через несколько минут подоспела Мильда. Карлотта молча сидела в кресле, безучастная ко всему. Темные глаза ее словно померкли. Немая остановилась на пороге, не проходя дальше в комнату, и вопросительно взглянула на королеву, но та даже не повернулась. Мильда перевела глаза на Свирта.
– Вы можете ей помочь? – тихо, одними губами спросил он.
Немая качнула головой в сторону комода, где Карлотта держала свою серебряную фляжку с крепким виноградным напитком. Свирт кивнул. Мильда, подойдя к креслу королевы, встала прямо перед ней – так, что Карлотта теперь не могла ее не заметить.
– Что ты хочешь, Мильда? – очень спокойно, совершенно безучастно сказала она.
Немая тихо замычала. Карлотта подняла голову, их взгляды встретились.Королева задрожала, словно Мильда без слов говорила ей что-то горькое.
– И ты ничем не можешь помочь? – спросила Карлотта.
Мильда покачала головой.
– Почему? У тебя же есть разрешение на магию, на первую степень! Я знаю, что магия обязательно должна быть оплачена, но я могу заплатить! – выдохнула королева и тут же закрыла лицо руками, чтобы не видеть глаз немой.
Свирт и Мильда снова обменялись взглядами. Король подошел к молодой жене, ласково взял ее за плечи.
– Не в оплате дело, ваше величество, – мягко пояснил он. – Точнее, не только в ней. По древним законам, которые ни один маг не может нарушить, каждый человек имеет право один раз заказать магическую помощь. Один раз в жизни. И об этой помощи он должен попросить четко и ясно, чтобы у мага не оставалось никаких сомнений.
– Вальтер без памяти, он не может сейчас ничего попросить.
– В этом и дело. А оказывать помощь без четко высказанного пожелания ни один маг не станет.
– Но она же навела морок на гостей, а они этого не просили!
Мильда слабо замычала.
– Морок – совсем другое дело, – объяснил король квоттов. – Это даже и разрешения на магию не требует – любой начинающий справится, если не совсем бездарен.
– Значит, просто ничего не делать и смотреть, как он умирает?
Свирт снова погладил ее плечи.
– На все воля мироздания. Меня приучали к оружию лет с четырех, а подростком я уже дрался вместе с отцом, отгоняя кочевников от наших южных городов. И видел всякое: и как люди умирали от едва заметных царапин, и как выздоравливали те, кого изрубили чуть ли не в куски. Так что не отчаивайтесь раньше времени.
Мильда снова тихо замычала, Свирт поймал ее взгляд, кивнул и отошел чуть в сторону от кресла. Немая подошла к королеве, снова встала перед ней, вынуждая Карлотту посмотреть глаза в глаза. Та подняла лицо, вздрогнула, явно хотела отвернуться – и не смогла. Несколько мгновений Мильда стояла напротив кресла, словно буравя королеву взором, и наконец глаза Карлотты закрылись, черты стали мягче, и она безвольно уронила голову на грудь. Свирт шагнул вперед, но Мильда жестом остановила его. Она несколько раз осторожно провела рукой по волосам королевы, и лицо Карлотты словно разглаживалось после каждого прикосновения немой. Потом Мильда отступила в сторону.
– Уснула? – спросил Свирт.
Немая кивнула. Он осторожно приподнял Карлотту, опасаясь разбудить ее неловким движением, и перенес на кровать. Мильда, склонившись над королевой, стала быстро расшнуровывать платье, потом ловко его стянула, оставив свою госпожу в одной сорочке. Свирт снова приподнял жену и устроил ее под одеялом.
– Долго она проспит?
Мильда опять кивнула.
– До утра? – уточнил Свирт и, получив очередной утвердительный знак, обернулся к немой. – Хорошо. А с ним что? Ему можно помочь?
Она отрицательно покачала головой.
– Вы с врачом уверены, что он умрет? – спросил он и, не дождавшись никакого жеста в ответ, понял все по горькому вздоху Мильды. – Силы мироздания, жаль! Он славный воин, мы бы поладили. Ступайте, Мильда, спасибо вам. Не беспокойтесь за ее величество, я останусь с ней.
Хризостом до последнего обманывал сам себя, убеждая, что он рыщет по Литебергу в поисках новых музыкантов для королевского двора. Сам себя убеждал – и сам знал, что врет. Конечно, музыканты ему были нужны – хорошие музыканты всегда в цене. Но хотел бы он просто набрать новеньких – запустил бы на рыночную площадь глашатаев да повесил по городу несколько досок с объявлением для тех, кто умеет читать. А сам сидел бы себе и ждал, когда придут, да прослушивал бы их. Но он искал Эрику – и поэтому бродил от одной площади к другой, прислушиваясь к треньканью струн, звону колокольцев и нежному пению дудочек. И нигде ее не слышал. Неужели она направилась куда-то в другой город? При этой мысли Хризостом похолодел. Силы мироздания, с нее ведь станется развернуться и уйти, не простив родного брата. Нет, вряд ли она ушла бы сейчас: в Литеберге полно мест, где хороший музыкант может легко заработать. Тем более в эти дни, пока в городе еще остается куча гостей, приехавших на празднества.
При мысли о празднествах Хризостом скривился: перед глазами у него словно промелькнул разъяренный Снежок, а потом по гладкому белому полу разлилась огромная лужа крови. Он поежился, прогоняя идущий по спине холодок, и подумал, что если вспомнилась такая кошмарная картина, то ничего доброго из поисков сейчас не выйдет. Надо возвращаться. Хризостом повернул обратно, решив на всякий случай пройти другим путем, мимо маленького рынка, на котором почти не было заезжих торговцев – здесь сбывали товар городские ремесленники. Литеберг по всему королевству славился местной обувью и сбруей, и Хризостом пошел по кожевенным рядам – тут было больше всего народу. Он равнодушно смотрел на ремни, бурдюки, сапоги и седла и уже собирался махнуть рукой на свои поиски и вернуться, как вдруг вдали, у маленького лотка с горячим ржаным хлебом и пирогами, увидел невысокую женщину, которая тихо переговаривалась с лоточником. На голову ее был наброшен тонкий темный платок, но Хризостом сразу узнал сестру. Он бросился к лотку, сшибая прохожих на пути, и через миг был уже возле Эрики.
– Сестренка! – почти закричал он. – Эрика!
Она отвернулась в сторону, словно не замечая.
– Эрика! – Хризостом подскочил к сестре, но та по-прежнему смотрела словно сквозь него. Он разозлился. Эрика должна его простить! Сейчас он расскажет ей о человеке, который ее искал, и она волей-неволей прислушается – а там он попросит прощения, и сестра, конечно, простит. И Хризостом уже готов был извиниться, как вдруг его снова охватила мысль, что дивная музыка, которую он сочинил для голоса сестры, так никогда и не будет спета, что представление, которое он столько лет придумывал, не будет исполнено. Его накрыла обида, такая сильная, что он не мог себя перебороть. Да и Эрика не рвалась мириться. Хризостом отступил и повернулся к сестре спиной. Он ждал хотя бы одного слова, хотя бы вздоха вслед, но ничего не услышал.
Проводив брата взглядом, Эрика опять повернулась к лоточнику – тот уже отсчитал для нее сегодняшний заработок. Пара медяков и большой кусок пирога с капустой. Она с трудом отвела взгляд от пирога и украдкой сглотнула. Не хватало еще, чтобы лоточник понял, какая она голодная, и начал ее жалеть. Она осторожно, словно нехотя, взяла пирог и деньги, развернулась и направилась через весь рыночек к дальней улице – словно вслед Хризостому. Эрика и правда хотела подойти поближе к королевскому дворцу и послушать музыку. Сегодня же последний день торжеств, и наверняка во дворце гости и праздник. Сейчас, наверное, все сидят за столами и беседуют, потому-то у Хризостома и появилась минутка заскочить на рынок. А когда придет пора провожать гостей, музыканты должны играть в парке, прощаясь с уезжающими. Вот тогда она и послушает, постоит возле ограды. А потом будет думать, где сегодня переночевать.
Пяти двойных золотых, накопленных за те годы, что Эрика водила путников через лес, хватило бы не на один месяц житья на самом дорогом постоялом дворе. Но распарывать пояс, доставать деньги и разменивать их она не собиралась. Еще не хватало. Сейчас лето, тепло, дождя не предвидится, и вполне можно переночевать под открытым небом, а умыться в реке. А на накопленные деньги она потом обратится к самому лучшему магу и вернет себе голос. Уже почти хватает, осталось скопить совсем чуть-чуть. Магия первой степени стоит двенадцать золотых. Пять двойных у нее уже есть, осталось совсем немного. Она накопит за год, а может, даже быстрее.
Эрика подошла к ограде дворцового парка и насторожилась: почти все окна были темны. В парке тоже было темно, не горели факелы, не были расставлены большие уличные масляные лампы вдоль аллеи. Все выглядело так, словно никакого праздника тут нет, словно никто не готовится к отъезду гостей. Она встала недалеко от входа, возле решетки. Из дворца не доносилось никаких голосов, музыки тоже не было слышно, наоборот, – вокруг стояла тревожная тишина, которую нарушали только обычные звуки летней ночи. Вдруг ее тонкий чуткий слух Эрики уловил голоса: кто-то приближался, негромко переговариваясь на ходу. Она напряглась, но тут же поняла, что идут дворцовые стражники. Еще когда Эрика приходила сюда повидать брата, она заметила, что стражники парами постоянно обходят парк. Вот и сейчас их было двое. Эрика прислушалась, стараясь уловить хоть пару слов из разговора и, может быть, понять, что тут происходит.
– …а никто и не понял, как он вырвался, – негромко говорил один. – Клетка разломана, а сторож, который его кормил, загрызен, но никто ничего не слышал. Как будто заговорили медведя.
– Да точно, заговорили, чары навели. А сторож небось и закричать не успел. Ты видел, какая это туша?
– В клетке видел. Здоровый.
– А я в зале видел, когда на него этот парень кинулся… как его там? Черт, слышал имя, да забыл.
– Вальтер вроде. Или что-то такое.
– Точно, Вальтер!
Эрика схватилась за прутья решетки.
– Жалко парня-то, помрет ведь, если уже не помер, – вздохнул один из стражников.
Они уже прошли мимо того места, где стояла Эрика, и теперь удалялись.
– Постойте! – выдохнула вдруг она почти против воли.
Шаги замерли.
– Кто там? – рявкнули в ответ. Эрика хотела откликнуться, но у нее совсем перехватило горло, и она не могла издать даже писка. Такое иногда случалось после того, как она сорвала голос.
Шаги направились в ее сторону. Эрика несколько раз глубоко вдохнула – она знала, что это поможет. И точно, теперь голос ее не подвел.
– Я только хотела спросить… - растерянно начала она, но ее перебили, снова рявкнув:
– Что ты тут делаешь?
– Я пришла послушать музыку, – призналась она. – Думала, здесь будут провожать гостей и играть. Но… – Эрика вдохнула поглубже, решаясь, – этот человек, про которого вы говорили…
Голос, и без того едва слышный, снова подвел ее и пропал.
– Не положено нам болтать.
– Ну пожалуйста! – взмолилась она. Раньше, когда ее голос был сильным и красивым, Эрика умела передать им любые чувства. Сейчас в это шелестящее «пожалуйста» она вложила все, что смогла. Стражники переглянулись.
– Он тебе кто? – спросил наконец один из них.
– Брат, – с ходу соврала Эрика. – Силы мироздания, да что случилось?!
– Мы не можем рассказывать всем. Вдруг ты врешь? Мы тебя знать не знаем, – заворчал второй стражник, но тут первый – видимо, главный – его остановил.
– Погоди-ка, сейчас мы проверим, врет она или нет. У нас же есть камень правды, как раз для таких случаев и придуман и заговорен.
Эрика напряглась. Стражник полез в кожаный мешочек, висевший у него на поясе, и вытащил маленький неприметный серый камушек.
– Подставляй руку, – хмыкнул он. – И предупреждаю, не ври, тебе хуже будет. Соврешь – камень так руку обожжет, что будешь орать, как резаная.
Она выдохнула и протянула ладонь. Камень лег в руку. Эрика ничего не почувствовала. Камень как камень.
– Я не вру, – повторила она. – Скажите наконец, что случилось? Я не вру – мой брат был весь вечер во дворце. Я должна знать!
Эрика замерла, ожидая ожога и боли, но камень даже не потеплел.
– И правда не врешь, – удивился стражник. – Ладно, мироздание все видит. Идем.
Продолжение: http://proza.ru/2022/02/03/1631