К этой жизни земной у меня не пропал
аппетит,
только рвётся душа, разрываясь на
равные части.
Снова лёгкое сердце, как шарик
воздушный, летит,
а звезда, долетев до земли, разобьётся
на счастье.
Наталия Кравченко
До сегодняшнего дня всё в жизни Егора Петровича было нормально, можно даже сказать замечательно: уютная квартира в престижном районе – всем на зависть, респектабельная работа с премиальным окладом в твёрдой валюте; достойная статуса машина, обустроенный для комфортного отдыха загородный дом с цветущим садом.
Дочку воспитал добрую, отзывчивую – умницу и красавицу.
Не было в его жизни любви.
Никогда не было.
Женился Егор “по залёту”, не имея на тот момент ни романтической мотивации, ни зрелого желания создать семью.
Случайная одноразовая близость, инициатором которой был совсем не он, в тесной темноте ванной комнаты на стиральной машине с разбитной девчонкой на домашней дискотеке у приятеля.
Он не помнил подробностей, хотя что-то точно было, но что и как в памяти не отложилось.
Хмельная вечеринка без тормозов. Весело было, игриво, шумно.
Лида в тот вечер целовалась и танцевала со всеми, но в итоге выбрала почему-то его.
Да, она была в ту пору прехорошенькая, спора нет, но сердце, сердце молчало. К тому же о Лиде ходили нехорошие слухи – якобы девушка переходила из рук в руки и гордилась тем, что её любят все.
Утром следующего дня Егор не мог отделаться от тягостного ощущения, что совершил нечто неприличное.
У Лидочки было иное мнение: девушка всем и каждому рассказывала, что Егор – её молодой человек, что у них серьёзные отношения. Она и улику предъявляла с выразительными полосками на тестовом маркере, – Егорка Спирин постарался!
Девица его преследовала, ловко пользовалась моментом, чтобы все видели – что-то между ними есть, просто Егорка стесняется: молодой ещё, счастья своего не ведает.
Он, как мог, избегал уединения и выяснения отношений: не о такой любви мечтал.
Друзья и подруги шушукались, встречали и провожали Егора ироничными взглядами, на что-то интимно-непристойное намекали. Краля, мол, твоя плывёт. Корма у неё что надо! Ватерлиния, где положено. Раздевать не надо – вся прозрачная. Да, недотрогой Лидку точно не назовёшь. Скорая помощь для каждого страждущего. Дура-дурой, а умная: теперь не отвертишься, Егор.
– Я бы тоже не отказался, – иронизировал приятель.
– Кто же мешает?
– Так она теперь твоя невеста. На сносях твоя ненаглядная, женишок. Все видели, как ты её окучивал.
– Скорее, она меня. И ты туда же. Мне кажется, что не было у нас ничего.
Слухи смущали, вселяли нервозность. Егора трясло от неопределённости, от того, что все вокруг словно сговорились.
Жениться заставили родители.
– Откуда мне знать, что Лидка от меня понесла!
– Какой ей резон врать! На принца ты не похож. Было, скажи, было?
– Да было что-то, целовались… и что!
– За поступки отвечать надо, сынок. Ребёнок не виноват, что папа лопух.
В загсе на вопрос регистратора, – готовы ли вы дать друг другу клятву любви и верности, – Егор с трудом выдавил “Да!”, отчего у него голова пошла кругом.
О свадьбе он запомнил одно – было тягостно и дурно.
В первую ночь новобрачные спали спина к спине.
Но, быть, как говориться, у воды и не напиться, спать в одной постели с нагой красавицей и не прислониться?
Впечатление о первой близости было странное: не знал Егорка как к интимному процессу приступить. Первый, да и второй блин тоже, вышел комом: не было у него подобного навыка.
– Как же я её… в темноте-то, к тому же под хмельком, если при свете ничего толком не выходит, – засомневался свежеиспечённый супруг, но смирился, потому, что интимная кутерьма оказалась занятием занимательным, вдохновляющим, а жена – изобретательной и безотказной.
Однако сомнения в отцовстве быстро погасили гормональный шок.
Супружеских обязанностей Егор не избегал. Лидочка время от времени изъявляла желание близости – он добросовестно отрабатывал феодальную повинность: в одной и той же скучной позе, в неспешно-равнодушном ритме, с невыразительным, даже вялым финалом. Отваливался, опроставшись от взбесившегося давления плоти, и тут же засыпал, повернувшись на другой бок.
И так двадцать лет.
Егор даже убедить себя умудрился, что так живут все, что это норма.
Мечтал ли он о любви? Наверно да: как все мужчины и все женщины. Но фантазиями не увлекался, поскольку окрыляющего душу и тело вдохновения не испытал. Время и увлечённость полностью отдавал профессии, где его ценили и уважали, где он мог полностью раскрыться.
Служебных романов Егор избегал, хотя внешним видом, непринуждённой манерой общаться, врождённым чувством собственного достоинства и умением шутить порождал неподдельный интерес у женщин разных возрастов.
К флирту относился не то, чтобы равнодушно, спокойно, – мне льстит ваше желание понравиться, вы прелесть, Зиночка, но я уже двадцать лет как повенчан с другой.
Жизнь – занятное приключение: всё в ней случается неожиданно, вдруг – в этом вся прелесть земного бытия. Любовь настигла и Егора. В самое, казалось бы, неудачное для светлых чувств, время: шёл летний дождь – тёплый, но стремительный, чрезмерно обильный, с тяжёлыми чёрными тучами и резкими порывами ветра.
Не спеша, поглощённый раздумьями о бренности жизни (пару часов назад прямо на работе у руководителя отдела, который всего на два года старше Егора, случился жестокий инфаркт), он ехал домой, куда совсем не было желания возвращаться: дочь уехала на моря, а контакт с супругой был утрачен окончательно.
Жили как бы вместе, но каждый сам по себе: вели общее хозяйство, встречались и провожались символическими поцелуями, изображая для посторонних идеальные отношения. Но без искорки, исключительно по привычке.
Ритуальные семейные танцы с бубнами шумных ссор, обрядом распущенных перьев, церемонией битья посуды и обвинения во всех смертных грехах с переходом на личности родственников случались редко. Супруги были друг к другу безразличны, но сохраняли символическое единство в относительном равновесии.
Егора, во всяком случае, не интересовало, чем живёт, где и с кем проводит свободное время жена.
Сам он был воспитан на здоровых этических принципах: измен как таковых не признавал, ревниво относился к собственной репутации.
Дождь усиливался, автомобильные дворники не справлялись с потоками влаги.
– Пожалуй, лучше пережду, – подумал он и прижался к обочине возле остановки автобуса у палатки “Союзпечать”, – куплю журнальчик, полистаю, отвлекусь от скорбных мыслей, которых накопил столько, что в голове не умещаются.
Егор раскрыл зонт, шагнул на территорию стихии и обомлел, увидев на остановке девушку, которая была мокрой с ног до головы, потешно прыгающую на одной ноге, как обычно это делают купальщики, вылезшие из воды.
Сердце отреагировало на обыденную сценку усиленным биением.
По всему было заметно, что нимфа только что добежала до навеса. Вода всё ещё стекала с одежды струями.
Тонюсенькое полупрозрачное платье фисташкового цвета нахально облепило её аппетитную фигурку, бессовестно выставляя напоказ то, что должно было по задумке портного, задумавшего этот соблазнительный фасон, охранять от излишнего любопытства, подчёркивая между тем достоинства осанки, изящество грации и скульптурный рельеф формы.
В полунаклоне, неловко отворачиваясь от нечаянных зрителей, чтобы не привлечь излишек назойливого внимания, незнакомка пыталась выжать распущенные волосы.
Было довольно неловко наблюдать за интимным зрелищем, которое завораживало, будило несвойственные его характеру фантазии. Впервые в жизни он почувствовал беспокойство при виде женской стеснительности в позитивном ключе.
Егор невольно сравнил незнакомку с женой, не в пользу последней. Дело было совсем не в юном возрасте незнакомки, скорее в чувственной привлекательности, в эмоциональной окраске и искренней простоте её поведения.
Девушка могла принять Егора за озабоченного самца, но ведь он не такой.
Их взгляды на мгновение встретились. Незнакомка виновато улыбнулась, смущённо пожала плечами, словно вела беседу со старым знакомцем, показала грязную босую ступню и туфельку без каблука.
С этого всё и началось.
– Как бы вам не простыть, мокрая фея. Разрешите вас подвезти. У меня уйма свободного времени, а вам необходима скорая помощь.
– Новая машина, чистый салон. Пожалуй, откажусь, это будет правильно. К тому же неловко навязываться… по пустякам.
– Для непредвиденных случаев у меня имеется специальная впитывающая пелёнка, полотенце и плед. Знаете, дочь такая непоседа, вечно что-нибудь набарогозит. Приходится быть начеку. Сядете сзади. Обещаю не подглядывать.
– Сколько же вашей малышке лет?
– На втором курсе в институте учится. Она у меня такая умница. Как же вас угораздило оказаться в такую погоду без зонта?
– Гуляла. Просто так. Шла, шла, шла… и оказалась на этой остановке. Даже не представляю, где она находится. Со мной такое бывает: уйду в себя и путешествую, не замечая ничего вокруг. В голове воображаемая жизнь, цветные картинки, изумительные впечатления. Я ведь, стыдно признаться, до сих пор во сне летаю. Разбегаюсь, машу руками, отрываюсь от бренной земли и зависаю… где-нибудь над городом, привлекая к себе внимание – вот я какая! А вы… вы… летаете?
– С удовольствием составил бы вам компанию. Да! Не умею… а жаль. Могу предложить чай или горячий кофе… где-нибудь в летнем кафе.
– В таком неприглядном виде! Боюсь всех посетителей распугать.
– Мне ваш облик нравится… очень. Вы такая… такая… воздушная, трепетная, светлая. Извините! Совсем не умею говорить комплименты. Но сейчас очень хочется. Сам не знаю, почему.
– Вы меня смущаете. Представляю, что обо мне в мокром платье, сквозь которое просвечивают пикантные подробности, можно подумать. Песню вспомнила про подобную ситуацию, этакое интимное откровение, – лето буйное похмелилось, закрутило всех, повело… и хоть главное не случилось, потеплело всё ж, скинь пальто. Длинноногие ходят девочки, сок малиновый жадно пьют, губки алые, губки нежные протрезветь никак не дают.
– Зря вы так. Я от всей души… без задних мыслей.
– И всё же… наверно я поступила опрометчиво, согласившись залезть в ваш замечательный автомобиль. Надо было насторожиться, когда незнакомый мужчина ни с того ни с сего предлагает – ну, что, красивая, поехали кататься! Обещали ведь не подглядывать.
– Простите! Не мог подумать, что моё предложение выглядит столь неприлично.
– Ладно, проехали. Будем считать, что инцидент исчерпан. Погорячилась. Не привыкла к вниманию мужчин. Сделаем так: кофе будем пить у меня дома. И не спорьте. Должна же я вас отблагодарить за спасение.
Егор и не думал возражать. Идея понравилась настолько, что он невольно выпрямил спину и втянул живот.
Что бы это значило?
– Давайте знакомиться. Варвара. Не замужем. Глаза тёмно-серые, волосы золотисто-русые. Грудь натуральная. Замужем не была, не рожала. Пробегом интересуетесь?
– Это как, Варенька! Я же от всей души. Меня Егором зовут.
– Годится. Хотела посмотреть на реакцию.
– Зачем?
– Пока не знаю. Так, накатило что-то.
– Обижаетесь на всех сразу мужчин? Впрочем, я вас понимаю. Меня тоже сбили на взлёте ещё в юности. Даже понять не успел, что такое любовь.
– Любовь! Вы уверены, что это не миф?
– Не задумывался. Хочется верить, что она существует.
В подъезде Варя заставила Егора идти впереди, чтобы не было соблазна разглядывать просвечивающие сквозь ткань подробности. С порога отправила его в кухню, попросила вскипятить воду для чая. Сама юркнула в ванну.
Кухня Егору понравилась: опрятно, декорировано в одном стиле, уютно.
– А вот и я, – просияла помолодевшая хозяйка, успевшая переодеться в сухое, уложить причёску, чем-то удивительно приятно пахнущая, – в меню бутерброды с сыром, пирожные, помидоры и свежая зелень. Располагайтесь. Будем знакомиться ближе.
– Пожалуй, мне пора, – засмущался Егор.
– Не принимается! Пока мылась, настроилась на стриптиз.
– Помилуйте, Варенька, я не по этой части. Однажды уже мою судьбу решили без меня. Простите, я наверно слишком долго живу, чтобы экспериментировать столь экстравагантным образом.
– Я имела в виду духовный стриптиз… исповедь. Зачем же так бояться! Я не кусаюсь. Уводить вас из семьи в мои планы не входит. Чтобы вы мне поверили, начну с себя. Вас ведь удивляет, почему я не замужем, так?
– Не то, чтобы очень, не успел о подобном подумать. Феминизм нынче в моде. Некоторые девушки вообще женщин любят. Судьба опять же… по себе знаю, дама капризная, не позволяет расслабиться
– Итак… Варвара Ильинична Колчина, тридцати двух лет от роду. Крою, шью, тачаю. Специализируюсь на вечерних платьях. Самодостаточна. Экономна, замкнута. Не верится, да? Не замужем потому, что женихов дважды увели из-под носа. Однажды прямо в загсе. По этой скорбной причине подруг не имею: дорого обходятся. И не хочу иметь. Заводить романтические отношения опасаюсь.
– Похоже на резюме для сайта знакомств. Насколько я понимаю, вы меня клеите.
– Какой же вы бука, Егор. Конечно, хочу понравиться… в качестве друга, потому и откровенничаю. Если боитесь – можете идти. Странно, но я прониклась к вам доверием.
– Пожалуй, задержусь. Заинтриговали. Теперь моя очередь каяться? Обещайте, что не будете использовать услышанное мне во вред.
– Честное ленинское, красная звезда, партию и Сталина обманывать нельзя. Так моя мама говорила, когда хотела, чтобы ей поверили. Клянусь… никогда ни при каких обстоятельствах не разглашать тайну исповеди!
Так или иначе – контакт был налажен. Сначала общались настороженно, неохотно, но довольно быстро вошли во вкус.
Первый раз в жизни Егор, не стесняясь, в ярких красках, с иронией, эмоционально рассказывал о своей жизни. Удивительно, но ему становилось всё легче и легче делиться интимными подробностями, которые в присутствии Вари совсем не казались роковыми, фатальными.
Множество моментов вызывали улыбку, даже смех.
Общаться с новой знакомой было до того легко, что Егор начал грезить. Как вы догадались – о любви.
Он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Просто так, а не потому что.
– Неужели ты, – собеседники неожиданно перестали выкать, – никогда не ревновал свою Лиду и ни разу не изменил… немыслимо! А смог бы… со мной, например?
– Мы же друзья.
– Чисто теоретически.
– Не хочу об этом думать.
– Так уж и не хочешь?
Чем дальше, тем откровеннее становилась беседа. Домой Егор отправился за полночь, договорившись на следующий день встретить Варю у входа в ателье.
– Предлагаю маленький пикничок на природе. Разожжём костёр, поваляемся на траве. Любишь смотреть на закат?
Что бы ни предлагала Варя, Егор всему был рад. То же самое можно было сказать о его и предпочтениях и вкусах.
Полное совпадение взглядов на жизнь и привычек – разве такое бывает?
Запах на поляне у маленького озерца стоял умопомрачительный: ароматный, вкусный, до головокружения свежий. Всё вокруг стрекотало, жужжало, пело.
Друзья, да-да, именно так: они ни на йоту не нарушили дистанции, с наслаждением вдыхали обычный, в принципе, такой же, как всегда воздух, который сегодня казался особенным, потому, что изменились взгляды на жизнь, потому, что оба поверили в возможность чего-то волшебного.
Егор, возможно и Варя тоже, вспоминал совсем другой вечер – тот самый, превративший жизнь в персональный ад. Вспомнил он и строки из стихов слепого поэта Эдуарда Асадова – пусть любовь начнётся, но не с тела…
Ночевать Егор остался у Вареньки.
Спали они в разных комнатах, но воображали, будто вместе.
И летали, держась за руки.
Конечно же, во сне.